К. Г. Юнг. Психология и религия

наших соседей. Как из современной, так и из древней истории нам известно, что такие 

идеи могут оказаться весьма странными, такими, что далеко не все люди могут с ними 

согласиться. В итоге мы получаем сожжение заживо или рубку голов всем 

инакомыслящим, сколь бы благонамеренными и рассудительными они не были; а сегодня 

в ход идет более современное, автоматическое оружие. Мы даже не в силах успокоить 

себя той мыслью, что подобного рода вещи принадлежат отдаленному прошлому. К 

сожалению, они принадлежат не только настоящему, но и будущему. Homo homini lupus 

(Человек человеку - волк (лат.).) - это печальный, но все же вечный трюизм. Так что у 

человека есть причины опасаться тех безличных сил, которые таятся в бессознательном. 

Мы пребываем в блаженном неведении относительно этих сил, поскольку они никогда 

(или почти никогда) не касаются наших личных дел в обычных обстоятельствах. Но стоит 

людям собраться вместе и образовать толпу, как высвобождается динамика коллективного 

человека - звери или демоны, сидящие в каждом человеке, не проявляют себя, пока он не 

сделался частью толпы. Там человек бессознательно нисходит на низший моральный и 

интеллектуальный уровень. Тот уровень, который всегда лежит за порогом сознания, 

готовый прорваться наружу, стоит подействовать стимулу совместного пребывания в 

толпе.  

Фатальной ошибкой является подход к человеческой психике как чему-то сугубо 

личностному, либо попытка объяснить ее с исключительно личностной точки зрения. 

Такой способ объяснения пригоден в ситуации обычных повседневных занятий индивида 

и в его отношениях с другими. Но стоит возникнуть малейшим трудностям, скажем в 

форме непредвиденных и неожиданных событий, как тотчас призываются на помощь 

инстинктивные силы, предстающие в качестве чего-то совершенно необъяснимого, 

нового, даже странного. С точки зрения личностных мотивов их уже не понять, они 

сравнимы, скорее, с паникой дикарей при виде солнечного затмения и тому подобными 

событиями. Так, попытка объяснения смертельной вспышки большевистских идей 

личностным отцовским комплексом мне кажется совершенно неадекватной.  

Изменения в характере человека, происходящие под влиянием коллективных сил, 

буквально изумляют. Деликатное и разумное существо может превратиться в маньяка или 

дикого зверя. Причины тому ищут обычно во внешних обстоятельствах, но ведь 

взорваться в нас может лишь то, что ранее уже было заложено. Мы всегда живем на 

вершине вулкана; и пока нет человеческих средств защиты от возможного извержения, 

которое способно все разрушить, что только может. Конечно, хорошо устраивать молебны 

 

6

 

в честь разума и здравого смысла, но как быть, если ваша аудитория подобна обитателям 

сумасшедшего дома или толпе в коллективном припадке? Разница тут невелика, ибо и 

сумасшедший, и толпа движимы овладевшими ими безличными силами.  

Достаточно такой малости, как невроз, чтобы вызвать силу, с которой только разумом не 

справиться. Наш пример с раком ясно показывает, насколько бессилен интеллект перед 

лицом самой очевидной бессмыслицы. Я всегда советую моим пациентам принимать 

такую очевидную, но непобедимую бессмыслицу за проявление силы, смысл которой еще 

не был понят. Опыт научил меня, что куда более эффективный метод обращения с такими 

фактами - это принять их всерьез и попытаться найти подходящее объяснение. Но 

объяснение работает лишь в том случае, если выдвигается гипотеза, соответствующая 

болезнетворному следствию. В нашем случае мы сталкиваемся с такой волей и с такой 

силой внушения, которые просто несравнимы со всем тем, что может противопоставить 

им сознание пациента. В столь опасной ситуации было бы плохой стратегией убеждать 

пациента в том, что за его симптомом, пусть и самым непостижимым образом, стоит он 

сам и оказывает поддержку этому симптому. Внушение такого рода тут же парализует его 

боевой дух, он будет деморализован. Гораздо лучше, если он будет считать свой комплекс 

автономной силой, направленной против его сознательной личности. Более того, это 

объяснение больше соответствует фактам, нежели сведение дела к личностным мотивам. 

К тому же личностная мотивация тут сохраняется, но не является интенциональной, она 

органично присуща пациенту.  

