Литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках

339
; 
он был 
поэтом и употреблял тахаллус Туфейли. Касиды он сочинял очень хорошо и в свое время был 
вождем в отношении касид. В девятьсот семнадцатом году, когда я взял Самарканд, Хасан Али 
Джалаир пришел ко мне. Он провел при мне пять-шесть лет; мне он тоже посвящал хорошие 
касиды. Это был бесстыдник и мот, он содержал бачей и постоянно играл в нард и в кости. 
Еще был Ходжа Абд Аллах Марварид; раньше он был садром, потом стал приближенным 
слугой, доверенным и беком. Это был человек, полный достоинств; никто другой не умел так 
играть на кануне 
340
, 
извлекать трели на кануне — его изобретение. Он хорошо писал многими 
почерками,  лучше  всего — та'ликом,  прекрасно  составлял  деловые  бумаги  и  был  хороший 
собеседник.  Стихи  он  тоже  писал,  пользуясь  тахаллусом  Баяни.  Его  стихи  по  сравнению  с 
другими его достоинствами были много ниже, но он хорошо судил о поэзии. 
Ходжа  Абд  Аллах  был  развратник  и  бесстыдник;  от  дурных  последствий  разврата  он 
заболел  и  покрылся  чиреями,  лишившись  и  рук,  и  ног,  он  прожил  несколько  лет  в  муках  и 
страданиях и ушел из мира от этой самой болезни. 
Еще  был  Мухаммед  Сейид  Урус.  Его  отец — Урус  Аргун,  который  стал  великим  и 
полновластным  беком,  когда  Султан  Абу  Са'ид  мирза  захватил  престол.  В  то  время  было 
[
немало] молодцов, хороших стрелков; один из таких мастеров — Мухаммед Сейид Урус. Лук у 
него был крепкий, стрела — длинная; могучий стрелок, хороший стрелок был. Некоторое время 
он был правителем Андхуда. 
Еще  был  Мир  Али  мирахур.  Это  тот,  который  послал  к  Султан  Хусейн  мирзе  человека, 
повел его против Ядгар Мухаммед мирзы и захватил Мирзу врасплох. 
Еще был Сейид Хасан Оглакчи, сын Сейида Оглакчи, младший брат Сейид Юсуф бека. У 
него  был  сын  по  имени  Мирза  Фаррух,  человек  способный  и  достойный.  В  девятьсот 
семнадцатом году, когда я взял Самарканд, Сейид Хасан пришел ко мне; хотя он сочинил мало 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
141
стихов, но сочинял хорошо. Он прекрасно знал астролябию и звезды, беседа и общение с ним 
тоже были приятны. Сейид Хасан был несколько буен во хмелю, погиб он под Гидждуваном. 
Еще был Тенгри Берди Саманчи. Простой, смелый был бек, хороший рубака. У ворот Балха 
он здорово порубил знатного нукера Хусрау шаха по имени Назар Бахадур и захватил его, как 
уже было упомянуто. 
Еще  было  [у  Мирзы]  несколько  туркменских  беков,  которые,  придя  к  Мирзе,  снискали  у 
него благоволение. Раньше других пришел Али хан Баяндур и еще Асад бек и Тахамтан бек; эти 
двое были родные братья. Дочь Тахамтан бека взял за себя Бади' аз-Заман мирза; от нее родился 
Мухаммед Заман мирза. 
Еще был Ибрахим Чагатай. 
Был  еще  Омар  бек.  В  последнее  время  он  находился  при  Бади'  аз-Заман  мирзе.  Это  был 
храбрый, отважный и хороший человек. Один из его сыновей по имени Абу-л-Фатх явился ко 
мне из Ирака, в настоящее время он тоже находится со мною. Очень слабый, несмелый человек, 
без малейшей твердости. От такого отца и такой сын!  
Одним  из  тех,  которые  явились  [к  Мирзе]  поздней,  после  того  как  шах  Исмаил  завладел 
Ираком и Азербайджаном, пришли оттуда в Хорасан, был Абд ал-Баки мирза. Он из рода Тимур 
бека, потомок Миран шаха. Еще раньше потомки этого царевича, придя в те земли, выбросили 
из  головы  помышления  о  власти  и  служили  тамошним  государям,  которые  проявляли  к  ним 
благосклонность.  Дядя  этого  Абд  ал-Баки  мирзы,  Тимур  Осман,  был  великим  и  уважаемым 
беком  при  Якуб  беке;  однажды  он  даже  собрал  большое  войско  и  намеревался  двинуться  на 
Хорасан. 
