Литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках

221
, 
быть может слишком простой. По этой причине в сердце досточтимого [Ходжи] 
запала  некоторая  [обида].  Мулла  Баба  посмотрел  в  мою  сторону  и  сделал  мне  знак.  Я  тоже 
знаками ответил: «Это не моя вина. Тот, кто ставил дастархан, допустил оплошность». 
Ходжа  понял  и  извинение  было  принято.  Он  встал,  я  вышел  его  проводить.  В  сенях  того 
дома он взял меня за правую или левую руку и так приподнял, что одна моя нога отделилась от 
земли. Ходжа сказал по-тюркски: «Шейх дал благой совет». Именно в эти несколько дней я взял 
Самарканд. 
День или два спустя мы перешли из крепости Исфидук в крепость Васменд. Хотя мы уже 
один раз ходили в окрестности Самарканда и дали [его жителям] о себе узнать и вернулись, мы 
все  же,  уповая  на  Аллаха,  после  полуденной  молитвы  вышли  из  Васменда  к  Самарканду  с 
намерением  [захватить]  город.  Ходжа  Абу-л-Макарим  тоже  сопутствовал  нам.  В  полночь  мы 
достигли  Пул-и  Магака,  на  хиабане.  Оттуда  мы  отрядили  семьдесят-восемьдесят  отборных 
йигитов,  чтобы  они  приставили  лестницы  к  стенкам  крепости  напротив  Гар-и  Ашикана, 
поднялись,  вошли,  двинулись  на  людей,  поставленных  у  ворот  Фируза,  захватили  ворота  и 
послали к нам человека. 
Эти йигиты приставили лестницы напротив Гар-и Ашикана и поднялись по ним, никто не 
узнал об этом. Оттуда они пошли к воротам Фируза. На воротах стоял Фазил тархан, он не из 
[
самаркандских]  тарханов,  а  из  туркестанских  купцов-тарханов.  Оказав  в  Туркестане  услуги, 
Шейбани  хану,  он  пользовался  его  покровительством.  Зарубив  насмерть  Фазил  тархана  и 
нескольких  нукеров, [наши]  сбили  топорами  замок  с  ворот  и  открыли  ворота.  Как  раз  в  это 
время  я  подоспел  и  вошел  в  ворота  Фируза.  Абу-л-Касим  Кухбур  сам  не  пришел,  а  прислал 
своего младшего брата Ахмеда Касима и тридцать-сорок нукеров, а от Ибрахим тархана никого 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
76
не было. Когда мы вошли в город и расположились в ханаке, туда явился его младший брат по 
имени Ахмед тархан с несколькими нукерами. 
Жители  города  еще  спали.  Лавочники,  выглянув  из  лавок,  догадались  в  чем  дело  и 
возносили  [благодарственные]  молитвы.  Через  некоторое  время  обитатели  города  все  узнали. 
Наших  людей  и  горожан  охватила  необыкновенная  радость  и  возбуждение;  они  убивали 
узбеков на улицах камнями и палками 
222
, 
словно бешеных собак; около четырехсот или пятисот 
узбеков было убито таким образом. 
Городской даруга Джан Вафа находился в доме Ходжи Яхьи. Он бежал, вышел из города и 
ушел к Шейбани хану. 
Войдя  в  ворота,  я  направился  прямо  в  медресе  и  ханаку.  По  приходе  туда  я  уселся  под 
портиком;  едва  рассвело,  как  со  всех  сторон  послышались  громкие  крики,  поднялся  шум. 
Некоторые  знатные  жители  и  лавочники,  узнав  о  случившемся,  с  радостью  и  восторгом 
приходили со мной поздороваться, приносили еду и возносили за меня молитвы. 
Когда наступило утро, пришло известие, что у ворот Аханин узбеки укрепили пространство 
между двумя воротами и сражаются. Я сейчас же сел на коня и отправился к воротам Аханин. 
Со мной было [всего] десять, пятнадцать или двадцать человек; люди изголодались, им в руки 
опять достался город, и каждый искал сокровищ в каком-нибудь углу. 