В Вавилонском эпосе повествуется о том, как дерзость и hubris (Гордыня) Гильгамеша[3] 

бросили вызов богам; тогда боги изобрели и создали человека, равного по силе 

Гильгамешу, чтобы тот умерил незаконные притязания героя. То же самое произошло с 

нашим пациентом. Он относится к тому типу людей, что строят свои отношения с миром 

исключительно на основе интеллекта и разума. Его притязания привели по меньшей мере 

к тому, что он замахнулся на формирование собственной судьбы. Он все подвергал 

беспощадному суду разума, но природе где-то удалось ускользнуть, и она вернулась 

полная мести в форме совершеннейшей бессмыслицы, т.е. идеи рака. Бессознательное 

породило такое тонкое и умное образование с одной целью - держать человека в 

безжалостной узде. Это был сокрушительный удар по всем его разумным идеалам, и 

прежде всего по вере во всемогущество человеческой воли. Такого рода одержимость 

свойственна лишь тем, кто постоянно злоупотребляет разумом и интеллектом в 

эгоцентрических целях роста власти.  

Гильгамешу, правда, удалось избежать божественного возмездия. К нему приходили 

вещие сны, на которые он обратил внимание. Они подсказали ему, как лучше одолеть 

врага. У нашего пациента, живущего в век, когда боги вымерли и даже пользуются дурной 

репутацией, также были сновидения, но он к ним не прислушался. Как можно разумному 

человеку быть столь подвластным предрассудкам, чтобы всерьез принимать сны! Этот 

общий предрассудок по поводу значения сновидений является лишь одним из симптомов 

куда более серьезной недооценки человеческой души вообще. Удивительное развитие 

науки и техники было уравновешено, с другой стороны, поразительной утратой мудрости 

и интроспекции. Верно, наша религия много говорит о бессмертной душе, но это учение 

содержит лишь несколько слов о действительной человеческой душе, которой суждено 

отправиться прямо в ад, не будь особого акта божественной благодати. Эти два важных 

фактора несут ответственность за общую недооценку значения психики, но не всю 

ответственность. Намного старше этих сравнительно недавних перемен являются 

первобытный страх и отвращение ко всему, что граничит с бессознательным.  

Сознание поначалу было весьма непрочным. В относительно первобытных обществах мы 

все еще имеем возможность наблюдать, насколько легко утрачивается сознание. Одной из 

"опасностей души"7, кстати, является как раз утрата души, когда часть психики снова 

становится бессознательной. Другим примером может служить состояние, называемое 

"амок" - эквивалент "берсерка" в германских сагах . Это состояние большего или 

 

7

 

меньшего транса, часто сопровождаемого опустошительными социальными 

последствиями. Даже обычная эмоция может вызвать заметную утрату сознательности. 

Первобытные племена поэтому строго хранят разработанные формы вежливости, там 

принято говорить приглушенным голосом, складывать на землю оружие, припадать к 

земле, склонять головы, показывать раскрытые ладони рук. Даже в наших формах 

вежливости все еще можно отыскать следы "религиозного" видения возможных 

психических опасностей. Мы пытаемся умилостивить судьбу, магически желая друг другу 

доброго дня. Левую руку нехорошо держать в кармане или за спиной, когда правой 

пожимаешь руку другого. Если вы хотите умилостивить особенно сильно, вы пользуетесь 

обеими руками. Перед людьми, наделенными большим авторитетом, мы преклоняем 

непокрытую голову, т.е. предлагаем им свою голову без защиты, чтобы умилостивить 

сильного, который может вдруг легко перейти к неконтролируемому насилию. Во время 

военных танцев дикари приходят в такое возбуждение, что могут наносить себе ранения и 

проливать кровь.  

Жизнь дикаря постоянно наполнена заботой по поводу все время таящейся в засаде 

психической опасности, а потому столь многочисленны процедуры, направленные на 

уменьшение риска. Высшим проявлением этого факта является табу, наложенное на 

различные области. Бесчисленные тщательно и со страхом соблюдаемые табу суть 

ограждения области психики. Я совершил чудовищную ошибку, находясь на южном 

склоне горы Элгон. Мне захотелось выяснить, что из себя представляют призрачные дома, 

с которыми я часто сталкивался в лесу, и во время беседы я употребил слово "селельтени", 

означающее "призрак". Тотчас мои спутники умолкли в тягостном изумлении. Все 

отвернулись от меня, поскольку я громко произнес тщательно умалчиваемое слово и тем 

самым навлек самые опасные последствия. Мне пришлось сменить тему разговора, чтобы 

встречу можно было продолжить. Те же люди уверяли меня, что у них не бывает 

сновидений; последние были прерогативой вождя и шамана. Позже шаман признался мне, 

что у него тоже больше нет сновидений: ведь теперь у них есть окружной комиссар. "С 

тех пор как пришли англичане, у нас больше нет снов, - сказал он, - окружному комиссару 

все ведомо о войне и болезнях, о том, где нам жить". Это странное суждение основывается 

на том факте, что сновидения были прежде высшим политическим озарением, голосом 

"мунгу". Поэтому обычному человеку было бы неразумно полагать, что у него есть 

сновидения.  

