I türkoloji Qurultayın 90 illiyinə həsr olunmuş beynəlxalq konfrans

секретарём. Современники отмечали, что именно благодаря его усилиям удалось сохранить и 

развить новорождённую академию, несмотря на все смены властей, которые происходили в 

эти годы на Украине. Но и ориенталистическую работу академик не забывал. Логичным 

продолжением предыдущих публикаций служит его работа, вышедшая в 1924 г. в «Сборнике 

историко-филологического отдела ВУАН» — «Історія Туреччини з 13 малюнками, що їх 

узято побільше із стародруків XVI-XVIII вв.» («История Турции с 13 рисунками, взятыми по 

большей мере из старопечатных изданий XVI-XVIII вв.») на украинском языке. Двумя 

годами позднее он издал также на украинском языке «Вступление к «Истории Турции» 

(европейские источники XVI в.)». А в 1927 г. свет увидели его украиноязычные «История 

Турции и её писательства. Писательство XIV-XV вв.» в «Сборнике историко-

филологического отдела ВУАН» и «Из истории турецкого писательства XVI в. (по поводу 

издания турецкого текста поэмы «Сюhейль ве Невбеhар» 1350-1378 гг., которое опубликовал 

Й. Мордтман в 1925 г.)» в «Записках историко-филологического отдела ВУАН» [20]. В этих 

работах Крымский использовал как опубликованный ранее материал, переведенный на 

украинский язык, так и дополнил их новыми сведениями, в том числе библиографией до 

середины 1920-х годов. Публикации статьи «Тюрки, их языки и литературы» 1929 г. в 

«Записках историко-филологического отдела ВУАН» и 1930 г. в рамках работы 

Диалектологической и Этнографической комиссий в «Сборнике историко-филологического 

отдела ВУАН» фактически позднее были обобщены и переведены на русский язык для 

«Энциклопедического словаря» братьев Гранат. 

Как известно из рабочих планов академика, в 1934–1935 гг. он готовился написать 

большую работу по истории новоосманской литературы до современности, с анализом 

причин упадка псевдоклассической и схоластической турецкой литературы [31, c. 46-47]. Эта 

рукопись пока не найдена. А хранящаяся в ИР НБУВ «Новоосманская литература» 

представляет собой 12 листов машинописи на русском языке с исправлениями рукой 

Крымского и 13 листов рукописного перевода этого текста на украинский, сделанного не 

рукой Агафангела Ефимовича, но с его правками и дополнениями. Вероятно это 

сохранившаяся часть бóльшого текста, поскольку материал обозначен цифрой «IX» 

I Türkoloji Qurultayın 90 illiyinə həsr olunmuş beynəlxalq konfrans: 

 

TÜRKOLOJİ ELMİ-MƏDƏNİ HƏRƏKATDA ORTAQ DƏYƏRLƏR VƏ YENİ ÇAĞIRIŞLAR (I hissə) 

 

 

 

 

 

 

185

(исправлено с цифры «VIII»). Подзаголовок информирует нас о ее содержании, причем 

дописан он рукой Агафангела Ефимовича на украинском языке в русском варианте. 

Крымский пишет, что в XIX в. в турецкую литературу проникает европейская струя. 

Агафангел Ефимович последовательно анализирует произведения Ахмеда Вефик-паши 

(1820–1890), Шинаси (1827–1871), Намыка Кямаль-бей (1840–1888), Абдульхака Хамида 

(1852–1937), Махмуда Экрема (1847–1914), Ахмеда Мидхата (1844–1913), Мюаллима Наджи 

(1850–1893), Абуззия Тевфика (1848–1913), Сами-бея Фрашери (1850–1904) [6]. И хотя 

полностью работа до сих пор не опубликована, частично она также была напечатана в 

«Энциклопедическом словаре» братьев Гранат. 

К периоду 1930-х годов относятся и исследования Крымского, посвящённые 

литературам и языкам тюркоязычных народов СССР. В отличие от других исследований 

Крымского, над которыми он в тот период трудился («История хазар», «Новая арабская 

литература»), работы, помогающие становлению науки в молодых советских республиках, 

всячески приветствовались со стороны властей. И хотя А. Крымский взялся за их написание 

не по своей воле, а в силу обстоятельств, как отмечал позднее, увлёкся работой. Хотя и эти 

его статьи опубликованы не были, они сохранились в рукописях в ИР НБУВ [1]. 