Когда  я  подоспел,  узбеков  уже  отогнали  от  ворот  Аханин;  Шейбани  хан,  узнав  об  этом, 
поспешно  подъехал  после  восхода  солнца  к  воротам  Аханин  с  сотней  или  полуторастами 
людей.  Он  подъехал  в  удивительно  удобную  минуту,  но  со  мной,  как  уже  упомянуто,  было 
очень мало людей. Шейбани хан увидел, что ничего нельзя сделать, и быстро отступил. После 
этого я возвратился назад и расположился в арке в Бустан-Сарае. Знать, вельможи и большие 
люди города пришли со мной поздороваться и принесли поздравления. 
Почти  сто  сорок  лет  столичный  город  Самарканд  принадлежал  нашему  дому.  Неизвестно 
откуда взявшийся узбек, чужак и враг пришел и захватил его. Бог снова отдал нам владения, 
вышедшие  у  нас  из  рук — опустошенная,  разграбленная  область  опять  подчинилась  нашей 
власти. 
Султан  Хусейн  мирза  таким  же  образом  взял  Герат,  захватив  [врага]  врасплох.  Однако 
всякому  знающему  дело  ясно  и  справедливому  человеку  очевидно,  что  между  этими  двумя 
завоеваниями большое различие. 
Во-первых, Султан Хусейн был государь, видавший много битв, имевший немалый опыт и 
старый  годами;  во-вторых,  его  противником  был  Ядгар  Мухаммед  Насир  мирза,  неопытный 
юноша  семнадцати-восемнадцати  лет;  в-третьих,  среди  его  врагов  жил  человек,  знавший  их 
дела и обстоятельства, — Мир Али мирахур; он послал к Мирзе людей и нежданно повел его 
войско  на  неприятеля.  В-четвертых,  его  враг  находился  не  в  крепости,  он  был  в  саду  Баг-и 
Заган; когда Султан Хусейн мирза захватил Герат, Ядгар Мухаммед мирза и его приближенные 
были до того увлечены винопитием, что у дверей Ядгар Мухаммед мирзы находилось в ту ночь 
всего три человека, тоже пьяные. В-пятых, Султан Хусейн мирза напал на город в первый раз, 
неожиданно подошел и захватил его. 
Мне же, [во-первых], когда я брал Самарканд, было девятнадцать лет; битв я видел немного, 
опыта  не  имел.  Во-вторых,  моим  противником  был  такой  опытный,  видавший  много  битв  и 
старый годами человек, как Шейбани хан; в-третьих, к нам не явился из Самарканда ни один 
человек; хотя жители города были расположены ко мне, но никто не мог подумать об этом из 
страха перед Шейбани ханом. В-четвертых, мой противник находился в крепости, и крепость 
была  взята,  и  врага  обратили  в  бегство;  в-пятых,  я  уже  раз  подступал  к  Самарканду  с 
намерением  захватить  город  и  позволил  врагам  это  узнать;  когда  я  пришел  во  второй  раз, 
господь помог мне и Самарканд был завоеван. 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
77
Цель этих слов не в том, чтобы бросить в кого-нибудь камень умаления, и дело происходило 
именно  так,  как  сказано.  Все  это  написано  не  ради  того,  чтобы  возвеличить  самого  себя,  и 
истина заключается в том, что здесь изложено. 
По поводу этой победы стихотворцы сочинили тарихи; один стих из них остался у меня в 
памяти. 
Скажи мне снова, о разум, каков его тарих?  
Знай — это [слова]: «Победа Бабур бахадура». 
После  завоевания  Самарканда,  крепости  Шавдара,  Сугуда  и  ближайших  туманов  начали 
одна  за  другой  мне  покоряться.  Из  некоторых  крепостей  даруги  узбеков  со  страха  уходили, 
бросив  их;  в  других  крепостях  [жители]  выгоняли  узбеков  и  переходили  к  нам,  а  иногда 
начальников крепостей хватали и крепости запирали. 