Сновидения - это голос Неведомого, которое от века грозит новыми опасностями, 

жертвами, войнами и прочими беспокойствами. Одному из африканцев как-то 

приснилось, что враги захватили его в плен и сожгли живьем. На следующий день он 

собрал своих родственников и стал упрашивать их сжечь его. Они согласились только 

связать ему ноги и поставили его в костер. Конечно, он после этого сильно хромал, но от 

своих врагов ему удалось ускакать .  

Имеется множество вероучений и церемоний, существующих с единственной целью - 

защититься от неожиданного, опасного, таящегося в бессознательном. Тот необычный 

факт, что сновидение является божественным гласом и вестником, а одновременно 

бесконечным источником хлопот, не вызывает проблем в сознании дикарей. Очевидные 

остатки такой первобытности мы обнаруживаем в психологии еврейских пророков11. Они 

часто колеблются: прислушаться или нет к этому голосу. Стоит признать, что такому 

благочестивому человеку как Осия трудно взять в жены проститутку, дабы выполнить 

приказ Господа. Еще на заре человечества существовал обычай ограждать себя от 

произвольных и беззаконных воздействий "сверхъестественного" с помощью 

определенных ритуалов и законов. Этот процесс развивался в истории путем умножения 

ритуалов, инструкций и вероучений. Последние два тысячелетия такой институт как 

христианская церковь принял на себя посредническую и защитную функции, встав между 

этими воздействиями и человеком. Средневековые церковные тексты не отрицают того, 

что божественное вдохновение может иметь место во сне, но это не поощрялось, и 

 

8

 

церковь оставляла за собой право решать, считать ли такое откровение аутентичным или 

нет . Несмотря на то, что церковь признает несомненной эманацию определенных 

сновидений от Бога, она не склонна, более того, отвращается от сколько-нибудь 

серьезного занятия сновидениями, хотя и признает, что некоторые из них могут 

непосредственно содержать откровение. Так что перемены последних столетий, по 

крайней мере с этой точки зрения, вполне приемлемы для церкви, поскольку повлекли за 

собой упадок прежней интроспективной установки, способствовавшей серьезному 

подходу к сновидениям и внутреннему опыту.  

Протестантизм, сровнявший с землей многие ранее тщательно воздвигнутые церковью 

стены, сразу стал испытывать на себе разрушительные и схизматические воздействия 

индивидуального откровения. Стоило догматической ограде пасть, а ритуалам утратить 

действенный авторитет, как человек столкнулся с внутренним опытом, без защиты и 

водительства догматов и ритуалов, являющихся беспримерной квинтэссенцией как 

христианского, так и языческого религиозного опыта. Протестантизм утратил и все 

тонкости догматов: мессу, исповедь, большую часть литургии и значимость священства 

служителей культа.  

Я должен подчеркнуть, что это суждение не является ценностным, да и не имеет такой 

цели. Я просто констатирую факты. Протестантизм усилил авторитет Библии как 

заместителя утраченного церковного авторитета. Но, как показала история, некоторые 

библейские текста можно толковать по-разному. Увеличению божественности 

священного писания не слишком способствовала и научная критика Нового Завета. Под 

влиянием так называемого научного просвещения огромная масса образованных людей 

либо покинула церковь, либо стала к ней глубоко равнодушной. Если бы все они были 

скучными рационалистами или невротичными интеллектуалами, потеря была бы 

невелика. Но многие из них являются людьми набожными, однако не согласными с ныне 

существующими формами вероучения. Иначе трудно было бы объяснить удивительное 

воздействие движения Бухмана [4] на более или менее образованные слои населения. 

Повернувшийся спиной к церкви католик обычно тайно или открыто склоняется к 

атеизму, тогда как протестант, по возможности, следует за сектантским движением. 