Когда Абд ал-Баки мирза пришел к нему, Султан Хусейн мирза тоже оказал ему внимание и, 
сделав его своим зятем, выдал за него Султаним биким, мать Мухаммед Султан мирзы. В числе 
беков, пришедших позднее, был также Мурад бек Баяндури. 
Одним  из  садров  мирзы  был  Мир  Сар-и  барахна.  Он  уроженец  одной  из  деревень 
Андиджана и, говорят, выдавал себя за сейида. Это был очень приятный собеседник, даровитый 
и красноречивый человек. Среди людей науки и поэтов Хорасана его суждение и слово имели 
значение  и  считались  основательными.  Он  загубил  свою  жизнь,  пытаясь  составить  длинную, 
объемистую,  лживую  повесть,  подобную  «Повести  об  эмире  Хамзе»;  это  произведение, 
противное естеству и разуму. 
Еще был Камал ад-дин Хусейн Газургахи. Хотя он и не был суфием 
341
, 
но выдавал себя за 
суфия.  Такого  рода  мнимые  суфии  собирались  подле  Алишер  бека  и  устраивали  радения, 
впадая в исступление. По происхождению он был выше большинства [таких суфиев]. Вероятно, 
причиной  благосклонности  к  нему  и  было  его  происхождение,  ибо  других  достоинств,  о 
которых  стоило  бы  говорить,  у  него  не  было.  Есть  у  него  одно  сочинение: «Собрание 
влюбленных», которое он написал для Султан Хусейн мирзы; это очень слабое сочинение, там 
больше  всего  лжи  и  притом  безвкусной  лжи.  Он  писал  такие  дерзкие  вещи,  что  некоторые 
подозревали его в неверии. Так, например, он приписывал многим пророкам — мир с ними! — 
и святым плотскую любовь и нашел для каждого из них любимого и возлюбленного. Еще одна 
удивительная глупость заключается в том, что он в предисловии говорит, будто это сочинение 
составлено и написано самим Султан Хусейн мирзой, а в начале приводимых в книге стихов и 
газалей  Камал  ад-дин  Хусейн  везде  пишет: «Сочинение  автора  книги».  Из-за  подхалимства 
этого Камал ад-дина Хусейна Зу-н-Нун Аргун и получил прозвище «Льва Аллаха». 
 
Вазиры Султан Хусейн мирзы 
 
Одним из его вазиров был Маджд ад-дин Мухаммед. Он был сыном Пир Ахмеда Хавафи, 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
142
полновластного  дивана  Шахрух  мирзы.  Вначале  в  диване  Султан  Хусейн  мирзы  не  было 
должного  порядка  и  устроения,  растраты  и  мотовство  были  велики;  ни  крестьяне  не  были 
зажиточны, ни воины благодарны. В то время Маджд ад-дин Мухаммед состоял в должности 
парваначи и его называли Мирек. Когда Мирзе понадобилось много денег и он потребовал их у 
служащих дивана, те ответили: «Денег нет и достать их нельзя». Маджд ад-дин Мухаммед был 
тут же. Он улыбнулся. Мирза спросил, в чем дело; Маджд ад-дин, оставшись с ним наедине, 
высказал  все,  что  было  у  него  на  сердце  и  молвил: «Если  Мирза  заключит  со  мной  условие, 
сделает мою руку сильной и не будет отступать от моих слов, я в короткое время устрою так, 
что  страна  начнет  процветать,  народ  будет  благодарен,  казна — полна  и  войско — 
многочисленно».  Мирза  заключил  желательное  Маджд  ад-дину  условие  и  договор,  отдал  все 
области Хорасана ему во власть, и возложил все важные дела на его ответственность. Маджд 
ад-дин, со своей стороны, не щадя усилий и стараний, в короткое время сделал народ и войска 
довольными и благодарными; в казну он тоже доставил много денег, все области государства 
стали  благоустроенными  и  процветающими.  Однако  Маджд  ад-дин  враждовал  с  беками  и 
должностными  лицами,  во  главе  которых  стоял  Алишер  бек;  по  этой  причине  все  его 
невзлюбили.  Доносами  и  происками  они  заставили  схватить  Маджд  ад-дин  Мухаммеда  и 
отрешить  его  от  должности,  и  вместо  него  стал  диваном  Низам  ал-Мульк.  Спустя  некоторое 
время Низам ал-Мулька тоже схватили и убили и, доставив из Ирака Ходжу Афзала, сделали 
его диваном. В то время, когда я пришел в Кабул, Ходжу Афзала назначили беком. В диване он 
тоже ставил свою печать. 