В это время родичи и домочадцы Шейбани хана и его узбеков пришли из Туркестана; [сам] 
Шейбани хан находился в окрестностях Ходжа-Дидара и Али-Абада. Увидя, что крепости столь 
[
легко] сдаются, а люди так охотно возвращаются ко мне, Шейбани хан ушел с того места, где 
сидел, в сторону Бухары. С божьей помощью самое большее через три-четыре месяца крепости 
Сугуда и Мианкала 
223
 
вернулись к нам. Баки тархан, воспользовавшись случаем, также явился 
и  выступил  в  крепость  Карши.  Хузар  и  Карши  тоже  вышли  из-под  власти  узбеков;  Кара-Кул 
взял, [придя] из Мерва, человек Абу-л-Мухсин мирзы. Наши дела сильно пошли в гору. 
После  нашего  ухода  из  Андиджана  моя  мать,  родичи  и  домочадцы,  испытав  сотни 
затруднений  и  бед,  пришли  в  Ура-Тепа.  Послав  туда  человека,  мы  приказали  доставить  их  в 
Самарканд.  В  эти  дни  от  дочери  Султан  Ахмед  мирзы  Аиша  Султан  биким, — это  первая 
женщина, с которой я заключил брачный договор, — родилась дочь, ее назвали Фахр ан-Ниса. 
Это был мой первый ребенок: мне в это время исполнилось девятнадцать лет. Через месяц или 
сорок дней она ушла к милости Аллаха. 
После завоевания Самарканда от меня непрестанно, один за другим, ездили туда и назад к 
окрестным  ханам,  эмирам  и  пограничным  владетелям  гонцы  и  нарочные  за  помощью  и 
поддержкой. Некоторые [владетели], несмотря на свой большой опыт, легкомысленно отказали 
мне;  иные,  которые  совершили  по  отношению  к  нашей  семье  много  неприличных  и  дурных 
поступков,  от  страха  пренебрегли  ответом,  а  другие  прислали  помощь,  но  это  была  помощь 
несущественная, как будет изложено и упомянуто о каждом из них в своем месте. 
Когда  я  в этот раз  вторично  взял  Самарканд,  Алишер  бек  был  еще  жив.  Ко  мне  однажды 
даже  пришло  от  него  письмо.  Я  тоже  послал  ему  письмо  и  написал  на  обороте  сочиненный 
мною тюркский стих; раньше,чем успел прийти ответ, начались неурядицы и смуты. 
Захватив  Самарканд,  Шейбани  хан  сделал  Муллу  Беннаи  своим  приближенным;  он 
находился  при  Шейбани  хане.  Через  несколько  дней  после  взятия  нами  Самарканда  Мулла 
Беннаи пришел в Самарканд. Касим бек, заподозрив [Беннаи], отослал его в Шахрисябз. Вскоре 
после  этого,  так  как  он  был  способный  человек  и  не  совершил  какого-либо  проступка,  мы 
приказали  доставить  его  в  Самарканд.  Он  постоянно  сочинял  касиды 
224
 
и  газали 
225
; 
сложив 
один амаль 
226
 
в ладу нава, он посвятил его мне и исполнил передо мной. 
В это время Мулла Беннаи сочинил и прочитал такое рубаи 
227
: 
Ни зерна нет у меня, чтобы им питаться.  
Ни одежды, чтобы в нее одеваться.  
Тот, у кого нет ни пищи, ни одежды,  
Как может усердствовать в науке и искусстве? 
В те годы я сочинял по одному или два стиха, но не заканчивал газалей. Сочинив тюркское 
рубаи, я послал его [Мулле Беннаи]: 
Рубаи 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
78
Все будет так, как хочет твое сердце.  
О награде и жалованье будет отдан приказ.  
То, что ты сказал о зерне и одежде, мне понятно,  
Твой стан одежда украсит, а зерно наполнит твой дом. 
Мулла  Беннаи,  сделав  рифму  последнего  полустишия  этого  рубаи  редифом 
228
, 
сочинил  и 
произнес новое рубаи с другой рифмой: 
Рубаи 
Твой мирза, который будет царем суши и моря,  
Станет в мире известным благодаря своему уму. 
За одно бессмысленное слово мне оказано столько милостей.  
Что же будет, если я скажу разумное слово? 
В  это  время  в  Самарканд  из  Шахрисябза  прибыл  Ходжа  Абул-л-Баракат-и  Фираки.  Он 
сказал: «Надо  было  сложить  [стихотворение]  с  той  же  рифмой».  Вот  рубаи,  которое  сочинил 
Ходжа Абул-Баракат: 
Рубаи 
О несправедливости, которую совершила судьба, будет спрошено,  
Султан великодушия попросит за нее извинения.  