Исследование «Башкирский язык и литература» написано в 1938 году. В начале 

статьи даётся анализ численности башкирского населения, т. е. носителей языка. Отмечается, 

что «говорят башкиры далеко не единообразною речью: иные говоры – ближе к киргиз-

казахским, иные – к казанско-татарским». Далее Агафангел Ефимович разбирает различные 

мнения коллег, констатируя, что например башкирский писатель Х. Габитов на I 

Всесоюзном тюркологическом съезде в 1926 г. в Баку заявил, что башкиры причисляют себя 

к группе казахских языков. Поддержал его и казахский писатель Омаров. Тогда как 

казанские лингвисты считают башкирский язык частью казанско-татарского. Крымский 

цитирует работы Дж. Валидова «О диалектах казанского татарского языка» (1927) и «Очерк 

истории образованности и литературы татар» (1923), где тот делит свой язык на три группы: 

собственно казанско-татарскую, мещеряцкую и урало-уфимскую или тептяро-башкирскую. 

Агафангел Ефимович замечает при этом, что европейская лингвистическая традиция 

отделяет мещеряков от казанских татар и соединяет с тептярскими диалектами. Как всегда в 

работах Крымского дается подробная библиография вопроса, в том числе ссылки на 

собственные труды [10, л. 1-5]. Он даёт анализ башкирской литературы до и после 1924 года, 

когда всюду в приказном порядке вводился башкирский язык. Создавались словари, 

учебники орфографии. Стали появляться исторические труды, например «История 

башкиров» Абдурахмана Фахруддинова. Агафангел Ефимович описывает произведения 

своих современников – Афзала Тагирова, Давлятшина, Д. Юлтыева, Мифтахова, Идрисова, 

Шагера, Кулибая, Амантая, Бурангулова и др. Вспоминает поэтов: Янаби, М. Гафури [10, л. 

15-18].  

Статья «Туркменская литература» хранится в двух, практически идентичных делах, 

одно из которых – это машинописный текст с правками рукой Крымского, а также отрывки 

рукописи о туркменском театре. Исследование написано после марта 1929 года, поскольку 

черновиками для нее послужило письмо с означенной датой. Вторая половина XVIII в. 

ознаменовалась в туркменской литературе появлением общенационального поэта – 

Махтума-кули. Крымский анализирует его творчество, отмечая при этом, что оно полно 

«суфийской скорби о суете и превратностях сего мира», и часто затеняет других творцов 

того времени, например талантливых поэтов – ахалтекинцев Шейдаи, Караджоглана, 

Майруфи, мервинца Кемине. Тем не менее, Агафангел Ефимович дает подробную 

библиографию исследований и переводов Махтума-кули. Отмечает творчество и других 

поэтов [11, л. 6-9]. Здесь, как и прежде, академик Крымский дает подробнейшую 

библиографию по упомянутым произведениям на тот момент [11, л. 10-11]. Завершает свой 

анализ Агафангел Ефимович выводом о том, что хотя русская администрация и создала в 

Ашхабаде и крае свои школы, но не дала толчка для создания новой туркменской 

I Türkoloji Qurultayın 90 illiyinə həsr olunmuş beynəlxalq konfrans: 

 

TÜRKOLOJİ ELMİ-MƏDƏNİ HƏRƏKATDA ORTAQ DƏYƏRLƏR VƏ YENİ ÇAĞIRIŞLAR (I hissə) 

 

 

 

 

 

 

186

литературы. Отмечает, что возможно новая власть поможет рождению новых поэтов и 

писателей [11, л. 11]. 

Небольшая статья «Литература Туркестана» также написана в 1930-е годы. В начале 

работы Крымский делает большую вставку о географии исследования, указывая, что 

современный Узбекистан это всё же не весь прежний Туркестан. На тюркском здесь говорят 

не только узбеки, но и сарты, иранцы по происхождению. Агафангел Ефимович отмечает, 

что до самого последнего времени здесь сохранялась старая джагатайская литература. 