Абсолютизм католической церкви требует столь же абсолютного отрицания, в то время 

как протестантский релятивизм допускает различные вариации. Может показаться, что я 

слишком углубился в историю христианства, не имея иной цели, кроме объяснения 

предрассудков по поводу сновидений и индивидуального внутреннего опыта. Но 

сказанное мною могло бы стать частью моей беседы с нашим пациентом. Я бы сказал ему, 

что лучше было бы принять его навязчивые идеи о раке всерьез, нежели считать их 

патологической бессмыслицей. Но принять всерьез, значит признать это как своего рода 

информацию-диагноз о том факте, что в реально существующей психике возникли 

затруднения, которые конкретизировались в идею о растущей раковой опухали. Пациент, 

конечно, спросил бы: "А что этот рост собой представляет?". И я бы ответил: "Не знаю", 

ибо я действительно не знаю. Хотя, как я уже отметил раньше, это наверняка 

компенсаторное или дополняющее бессознательное развитие, о его специфической 

природе и содержании пока ничего не известно. Речь идет о спонтанном проявлении 

бессознательного, основанном на содержании, которого мы не сможем обнаружить в 

сознании.  

Тогда мой пациент, конечно же, полюбопытствует, а как же я рассчитываю добраться до 

этого содержания, ставшего источником навязчивого представления. Я сообщу ему в 

ответ, рискуя повергнуть его в шок, что необходимую информацию нам поставят его 

сновидения. Мы станем смотреть на них так, словно они проистекают из источника, 

наделенного умом, целесообразностью и даже как бы личностным началом. Это, без 

сомнения, смелая гипотеза, и в то же время авантюра, поскольку мы намерены довериться 

давно дискредитированному сущему, само существование которого сегодня по-прежнему 

отвергается многими психологами и философами. Знаменитый антрополог, которому я 

 

9

 

изложил свой подход, сделал типичное замечание: "Все это, конечно, интересно, но и 

опасно". Да, я признаю, что это опасно; столь же опасно, как и сам невроз. Если вы хотите 

избавиться от невроза, то вам нужно чем-то рисковать. Без известного риска всякое дело 

не эффективно, это нам слишком хорошо известно. Хирургическая операция по поводу 

рака также рискованна, и все-таки ее нужно делать. Чтобы быть лучше понятым, я часто 

поддаюсь искушению и советую моим пациентам - воспринимайте свою психику как 

некое "тонкое" тело, на котором могут произрастать столь же "тонкие" опухали. 

Предрассудок, согласно которому психика невообразима, а потому ничтожнее дуновения 

ветра, либо уверенность в том, что она представляет собой некую философскую систему 

логических понятий - этот предрассудок столь силен, что люди, не осознавая 

определенное содержание своей психики, считают его несуществующим. Нет ни доверия, 

ни веры в достоверность функционирования психики за пределами сознания, а анализ 

сновидений считается просто смехотворным занятием. В этих условиях мое предложение 

может вызвать наихудшие подозрения. И мне взаправду приходилось выслушивать 

немало всевозможных аргументов против серьезного отношения к смутным призракам 

сновидений.  

И все же в сновидениях мы обнаруживаем, даже без всякого глубокого анализа, те же 

конфликты и комплексы, существование которых устанавливается с помощью 

ассоциативного теста. Более того, эти комплексы образуют неотъемлемую часть невроза. 

Поэтому у нас есть веские основания считать, что сновидения могут предоставить нам не 

меньше информации о содержании невроза, чем ассоциативный тест. А на деле они дают 

информации куда больше. Симптом подобен стеблю над землей, но основная часть 

растения - это широкая сеть подземных корней. Эта корневая система и образует 

содержание невроза; она является матрицей комплексов, симптомов и сновидений. У нас 

есть все основания утверждать, что сновидения отображают именно эти, так сказать 

подземные психические процессы. И если мы сможем к ним подобраться, значит сможем 

достичь "корней" болезни.  

Так как в мои цели не входит рассмотрение психопатологии неврозов, я предлагаю 

избрать другой случай в качестве примера того, как сновидения открывают неизвестные 

внутренние факты психики. В данном случае сновидцем является также интеллектуал, 

наделенный удивительным умом и образованностью. Он был невротиком и обратился ко 

мне за помощью, чувствуя, что невроз становится непреодолимым и медленно, но верно 

несет психике разрушение. К счастью, его интеллект еще не пострадал, и он мог 

пользоваться своим тонким умом. Учитывая это, я возложил на него обязанность самому 

наблюдать и записывать свои сновидения. Они не анализировались и не объяснялись ему - 

лишь много позже мы принялись за анализ, так что сновидения, о которых пойдет речь, не 

содержат никаких привнесений. Они представляют собой последовательность событий 

так, как их наблюдал во сне пациент, без какого-либо вмешательства. Пациент никогда 

ничего не читал по психологии, не говоря уж об аналитической психологии.  