Пролилась моя чаша, о кравчий, хотя не была полна.  
В этот круг моя пролитая [чаша] должна наполниться до краев. 
В ту зиму наши дела сильно шли в гору, а дела Шейбани хана шли под гору. Между тем 
случилось одно-два события очень некстати. Люди, пришедшие из Мерва и взявшие Кара-Кул, 
не  могли  там  удержаться,  и  Кара-Кул  снова  перешел  во  власть  узбеков.  В  крепости  Дабуси 
находился  младший  брат  Ибрахим  тархана  по  имени  Ахмед  тархан.  Шейбани  хан,  придя, 
осадил ее. Прежде чем мы успели собрать войско, подготовиться и снарядиться, Шейбани хан 
взял крепость приступом и подверг всех жителей общему избиению. 
Когда я взял Самарканд, со мной было двести сорок человек испытанных бойцов. За пять-
шесть  месяцев  их,  с  помощью  божьей,  стало  столько,  что  мы  дали  у  Сар-и  Пула  бой  такому 
человеку,  как  Шейбани  хан;  об  этом  будет  упомянуто  ниже.  Из  окрестных  и  соседних 
правителей пришли мне на помощь: от хана — Айуб Бекчик, Кашка Махмуд и барины 
229
 — 
четыреста,  пятьсот  человек,  от  Джехангир  мирзы  явился  на  подмогу  младший  брат  Ахмеда 
Танбала Халил и с ним сто или двести человек. От такого многоопытного государя, как Султан 
Хусейн мирза, — никто ведь не знал дел и повадок Шейбани хана лучше мирзы — не явился на 
помощь  ни  один  человек;  от  Бади'  аз-Заман  мирзы  тоже  никто  не  пришел,  а  Хусрау  шах  из 
страха  не  прислал  никого.  Он  причинил  нашему  дому  много  зла,  как  уже  было  рассказано  и 
упомянуто, и его страх перед нами был очень велик. В месяце шаввале 
230
 
я двинулся в поход с 
целью  дать  бой  Шейбани  хану и  выступил  в  сад Баг-и  Нау.  В Баг-и Нау  мы  простояли пять-
шесть дней, чтобы собрать войско и подготовить для него снаряжение. Выйдя из Баг-и Нау, мы 
шли  от  привала  к  привалу  и,  миновав  Сар-и  Пул,  остановились.  Окрестности  лагеря  мы  из 
осторожности сплошь укрепили препятствиями и рвом. Шейбани хан, придя с другой стороны, 
остановился близ Ходжа Кардзана. [Между нами] был примерно один йигач. 
На  этой  стоянке  мы  провели  четыре-пять  дней.  Наши  люди  с  одной  стороны  и  люди 
неприятеля с другой днем съезжались и перестреливались. 
Однажды  люди  врага  подъехали  в  большом  множестве.  Произошел  жестокий  бой.  Ни  на 
чьей стороне не было перевеса. Один наш знаменосец, слишком неосторожно отступая, попал в 
ров;  некоторые  говорили,  что  при  нем  было  знамя  Сиди  Кара  бека.  Сиди  Кара,  хоть  и  был 
мастер говорить, но мечом действовал слабо. 
В то время, Шейбани хан однажды ночью совершил на нас нападение. Окрестности лагеря 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
79
были  основательно  укреплены  сучьями  и  рвом.  Шейбани  хан  подошел,  но  не  мог  ничего 
сделать. Стоя за рвом, враги издали несколько раз крики, метнули горсть стрел и отступили. 
Я  проявил  [тогда]  в  боевом  деле  усердие  и  рвение,  Камбар  Али  тоже  был  усерден.  Баки 
тархан с тысячью или двумя вооруженных людей стоял в Кеше, через два дня он присоединился 
к нам. Сейид Мухаммед мирза Дуглат, который тоже пришел мне на  помощь от Хана, моего 
дяди, с сотней или полуторастами человек, стоял в Деюле; до Деюла было четыре йигача ходу. 
На утро он присоединился к нам. Тут мы проявили поспешность и дали бой. 