Местные ханы и эмиры не только выступали меценатами, но часто и сами писали стихи, 

чтобы по праву носить традиционный, почетный титул «обладатель сабли и пера» [12, л. 1]. 

Крымский анализирует антологии «Маджма-и шуара», где были собраны произведения 

таких авторов. В частности «собрание поэтов» кокандского Омар-хана (составленное 

стихотворцами Фазли и Мешрефом), где стихи в основном написаны на персидском языке. И 

«Собрание 30-ти царских поэтов, сопутствующих Фирузу» (псевдоним хивинского хана 

Сейида-Мухаммеда Рахима), где есть стихи и его сына Исфендияра, и министра (диван-беги) 

Мохаммеда Юсуф-бега. По мнению Агафангела Ефимовича, они подражали поэту XV в. 

Мир-Али-Ширу Неваи, но не имели его таланта. При этом совершенно не применяли 

преимущества новой литературы – османской, новотатарской, казанской [12, л. 2]. Под 

влиянием казанских татар и азербайджанцев в Туркестане возникает и театр, вначале как 

бродячий с выступлениями на базарах, постепенно становясь более профессиональным ― с 

труппами и постановками на сцене. Отцом новоджагатайской драматической литературы 

считается автор драмы «Педер-кюш» («Отцеубийца») Бехбуди из Самарканда. Крымский 

анализирует творчество и современн2

耀 ему драматургов – Фитрата, Абдуллы Бадри, 

Чулпана, Гуляма Зафари, Гази Юнуса, Уйгура и др. [12, л. 5-6]. Он отмечает, что 

драматической литературе пока нет равной новой среднеазиатской беллетристики. Почти нет 

и научной литературы. При этом Агафангел Ефимович отмечает появление исторических 

статей и монографий современных авторов, например работы Гази Халима Юнусова и 

компилятивную «Историю Бухары» Салиева [12, л. 7]. Крымский также анализирует 

периодику региона [12, л. 2]. 

Рукописную статью «Азербайджанская литература» Агафангел Ефимович начинает с 

тезиса о том, что азербайджанская литература тесно переплетается с османской. И что поэт 

пантеист «хуруфи» Несими нач. XV в. по языку может быть одинаково отнесен и к 

азербайджанским и к османским писателям. А по-настоящему развиваться азербайджанская 

литература начала в границах не османского, а персидского государства, когда там к власти 

пришла шиитская династия Сефевидов, при дворе которой говорили на тюркском 

азербайджанском языке, а основатель династии – Шах Исмаил (1499–1524) написал целый 

диван азербайджанских стихов под псевдонимом Хатаи. Далее Крымский последовательно 

описывает творчество Фузули, Месихи, Кавси Тебризского, Касым-бека Закира, Вели 

Видади, Панаха Вагифа [9, л. 3-6]. 

Крымский пишет, что больше возможностей раскрыться азербайджанская литературы 

имела в пределах российского государства. Творчество Мирзы Джан Мададова, Фетха-Али 

Ахундова, Неджефа-бека Везирова, Мирза Шафы Гянджинского, поэтессы Ашик-пери 

оставило заметный след. Трагической была судьба шемахинского поэта Хадджи-Сейида 

Азима, убитого фанатичной толпой возле мечети [9, л. 8]. Упоминает Крымский и издание 

сатирического журнала «Молла Насреддин», одному из авторов которого, Сабиру Тагирову, 

стоит памятник в Баку. И хотя эти литераторы не оставили больших романов, их творчество 

было важным этапом в развитии азербайджанской литературы. В то же время литература в 

персидской части Азербайджана (в основном, в Тебризе) была менее заметна. Даже 

азербайджанец Расульзаде Мехеммед Эмин в своей статье в журнале «Тюрк юрду» в 1912 

писал, что в персидском Азербайджане тюркская литература не самостоятельна – у нее 

персидский дух. Хотя в Тебризе и выходили газеты, они были двуязычные – на 

азербайджанском и персидском [9, л. 9-11]. В советском Азербайджане возникли новые 

перспективы для творчества, появилась учебная и научная литература на тюркском языке. 