Поскольку серия состоит из более чем четырехсот сновидений, я могу высказать лишь 

общее впечатление об этом материале; мною была опубликована подборка из 74 этих 

сновидений, содержавшая мотивы, которые представляют значительный религиозный 

интерес . Сновидец, стоит об этом упомянуть, был по воспитанию католиком, но уже 

отошел от веры и не интересовался религиозными проблемами. Он принадлежал к тем 

интеллектуалам или ученым, которые приходят в удивление, стоит кому-нибудь озадачить 

их теми или иными религиозными проблемами. Если придерживаешься точки зрения, 

согласно которой бессознательное представляет собой психическое, существующее 

независимо от сознания, случай нашего сновидца может быть особенно интересен; 

естественно, допуская, что мы не ошибаемся, говоря о религиозном характере некоторых 

сновидений. Если же делать акцент только на сознании и не наделять бессознательное 

способностью к независимому существованию, то было бы крайне интересно выяснить, 

выводим ли материал сновидений из содержания сознания. В том случае, если факты 

 

10

 

будут благоприятствовать гипотезе о бессознательном, мы сможем тогда использовать 

сновидения в качестве источника информации о возможных религиозных тенденциях 

бессознательного.  

Нельзя сказать, чтобы сновидения нашего пациента имели самое прямое отношение к 

религии. Однако, среди четырехсот имеются два сновидения явно религиозного 

содержания. Я приведу теперь текст, написанный самим сновидцем.  

"Множество домов, в ник нечто театральное, словно какая-то сцена. Кто-то упоминает 

имя Бернарда Шоу. Упоминается также, что пьеса относится к далекому будущему. Один 

из домов отмечен вывеской со следующей надписью:  

"Это вселенская католическая церковь.  

Это церковь Господа.  

Все, чувствующие себя орудиями Господа, могут войти".  

И внизу приписка мелкими буквами: "Церковь основана Иисусом и Павлом", - словно 

речь идет о фирме, хвастающейся древностью основания. Я говорю приятелю: "Давай 

зайдем, посмотрим". Он отвечает: "Непонятно, зачем такому множеству людей нужно 

толпиться, чтобы возникло религиозное чувство". Но я ему возражаю: "Ты - протестант. 

так что тебе не понять". Тут женщина с одобрением кивает головой. Теперь я сознаю, что 

на стене церкви висит афиша. На ней следующие слова:  

"Солдаты!Когда вы почувствуете, что вы во власти Господа, избегайте прямо говорить с 

ним. Господь словам недоступен. Мы также настоятельно рекомендуем вам не 

вмешиваться в дискуссию об атрибутах Господа. Это было бы бесполезно, ибо все ценное 

и важное невыразимо. Подпись: Папа ....... (Имя, однако, не расшифровать)".  

Теперь мы входим в церковь. Интерьер похож скорее на мечеть, чем на церковь. 

Собственно говоря, есть сходство со Св. Софией. Скамей нет, это производит 

удивительное пространственное впечатление. Нет и образов. Только обрамленные 

сентенции на стенах (как в Св. Софии). Одна из сентенций гласит: "Не льсти благодетелю 

твоему". Та же женщина, которая одобрительно кивала мне раньше, плачет и говорит: 

"Тут уже ничего не осталось". Я отвечаю: "Я думаю, все в порядке", но она исчезает. 

Сначала я стою прямо перед колонной, которая мешает видеть, затем меняю положение и 

вижу перед собой толпу людей. Я не принадлежу им, стою один в стороне. Они 

произносят следующие слова: "Мы признаем, что находимся во власти Господа. Царство 

небесное внутри нас". Они повторяют это трижды самым торжественным образом. Затем 

орган играет фугу Баха, хор поет. То звучит одна музыка, иногда повторяются следующие 

слова: "Все остальное только бумага", означающие, что остальное безжизненно.  

Когда музыка заканчивается, начинается вторая часть церемонии. Как на студенческих 

встречах, за серьезными вещами следует веселье. Присутствуют спокойные, зрелые люди. 

Одни ходят туда-сюда, другие вместе о чем-то разговаривают, они приветствуют друг 

друга; подается епископальное вино и другие напитки. В виде тоста кто-то желает церкви