Стихи: 
Легкомысленный быстро  хватается рукой за меч,  
Потом кусает зубами руку сожаления. 
Причиной  моего  рвения  было  то,  что  в  день  битвы  Восемь  звезд  стояли  между  обоими 
войсками, и если бы мы пропустили этот день, то Восемь звезд тринадцать или четырнадцать 
дней  были  бы  у  врага  в  тылу.  Эти  соображения  ничего  не  стоят;  мы  поспешили  без  всякого 
оснований. 
Утром,  с  намерением  сражаться,  мы  облачились  в  кольчуги,  надели  на  коней  латы, 
построили  правый  край,  левый  край,  центр  и  авангард  и  двинулись  вперед.  На  правом  краю 
стояли Ибрахим Сару, Ибрахим Джани, Абу-л-Касим Кухбур и еще несколько беков, на левом 
краю — Мухаммед  Мазид  тархан,  Ибрахим  тархан  и  самаркандские  беки,  а  также  Султан 
Хусейн Аргун, Кара Барлас, Пир Ахмед и Ходжа Хусейн. В центре находились Касим бек и еще 
некоторые близкие внутренние беки, в авангарде — Камбар Али-и Саллах, Банда Али, Миршах 
Каучин, Сейид Касим ишик-ага, Халдар, младший брат Али и Куч Хайдар, сын Касим бека. Все 
наличные храбрые йигиты и внутренние беки были приписаны к авангарду. 
Когда мы построились и выступили, враги тоже появились с противоположной стороны в 
боевом  строю.  На  правом  краю  у  них  стояли:  Махмуд  султан,  Джанибек  и  Тимур  султан,  на 
левом краю — Хамза султан, Махди султан и еще некоторые султаны. 
Когда  ряды  сблизились,  враги  стали  заходить  краем  правого  фланга  нам  в  тыл;  тут  я 
повернулся  к  ним  фронтом  и  наш  авангард,  куда  были  записаны  все  наличные  йигиты, 
видавшие  битвы  и  рубившиеся  мечом,  оказался  на  правой  руке;  перед  ним  не  осталось  ни 
одного  человека.  Все  же  мы  отбили  и  оттеснили  врагов,  вышедших  вперед,  и  прижали  их  к 
центру  [их  войска];  дело  дошло  до  того,  что  некоторые  старые  вельможи  Шейбани  хана 
говорили, Шейбани хану: «Надо уходить, время стоять прошло», но он стоял твердо. Правый 
фланг врага, потеснив наш левый фланг, зашел нам в тыл. Так как наш авангард тоже остался на 
правой  руке,  то  наш  фронт  оказался  оголенным.  Люди  неприятеля  напали  на  нас  спереди  и 
сзади и начали пускать стрелы. Но у войска моголов, которое пришло нам на помощь, не было 
сил для боя. Бросив сражаться, они начали грабить наших же людей и скидывать их с коней. 
Подобное  бывало  не  раз;  таков  всегдашний  обычай  этих  несчастных  моголов:  победив,  они 
хватают  добычу,  а  если  их  побеждают,  они  грабят  своих  же  людей,  скидывают  их  с  коней  и 
тоже хватают добычу. 
Мы несколько раз нападали на противника и с боем оттесняли его; наши передовые тоже 
ходили в наступление. Люди, которые зашли нам в тыл, также приблизились и начали пускать 
стрелы  прямо  в  наше  знамя;  они  напали  спереди  и  сзади  и  наши  люди  дрогнули.  Великое 
искусство в бою узбеков эта самая «тулгама 
232
». 
Ни одного боя не бывает без тулгама.  
Вот еще один [способ нападения]: передние и задние, беки и нукеры, все вместе мчатся во 
весь дух, пуская стрелы; они тоже не отступают в беспорядке и скачут назад во весь опор. 
Со мной оставалось десять или двенадцать человек; река Кухак была недалеко, край моего 
правого  фланга  упирался  в  реку.  Мы  потянулись  прямо  к  реке.  Было  время  половодья; 
достигнув реки, мы вошли в воду, как были — в кольчугах и в латах. Больше половины реки мы 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
80
прошли  прямо  по  дну,  дальше  было  глубокое  место.  На  протяжении  полета  стрелы  мы  вели 
лошадей вплавь в латах и в сбруе и так перешли реку. 