I Türkoloji Qurultayın 90 illiyinə həsr olunmuş beynəlxalq konfrans: 

 

TÜRKOLOJİ ELMİ-MƏDƏNİ HƏRƏKATDA ORTAQ DƏYƏRLƏR VƏ YENİ ÇAĞIRIŞLAR (I hissə) 

 

 

 

 

 

 

187

Плодотворно работали – Салман Мумтаз Аскеров, Фридунбек Кочарлинский, Юсиф 

Везиров, Исмаил Хикмет. Обзор их работ делает Крымский [9, л. 18-21]. Это исследование 

готовилось, вероятно, для сборника «Студії з Азербайджану», которое планировала издать 

академическая Тюркологическая комиссия. 

Сборник «Студії з Криму» успел выйти в 1930 году. В нём Агафангел Ефимович 

выступал как редактор, а также опубликовал несколько своих статей: «Страницы из истории 

Крыма и крымских татар», «К истории нынешней 25% татарской людности в Крыму», 

«Литература крымских татар». Вообще то Крымского можно назвать пионером в изучении 

крымскотатарской литературы. Ещё в 1899 г. в своей книге «Мусульманство и его 

будущность» он разбирает некоторые аспекты литературы крымских татар. Многие годы он 

активно сотрудничал с Исмаил-беем Гаспринским. Свою статью 1930 г. он начинает 

утверждением, что хотя крымцы и участвовали в создании литературы Золотой Орды, всё же 

эпоху крымскотатарской литературы следует начинать с эпохи Гиреев. А вот уже новая 

крымскотатарская литература начинается с Исмаил-бея Гаспринского и тех, кто был 

авторами статей в «Тарджимане». Из современных ему молодых литераторов особо отмечает 

Бекира Чобан-заде, Абдуллу Лятиф-заде, Омера Инчи. Также даёт оценку театру, 

издательской деятельности, журналистике. При этом достаточно внимания уделяет важному 

для всех литератур тюркских народов языковому вопросу. Публикация «Страницы из 

истории Крыма и крымских татар» состоит из пяти разделов: Татары, Крымское ханство 

(последняя представла собой ранее напечатанный отзыв на статью В. Бартольда в 

«Enzyklopädie des Islām» , которая, по мнению Агафангела Ефимовича была слишком 

коротка), Хронологическая таблица крымских ханов, Чуфут-Кале, О судьбе украинских 

пленников в Крымском ханстве. К 1926 году относится и написание рукописи «История 

крымских эснафов (цехов)», хранящейся в ИР НБУВ. В ней автор исследует экономическую 

жизнь на полуострове в XVI-XVIII веках, показывая бурный рост торговли и 

ремесленничества в городах Кафа, Бахчисарай, Карасубазар. Появление там иерархично 

устроенных цехов свидетельствовало о продуктивном развитии местной экономики [20]. 

Надо сказать, что когда в силу обстоятельств конца 1920 — начала 1930-х годов 

академику Крымскому большую часть времени приходилось жить не в Киеве, а в родной 

Звенигородке Черкасской области, он не испытывал книжного голода. Там у него имелись 

дубликаты большей части его библиотеки. Это особо отмечаешь, когда читаешь его статьи 

«Страницы из истории северного или кавказского Азербайджана (классической Албании) 

[Кабала]» и «Страницы из истории северного или кавказского Азербайджана (классической 

Албании). Шеки», которые были напечатаны соответственно в юбилейных сборниках С.Ф. 

Ольденбурга (1934 ) и Н.Я. Марра (1938) [28, 29]. Эти две статьи единственные, которые 

удалось тогда опубликовать из большого труда «История кавказского Азербайджана, 

начиная эпохой клинописных времен и кончая эпохой иранских шахов Сефевидов». К 

сожалению, нам неизвестно, закончил ли он над ней работать (хотя в одной из 

автобиографий отмечает, что рукопись дописана), потому что сохранились лишь отдельные 

фрагменты, хранящиеся в Институте рукописи Национальной библиотеки Украины им. В.И. 

Вернадского (ИР НБУВ). 