Еще был Ходжа Ата. Хотя он не занимал столь высокой должности и не был диваном, как 
предыдущие,  но  во  всех  областях  Хорасана  ни  одно  важное  дело  не  решалось  без  совета  с 
Ходжа Ата. 
Это был богобоязненный и благочестивый человек и исправно творил молитвы. Делами он 
тоже  занимался.  Главными  приближенными  и  приспешниками  Султан  Хусейн  мирзы  были 
упомянутые вазиры. 
Время Султан Хусейн мирзы — удивительное время. Хорасан, и в особенности город Герат, 
были  при  нем  полны  ученых  и  бесподобных  людей.  Каждый,  кто  занимался  каким-нибудь 
делом, имел цель и желание довести это дело до совершенства. 
Одним из таких возвышающихся людей был Маулана Абд ар-Рахман Джами. В его время не 
было  другого  человека,  столь  сведущего  в  науках  явных  и  сокровенных.  Стихи  его  хорошо 
известны  и  достоинства  Маулана  Джами  выше  того,  чтобы  была  нужда  их  восхвалять.  Мне 
пришла мысль начертать на этих ничтожных страницах его имя и упомянуть о некоторых из его 
качеств только своего благословения и счастья ради. 
Еще  был  шейх  ал-ислам  Сайф  ад-дин  Ахмед.  Он  из  потомков  Маулана  Са'д  ад-дина 
Тафтазани 
342
, 
которые  издавна  были  шейх  ал-исламами  в  государствах  Хорасана.  Очень 
ученый  это  был  человек,  он  хорошо  знал  арабскую  словесность  и  науки,  основанные  на 
предании. Сайф ад-дин отличался великой набожностью и благочестием и хотя был шафиит по 
исповеданию,  но  уважал  и  другие  толки.  Говорят,  что  он  почти  семьдесят  лет  ни  разу  не 
пропускал  соборной  молитвы.  Когда  шах  Исмаил  взял  Герат,  то  сделал  Сайф  ад-дин  Ахмеда 
мучеником; из рода их не осталось ни одного человека. 
Еще был Маулана Шейх Хусейн. Хотя выступление и возвышение Муллы Шейх Хусейна 
произошло во времена Султана Абу Са'ид мирзы, но он жил так же и при Султан Хусейне и 
потому упоминается здесь. Философские и положительные науки, а также богословие он знал 
хорошо. Умение с тонкостью вести разговор, выражая в немногих словах много мыслей, — его 
отличительная особенность. При Султан Абу Са'ид мирзе Маулана Шейх Хусейн был очень к 
нему приближен и полновластен; он имел касательство ко всем важным делам, происходившим 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
143
во всех землях, а должность мухтасиба никто не исполнял лучше него. Из-за такой его близости 
к Султан Абу Са'ид мирзе столь бесподобного человека подвергали при Султан Хусейн мирзе 
унижениям. 
Еще был Муллазаде, сын Муллы Османа. Он уроженец селения Чарх-Лахугарского тумана, 
одного  из  туманов  Кабула.  Так  как  уже  во  времена  Улуг  бек  мирзы,  когда  ему  было 
четырнадцать лет, он преподавал науки, то его называли «Мулла-и мадарзад». Когда он ушел из 
Самарканда  и,  совершив  обход  вокруг  Ка'бы,  пришел  в  Герат  Султан  Хусейн  мирза  силой 
удержал  его  там.  Очень  ученый  был  человек,  другого  такого  ученого  человека  в  то  время  не 
было.  Говорят,  что  Муллазаде  достиг  сана  муджтахида 
343
, 
однако  он  не  выступал  как 
муджтахид. Передают, что он будто говорил: «Если человек что-нибудь услышал, как может он 
потом об этом забыть?» У него была сильная память. 
Еще был Мир-и Муртаз. Мир-и Муртаз хорошо знал философские и положительные науки. 
Он получил такое прозвище потому, что час-/756 то постился. [Мир-и Муртаз] очень увлекался 
шахматами — до такой степени, что, если ему случалось встретить двух игроков, он с одним 
играл в шахматы, а другого держал за полу, «чтобы не ушел». 