Выйдя  из  воды,  мы  срезали  и  побросали  латы.  Когда  мы  перебрались  на  северный  берег 
реки, то ушли от врага. Ведь большую часть [наших воинов] сбили с коней и раздели [не враги], 
а одни эти скверные моголы: моголы обобрали, сбили с коней и погубили Ибрахим тархана и 
еще множество самых лучших наших йигитов. 
Мы двинулись по северному берегу реки Кухака и снова перешли реку близ [поляны] Кулбе. 
Было  время  между  двумя  молитвами,  когда  я  вступил  в  город  через  ворота,  Шейх-Заде  и 
прибыл в арк. 
Знатные-презнатные беки, хорошие йигиты — много людей погибло в этом бою: Ибрахим 
тархан, Ибрахим Сару, Ибрахим Джани; удивительно, что в одной битве пало три знатных бека, 
носивших  имя  Ибрахим.  Еще  нашли  смерть  в  этом  сражении  Абу-л-Касим  Кухбур,  старший 
сын  Хайдар  Касим  бека,  а  также  Худай  Берди  Тугчи  и  младший  брат  Ахмед  Танбала  Халил, 
несколько  раз  упоминавшийся  раньше;  другие  разбежались  в  разные  стороны.  Из  них 
Мухаммед Мазид тархан ушел к Хусрау шаху в Хисар и Кундуз. Камбар Али-и Саллах могол 
[
он был нашим самым любимым беком], встретив с нашей стороны такое внимание, не проявил 
в то время единодушия с нами. Вернувшись, он забрал из Самарканда свою семью и тоже ушел 
к Хусрау шаху. 
Еще  некоторые  внутренние  беки  и  йигиты,  как,  например  Каримдад,  сын  Худайдад 
Туркмена, Джанике Кукельташ и мулла Баба-и Пашагири ушли в сторону Ура-Тепа. В то время 
Мулла Баба не был моим нукером и жил при мне в качестве гостя. Другие, например, Ширим 
Тагай  со  своими  людьми  [поступили  таким  образом]:  когда  они  вошли  вместе  с  нами  в 
Самарканд  и  мы  решили,  посоветовавшись,  ждать  смерти  или  жизни  внутри  самаркандской 
крепости  и  запереть  крепость,  то  хотя  моя  мать  и  сестры,  старшая  и  младшая,  находились  в 
крепости, Ширим Тагай услал бывших с ним домочадцев, родичей и других людей в Ура-Тепа, 
а сам с несколькими воинами остался налегке в крепости. Так бывало не однажды, всякий раз, 
когда наступали трудные обстоятельства, Ширим Тагай проявлял такую дряблость и отсутствие 
единодушия. На следующее утро я призвал Ходжу Абу-л-Макарима, Касим бека и всех беков и 
внутренних  приближенных,  а  также  йигитов  и  воинов,  слово  которых  что-нибудь  значило,  и 
устроил  совет.  Мы  решили  запереть  крепость  и,  живыми  или  мертвыми,  оставаться  там.  Я, 
Касим бек и близкие ко мне внутренние беки и йигиты [должны были] остаться в резерве. Ради 
этого посреди города, на кровле медресе Улуг бек мирзы поставили шатер, и я находился там. 
Других беков и йигитов распределили по местам у ворот и на валу, вокруг крепости. 
Через  два-три  дня,  Шейбани  хан  пришел  и  стал  лагерем  довольно  далеко  от  крепости. 
Простолюдины и чернь из каждого предместья и каждой улицы Самарканда, собираясь толпами 
и возглашая за меня свои простодушные молитвы, приходили к воротам медресе и бросались в 
бой. Шейбани хан, который выехал, чтобы сражаться, не мог даже подойти близко к крепости. 
Несколько дней прошло таким образом. Чернь и простолюдины, никогда не знавшие ран от 
стрел  или  шашек  и  не  видавшие  сражений  и  боев  в  строю  и  на  поле,  осмелели  от  такого 
обращения и стали выходить все дальше и дальше. Если видавшие битвы йигиты удерживали 
этих людей от таких бесполезных вылазок, их принимались ругать.  