Довольно значительная по объему машинописная рукопись из фондов ИР НБУВ 

содержит труд академика Крымского «История албанцев или Кавказского Азербайджана». 

Это 324 страницы, практически уже без правок, вероятно подготовленные для дальнейшей 

публикации. Вверху на титуле от руки написано: «Копия Б». Работа состоит из 21 раздела 

без названий, но каждый начинается подзаголовком. Конец не сохранился, ибо последний 

раздел обрывается. По рукописям, хранящимся в ИР НБУВ, мы можем проследить 

«творческую кухню» ученого. Из его черновиков ясно видно, сколько раз он перечитывал, 

дополнял и правил уже написанное (поскольку пользовался разными чернилами). Уточнял 

даты, имена, события, сравнивал сведения разных источников. Есть несколько довольно 

завершенных фрагментов, по всей вероятности подготовленных для перепечатывания 

машинисткой, в которых исследуется история и других городов, хотя часто в них нет начала 

I Türkoloji Qurultayın 90 illiyinə həsr olunmuş beynəlxalq konfrans: 

 

TÜRKOLOJİ ELMİ-MƏDƏNİ HƏRƏKATDA ORTAQ DƏYƏRLƏR VƏ YENİ ÇAĞIRIŞLAR (I hissə) 

 

 

 

 

 

 

188

и конца. Но из этих данных можно более или менее четко вычленить сведения и описания 

еще нескольких городов, в частности Ширвана, Барды, Лирана, Гянджи, Баку. Они очень 

интересны для нас, потому что имеют много ссылок на источники. 

Вообще поражает количество источников, которыми пользовался Агафангел 

Ефимович. Ценные сведения он получил из «Географий», «Историй», «Биографий» 

Страбона, Птолемея, Истахрия, ибн Хаукаля, Якута, Плиния, Плутарха, Хамдаллаха 

Мостофия Казвинского, Моисея Каганкатваци, Моисея Хоренского, Табария, Лжебальхия 

Мокаддасия, Прокопия, Балазория, Масудия, ибн-аль-Факиха Хамаданского, Фавста 

Византийского, Феофана Византийского, Гефонда, ибн Арабшаха, Якубия, ибн Хордадбаха, 

Киракоса Гандзакеци, Товма Арцруни, Низама ад-Дина Шами, а также летописи «Картлис 

Цховреба». Невольно напрашивается вывод, что только ученый масштаба Крымского, его 

эрудиции и знаний мог оперировать таким массивом информации и выделить из него 

главное [16]. 

Очень жаль, что эти его рукописи до сих пор не напечатаны, но хочется верить, что 

они дождутся своей публикации. Как дождалось этого исследование А. Крымского об 

азербайджанском поэте Низами. Работать над жизнеописанием Низами Агафангел Ефимович 

начал в 1939 г., получив заказ от бакинского филиала Академии наук, за подписью 

Хусейнова. Личность поэта и раньше не оставалась вне его интересов. Он писал о нём, 

например, в энциклопедических статьях, упоминал в различных изданиях “Истории Персии”. 

5 июля 1939 г. Крымский писал академику Крачковскому: “Ко мне явилась депутация из 

Азербайджана: Микаэль Рафили, Расул Рза и Сулейман Рустам, с убедительной просьбой 

составить книгу «Низамий и его современники», листов в десять печатных, чтобы она была 

издана к торжественному юбилею Низамия... После долгих отнекиваний я имел малодушие 

согласиться” [30, с. 306]. Далее Крымский сообщает: что условия соглашения о написании 

книги его не удовлетворили, поскольку её было необходимо завершить до 20 октября 1939 г. 

и продолжает „я немедленно послал в Баку твердое заявление, что срок для меня физически 

невозможен... Довольно грубовато прибавил я, что шарлатански спешить я не способен. 

Прибавил им и еще пару «кислых» слов. К моему счастию, отказ мой был принят, и я от 

заказа освобожден” [30, с. 307]. Но заказчики конечно понимали, что такое исследование 

сможет провести не каждый учёный и срок был продлён до года. Уже в письме от 5 октября 

1939 г. А. Крымский делится с И. Крачковским, что „отказаться было нельзя, я взялся за эту 

работу и, как и следовало ожидать, увлёкся... Один только... первый отдел занял у меня 160 

страниц, переписанных на машинке”. Он подробно описывает содержание своей работы, 

добавляя, что “объем моей работы разросся... очень сильно. Хочу верить, что за два-три 

месяца я всё завершу” [30, с. 311]. 