Еще был Мулла Мас'уд Ширвани и еще Мулла Абд ал-Гафур из Лара. Он был и муридом, и 
учеником Маулана Абд ар-Рахмана Джами. Большинство, сочинений Маулана Джами Абд ал-
Гафур читал вместе с ним. Он написал нечто вроде толкования к «Веяниям». В области явных 
наук  он  был  очень  хорошо  подготовлен;  при  наличии  сведений  в  явных  науках  он  обладал 
большой  долей  знаний  и  в  науках  сокровенных.  Это  был  удивительно  незаметный  и  простой 
человек.  Кого  бы  ни  называли  муллой,  Абд  ал-Гафур  не  считал  позором  раскрыть  перед 
человеком  книгу  и  вступить  с  ним  в  ученый  спор;  где  бы  ни  указали  ему  на  дервиша,  он  не 
успокаивался, пока не шел к нему. Когда я прибыл в Хорасан, Мулла Абд ал-Гафур был болен; 
совершив обход вокруг гробницы Маулана Джами, я пошел навестить Муллу Абд ал-Гафура. 
Он  находился  в  медресе  Муллы  Джами.  Через  несколько  дней  Мулла  Абд  ал-Гафур  умер  от 
этой самой болезни. 
Еще был Мулла Джамал ад-дин мухаддис; в Хорасане не было человека, столь же сведущего 
в науке о хадисах. Он очень пожилой и жив до сих пор. 
Еще  был  Мир  Атауллах  Мешхеди.  Он  хорошо  знал  арабскую  словесность  и  написал  по-
персидски «Трактат о рифме». Недостаток этого трактата в том, что для примера автор всегда 
приводит свои собственные стихи и вдобавок перед каждым стихом считает нужным пояснить: 
«
Как сказано в таком стихе сего раба». Некоторые из возражающих делали по поводу Трактата 
о  рифме  основательные  замечания.  Кроме  того,  Мир  Атауллах  написал  рассуждение  о 
поэтических фигурах под названием «Чудеса поэтического искусства». Очень хорошо написал. 
В его верованиях проявлялось некоторое уклонение от правого пути. 
Еще  был  Кази  Ихтиар.  Он  хорошо  исполнял  должность  казия.  Написал  по-персидски 
«
Рассуждение  о  фикхе»,  хорошее  рассуждение!  Еще  он  собрал  для  ссылок  слова  из  стихов 
Корана всякого содержания. 
Когда  я  встретился  с  мирзами  на  Мургабе,  Кази  Ихтиар  и  Мухаммед  Мир  Юсуф, 
пришедшие с ними, повидали меня. Разговор зашел об алфавите бабури. Кази Ихтиар попросил 
меня написать отдельные буквы, я написал, и на этом же собрании он прочитал буквы, усвоил 
правила письма и сам кое-что написал. 
Еще  был  Мир  Мухаммед  Юсуф.  Он  был  ученик  Шейх  ал-ислама  [Сайф  ад-дин  Ахмеда], 
потом Шейх ал-ислам назначил его на свое место. На некоторых собраниях выше сидел Кази 
Ихтиар,  на  некоторых — Мир  Мухаммед.  Впоследствии  он  так  увлекся  и  пленился  военным 
делом и полководством, что из его слов нельзя было узнать ни о чем, кроме этих двух вещей, и 
из его речей нельзя было ничего понять, кроме этого. Хотя в обоих этих делах у него не было ни 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
144
дарования,  ни  способности,  он  в  конце  концов  из-за  своей  страсти  пустил  на  ветер  и  дом,  и 
имущество, и жизнь. Он, говорят, был шиит. 
Из поэтов Султан Хусейн мирзы вождем и главой всех был Маулана Абд ар-Рахман Джами, 
кроме  него  [знамениты]  Шейхим  Сухейли  и  Хусейн  Али  Туфейли  Джалаир,  чьи  имена  и 
качества  были  упомянуты  и  начертаны  в  кругу  беков  и  внутренних  приближенных  Султан 
Хусейн мирзы. Еще был Асафи; будучи сыном вазира, он употреблял тахаллус Асафи 
344
. 
Его 
стихи не лишены красок и мыслей, хотя в них не чувствуется любви и упоения. Он сам заявил: 
«
Я никогда не мечтал собирать свои газали», — но это, вероятно, просто рисовка. Его младший 
брат или родственник собрал эти газали. Стихов другого рода, кроме газалей, он написал мало. 
Когда я ушел в Хорасан, он служил мне. 
Еще был Беннаи. Он из Герата. Так как его отцом был Устаз Мухаммед Сабз, строитель 
345
, 
Беннаи употреблял такой тахаллус. В его газалях есть краски и вдохновение, он составил диван. 