Однажды,  Шейбани  хан  начал  бой  у  ворот  Аханин.  Простолюдины,  которые  сильно 
расхрабрились, как всегда смело и далеко вышли вперед. Им вслед послали нескольких конных 
йигитов.  К  Шутур-Гардану  вышли  мои  молочные  братья  и  близкие  приближенные  беки,  как 
например  Нойон  Кукельташ,  Кул  Назар  Тагай,  Мазид  и  некоторые  другие.  С  вражеской 
стороны на них пустили своих коней два-три узбека; они схватились на мечах с Кул Назаром, 
но [прочие] узбеки спешились и ринулись вперед. Они потеснили простолюдинов и прижали их 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
81
к воротам Аханин. Куч бек и Мир Шах Каучин спешились возле мечети Ходжи-Хизра и стояли 
там. Когда пеших потеснили, то ушедшие вперед конные собрались у мечети Ходжи-Хизра. Куч 
бек  вышел  вперед  и  хорошо  рубился  с  вырвавшимися  вперед  узбеками.  Он  совершил 
выдающееся  дело;  все  жители  стояли  и  смотрели  на  бой.  Внизу  те,  которые  бежали,  думали 
только  о  бегстве;  время  пускать  стрелы  или  стоять  и  драться  для  них  прошло.  Я  стрелял  из 
самострела,  стоя  на  воротах,  некоторые  мои  приближенные  тоже  пускали  стрелы.  Из-за 
обстрела сверху враги не смогли пройти дальше мечети Ходжи-Хизра и отступили от нее. 
Во  время  осады  мы  каждую  ночь  обходили  кругом  крепости  по  валу;  иногда  ходил  и  я, 
иногда — Касим бек, иногда — еще кто-нибудь из беков или приближенных. От ворот Фируза 
до ворот, Шейх-Заде можно было проехать по валу на коне, в других местах шли пешком. Те, 
которые совершали весь обход пешком, заканчивали один круг к рассвету. 
Однажды, Шейбани хан повел бой между воротами Аханин и воротами Шейх-Заде. Так как 
я  был  в  резерве,  то  едва  там  начался  бой,  я  отправился  туда.  Воротам  Газуристан  и  воротам 
Сузангаран  мы  не  уделили  внимания.  В  этот  день,  стоя  у  самых  ворот  Шейх-Заде,  я  метко 
поразил стрелой из самострела лошадь одного начальника конной сотни; лошадь сразу околела 
со  стрелой  [в  теле].  Между  тем  враги  так  сильно  насели,  что  дошли  до  подножия  вала  возле 
Шутур-Гардана. Занятые битвой и сражением в этом месте, мы совсем забыли о другой части 
города.  Враги  заготовили  там  двадцать  пять  или  двадцать  шесть  лестниц,  каждая  такой 
ширины, что по ней могли, подняться три или [по крайней мере] два человека в ряд. Шейбани 
хан спрятал в засаде между воротами Газуристан и воротами Сузангаран семьсот или восемьсот 
отборных  йигитов  с  этими  лестницами,  а  сам  вел  сражение  в  другой  стороне.  Пока  мы  были 
всецело заняты битвой в этом месте и валы оставались пустыми, те люди выскочили из засады, 
быстро подошли и разом приставили лестницы к валу между двумя воротами, напротив двора 
Мухаммед Мазид тархана. В этом месте был пост Мухаммед Кули Каучина с отрядом йигитов; 
эти йигиты находились во дворе дома Мухаммед Мазид тархана. У ворот Сузангаран был пост 
Кара  Барласа,  у  ворот  Гузаристан — пост  Ширим  тагая,  его  братьев  и  Кутлук  Ходжи 
Кукельташа.  Так  как  бой  шел  в  другой  стороне  то  люди,  поставленные  на  постах,  были 
беспечны;  их  рабы  и  прислужники  разошлись  по  своим  делам — домой  или  на  базар.  Беки, 
начальники постов, остались там с одним или двумя простолюдинами и бродягами, 
Куч бек, Мухаммед Кули Каучин, Шах Суфи и еще один йигит очень хорошо сражались и 
совершили  смелые  дела.  Некоторые  воины  неприятеля  взобрались  на  вал,  другие  еще  лезли 
вверх; упомянутые четыре человека, подбежав бегом, начали рубиться и здорово драться; они 
сбросили врагов вниз и обратили их в бегство. Лучше всех действовал Куч бек, и это был один 
из его достохвальных и замечательных подвигов; во время этой осады руки Куч бека дважды 
совершали превосходные дела. 