Книга “Низами и его современники” была дописана в начале 1941 г. и отправлена в 

Баку несколькими частями. Но напечатана только в 1981 г. да и то не полностью, поскольку 

не все главы рукописи удалось разыскать в архивах. “Изучение Низами”, “Разложение 

Великой Сельджукской империи”, “Усиление набожних религиозных течений в литературе 

Ирана в ХІІ веке”, “Скептическая и разнузданная литература”, „Панегиризм меценатских 

феодальных дворов – характернейшая отрасль персоязычной литературы ХІІ века” – такие 

темы выделил Крымский в своей работе. К сожалению не сохранилась последняя глава про 

самого Низами. Но преамбула книги, которую Агафангел Ефимович начинает словами 

“Низами, с полным именем шейх Низамаддин Абу Мухаммад Ильяс ибн Юсуф ибн Заки ибн 

Му’аййад Гянджави (1141–ум. после 1203), лучший романтический азербайджанский поэт, 

непрекращающийся источник подражаний для последующей персидской романтики, в 

высшей степени любимый первообраз и для представителей тюркоязычных литератур, 

гениальный поэт мирового значения...” [22, с. 21], ясно демонстрирует нам отношение 

Крымского к герою своего исследования. 

Тщательное изучение всех доступных Крымскому источников и литературы по 

истории Азербайджана, делает это исследование ценным для нас и сегодня. А современным 

критикам этой работы можно ответить его же словами: “Задача моя – давать не широкие 

I Türkoloji Qurultayın 90 illiyinə həsr olunmuş beynəlxalq konfrans: 

 

TÜRKOLOJİ ELMİ-MƏDƏNİ HƏRƏKATDA ORTAQ DƏYƏRLƏR VƏ YENİ ÇAĞIRIŞLAR (I hissə) 

 

 

 

 

 

 

189

обобщения, а фиксировать те историко-литературные факты, которые документально 

неоспоримы и представляют достоверный материал для заключений. К гипотезам, хотя бы и 

очень заманчивым, я, старый эрудит, после полустолетней работы над изучением культурно-

литературной истории Ирана (в широком смысле этого понятия) лично питаю опасение: 

слишком многое фактическое остается для нас все еще неясным и нуждается в дальнейшей 

подборке точного материала. Конечно, даже в простой группировке фактов обойтись 

совершенно без предположений нельзя... Но в таких случаях я соблюдаю правило – ни одной 

личной догадки не сообщать иначе, как с осторожными оговорками: «кажется», «возможно, 

что», «по-видимому»... Пусть читатель усматривает в подобных моих оговорках искренне 

сделанное предупреждение, что я считаю себя способным не менее, чем другие, очень 

субъективно ошибаться в своих построениях и что я, тем самым очень прошу читателя 

проверять мои взгляды самой старательной самостоятельной критикой” [22, с. 98–99]. 

Необходимо заметить, что А. Крымский в некоторых упомянутых работах также 

уделял внимание вопросам этнографии. Фольклору тюркских народов посвящены и его 

небольшие статьи. Так для сборника «Турецкие народные песни. Музыкальные тексты с 

переводами и объяснениями Бориса Миллера» 1903 г. он написал вступительный критико-

библиографический обзор. В юбилейном сборнике Всеволода Миллера 1900 г. опубликовал 

статью «По поводу сюжета сказки Куноша № 94, послужившего темой первого учёного 

труда В.Ф. Миллера», где рассматривается тема «бродячих сюжетов сказок». Этой теме 

посвящена и более ранняя работа Крымского, вернее частичный перевод книги Уильяма 

Александра Клоустона «Народные сказки и придумки. Их миграции и перемены». 1000-

страничный труд английского фольклориста вначале заинтересовал Ивана Франко, который 

и предложил Агафангелу Ефимовичу перевести его на украинский язык. Работа вышла в