Месневи  у  него  тоже  есть.  Одно  его  месневи — о  различных  плодах — написано  в  размере 
мутакариб.  Бесполезные  вещи  он  там  говорит,  пустяками  занимается.  Есть  у  него  и  другое 
коротенькое  месневи  в  размере  хафиф  и  еще  одно,  побольше,  тоже  в  размере  хафиф.  Это 
месневи он закончил в последнее время жизни. 
Сначала Беннаи был несведущ в музыке и по этой причине Алишер бек, говорят, укорял его. 
В каком-то году, когда Мирза поехал зимовать в Мерв и Алишер бек тоже поехал туда, Беннаи 
остался  в  Герате.  В  ту  зиму  он  упражнялся  в  музыке  и  к  весне  так  навострился;  что  мог 
сочинять  целые  произведения.  Весной,  когда  Мирза  вернулся  в  Герат,  Беннаи  исполнял  свои 
сауты  и  накши,  и  Алишер  бек  удивлялся  и  одобрял  его.  В  музыке  Беннаи  сочинял  хорошие 
произведения. В числе их есть накш, называемый нух-ранг; конец девяти рангов и напев накша 
[
звучит в ладу] раст. 
Беннаи часто возражал Алишер беку и по этой причине терпел много притеснений. В конце 
концов, он не мог больше жить в Герате и ушел в Ирак и Азербайджан к Якуб беку. У Якуб бека 
Бениаи жил неплохо, был участником всех его собраний. После смерти Якуб бека он не остался 
в тех землях и вернулся в Герат. Склонность к шуткам и насмешкам у него не прошла. Вот одна 
из  них:  как-то  раз,  за  игрой  в  шахматы,  Алишер  бек  вытянул  ногу  и  коснулся  зада  Беннаи. 
Алишер бек шутливо сказал: «Вот беда! В Герате если вытянешь ногу, непременно коснешься 
зада поэта». Беннаи отвечал: «А если подожмешь ногу, то тоже коснешься зада поэта». В конце 
концов из-за таких шуток он снова ушел из Герата и отправился в Самарканд. 
Алишер  бек  придумывал  много  разных  вещей,  и  хорошие  вещи  придумывал.  Всякий,  кто 
изобретал  что-нибудь  новое  в  своем  деле,  чтобыобеспечить  и  успех  этой  вещи,  называл  ее 
«
алишери». Некоторые ссылались на Алишер бека ради шутки. Так, из-за того, что Алишер бек, 
когда у него болело ухо, повязывался платком, женщины называли синий платок, повязанный 
наискось, «алишерово украшение». Беннаи тоже, собираясь уйти из Герата, заказал седельнику 
необычное седло для своего осла, и оно стало известно под названием «алишери». 
Еще  был  Сейфи  Бухари.  В  общем  у  него  была  некоторая  ученость,  он  показывал  людям 
подробный  список  прочитанных  им  книг  и  подтверждал  этим  свое  звание  муллы.  Сейфи 
составил диван, есть у него еще другой диван, который он сочинил для всяких ремесленников. 
Он придумал много поговорок, а месневи у него нет, как доказывает такой его стих: 
Хотя писать месневи — для поэтов заповедь пророка, 
Я считаю газаль божьей заповедью. 
Пять стихов, приятных для сердца, 
Я считаю лучше обеих «Пятериц». 
Есть у него персидский труд о стихосложении, слишком немногословный, но в некоторых 
отношениях очень многоречивый, немногословный в том смысле, что там не написано многих 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
145
нужных вещей, а многоречивый потому, что ясные и понятные слова там выписаны со всеми 
точками и знаками падежей. Вино Сейфи пил здорово, но был зол во хмелю и крепко дрался. 
Еще  был  Абд  Аллах 
346
, 
сочинитель  месневи.  Он  родом  из  Джама,  сын  сестры  Муллы 
Джами,  тахаллус  его  Хатифи.  В  подражание  «Пятерице» [Низами]  он  писал  месневи.  Свое 
произведение  в  двустишиях  [месневи],  сложенное  в  подражание  «Семи  красавицам 
347
», 
он 
назвал  «Семь  ликов»,  по  образу  «Искандер-намэ»  он  написал  «Тимур-намэ».  Из  этих  его 
месневи  наиболее  известна  поэма  «Лейла  и  Маджнун»,  хотя  красота  ее  не  соответствует  ее 
славе. 