Кара Барлас также остался один на посту у ворот Сузангаран; он тоже прекрасно держался. 
Кутлук Ходжа Кукельташ и Кул Назар мирза стояли на постах у ворот Газуристан. Они тоже с 
немногими людьми хорошо держались и прекрасно стреляли во врагов сбоку. Другой раз Касим 
бек во главе своих молодцев выехал из ворот Сузангаран, отогнал узбеков до Ходжа-Кафшира, 
свалил с коня несколько человек, отрезал им головы и вернулся. 
Настала  уже  пора  созревания  хлебов,  однако  никто  не  привозил  нового  хлеба.  Дни  осады 
продлились,  и  люди  терпели  большие  лишения;  дошло  до  того,  что  бедные  и  нуждающиеся 
стали есть собачье и ослиное мясо. Так как корм для коней сделался редкостью, то люди давали 
коням листья деревьев. При этом по опыту оказалось, что из всех листьев лучше всего годятся 
коням  листья  тута  и  карагача.  Некоторые  строгали  сухое  дерево,  бросали  стружки  в  воду  и 
давали коням. 
Три  или  четыре  месяца  Шейбани  хан  не  подходил  близко  к  крепости;  он  кружил  вокруг 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
82
крепости издали, переходя с места на место. Однажды ночью, когда наши люди его не ждали, 
он  подошел  около  полуночи  со  стороны  ворот  Фируза.  Враги  били  в  барабаны  и  издавали 
боевые крики. Я находился в это время в медресе. [В городе] поднялась великая тревога и суета. 
После  этого  враги  каждую  ночь  приходили,  били  в  барабаны,  кричали  и  поднимали  шум.  Я 
рассылал  во  все  концы  и  края  послов  и  нарочных,  но  ни  от  кого  не  пришло  помощи  и 
поддержки.  Когда  я  был  силен  и  могуч  и  не  терпел  поражений  и  лишений,  мне  не  оказали 
помощи и поддержки; с какой же стати мне стали бы помогать в такое [трудное] время? 
Защищаться  и  выдерживать  осаду,  надеясь  на  помощь  [других],  было  неосновательно. 
Древние  говорили: «Чтобы  удержать  крепость,  надобна  голова,  надобны  две  руки  и  надобны 
две  ноги.  Голова — это  полководец,  две  руки — это  подкрепление  и  помощь,  приходящая  с 
двух сторон, две ноги — это вода и припасы в крепости». 
Мы рассчитывали на помощь и поддержку соседних и окраинных владетелей, но у каждого 
из  них  были  свои  планы.  Столь  смелый  и  опытный  государь,  как  Султан  Хусейн  мирза,  не 
оказал  нам  никакой  помощи  и  не  прислал  даже  посла,  чтобы  укрепить  наше  сердце,  а  к 
Шейбани хану он отправил послом во время осады Камал ад-дин Хусейна Газургахи. 
Танбал пришел из Андиджана в окрестности Бискета. Ахмед бек и его люди вывели Хана 
навстречу  Танбалу.  Они  встретились  лицом  к  лицу  около  Лаклакана  и  сада  Турак,  но  боя  и 
сражения не последовало, и они разошлись. Султан Махмуд хан был не боевой человек, он был 
совершенно  лишен  дара  к  воеводству;  когда  он  стоял  напротив  Танбала,  то  в  его  словах  и 
поступках проявилось малодушие. Ахмед бек был человек простой, но смелый и преданный; он 
выразился  очень  резко  и  сказал: «Чего  стоит  этот  Танбал,  что  вы  так  беспокоитесь  и 
колеблетесь? Если ваши глаза боятся, завяжите глаза, и пойдем на него». 
 
 
СОБЫТИЯ ГОДА ДЕВЯТЬСОТ СЕДЬМОГО