Еще  был  Мир  Хусейн  Муаммаи 
348
. 
Вероятно,  никто  не  сочинял  муамма  так,  как  Мир 
Хусейн,  он  постоянно  проводил  время,  придумывая  муамма.  Удивительно  скромный, 
непритязательный и беззлобный был человек.  
Еще был Мулла Мухаммед Бадахши. Он из Ишкамиша. Ишкамиш не входит в Бадахшан и 
удивительно, что он употреблял тахаллус Бадахши; стихи его не таковы, как стихи упомянутых 
выше поэтов. Он написал «Рассуждение о муамма»; муамма его тоже не очень хороши. Мулла 
Мухаммед был приятный собеседник, в Самарканде он служил мне. 
Еще был Юсуф Бадии. Он из Ферганской области. Касиды он сочинял недурно. 
Еще был Ахи. Он хорошо сочинял газали. В последнее время он находился при Ибн Хусейн 
мирзе. Он — автор дивана. 
Еще был Мухаммед Салих. У него есть газали со вкусом, но гладкости в них меньше, чем 
вкуса.  Тюркские  стихи  у  него  тоже  есть,  он  сочинял  их  недурно.  Позже  он  отправился  к 
Шейбани хану и тот, в общем, оказывал ему внимание. В честь, Шейбани хана Мухаммед Салих 
написал  тюркское  месневи  в  размере  рамаль  шестистопный  усеченный,  то  есть  в  размере 
[
поэмы Джами] «Четки». Это очень слабое и плохое месневи. Человек, который его прочтет, не 
будет привержен к стихам Мухаммеда Салиха. Один его хороший стих таков: 
Фергана, когда стала родиной Танбала,  
Танбал превратил Фергану в дом лентяев! 
Область Андиджана тоже называют «домом лентяев». В этом месневи не найдешь других 
таких стихов. Мухаммед Салих был злой, жестокий и безжалостный человек. 
Еще  был  Шах  Хусейн  Ками.  Его  стихи  тоже  неплохи.  Он  сочинял  газали.  Диван  у  него, 
кажется, тоже есть. 
Еще был Хилали 
349
, 
он и теперь еще жив. Газали у него гладкие, цветистые, без задоринки. 
Диван у него тоже есть. Есть у него месневи в размере хафиф, называемое «Шах и дервиш». 
Хотя некоторые стихи там хороши, но содержание и костяк у этого месневи весьма трухлявые и 
шаткие.  Прежние  поэты,  сочиняя  месневи  о  любви  и  влюбленности,  наделяли  качествами 
любящего  мужчину,  а  свойствами  возлюбленной — женщину,  Хилали  же  сделал  любящим 
дервиша, а возлюбленным — шаха. Из стихов, сказанных им о словах и делах шаха, следует, 
что  он  представил  шаха  блудницей  и  распутницей.  Весьма  безобразно,  что  ради  своих 
двустиший Хилали расписывает юношу, да, еще юношу-шаха, как блудницу и распутницу. 
У Хилали якобы очень хорошая память: он будто бы помнит тридцать-сорок тысяч стихов. 
Говорят,  что  большинство  стихов  из  обеих  «Пятериц»  хранится  у  него  в  памяти.  В  области 
стихосложения и науки о рифме и стихотворстве он очень хорошо подготовлен. 
Еще есть Ахли. Он из простых людей. Стихи у него недурные, диван тоже есть. 
Хотя каллиграфов при дворе Султан Хусейн мирзы насчитывалось много, но главою их всех 
в  писании  насталиком  был  Султан  Али Мешхеди. Он  много писал  для  Мирзы  и для  Алишер 
бека — каждый день по тридцать стихов для Мирзы и по двадцать стихов для Алишер бека. 
К  числу  [знаменитых]  художников  [при  дворе  Мирзы]  принадлежал  Бехзад.  Он  обладал 
тонкостями  художественного мастерства,  но  лица  безбородых  изображает  плохо, — слишком 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
146
вытягивает подбородок. Лица бородатых мужчин он рисует очень хорошо. 
Еще был Шах Музаффар. Он рисовал очень тонко, волосы у него тоже получались весьма 
изящно. Шах Музаффар не обрел долгой жизни — он ушел из мира в самую пору расцвета. 
Из музыкантов [Мирзы] никто так не играл на кануне, как Ходжа Абд Аллах Марварид; об 
этом уже было упомянуто раньше. 
Еще был Кул Мухаммед Уди. На геджаке