Azərbaycan Milli Elmlər Akademiyası Fəlsəfə Ġnstitutu “Müasir fəlsəfə problemləri” Ģöbəsi

с.448-449). 

Чаще  всего  социальная  обусловленность  научных  проблем,  в  силу 

самой социальной сущности науки как одной из форм общественного 

сознания  в  расчет  не  принимается,  а  сами  эти  проблемы 

воспринимаются  как  знание  о  незнании,  доступное  лишь 

индивидуальному  сознанию  отдельного  исследователя  и  его 

логическому  мышлению.  Особенности  социального  пространства  и 

социального  времени,  национальные  образы,  порождающие  те  или 

иные научные  проблемы,   при этом     не только не учитываются, но и 

560 

 

не  осознаются.  В  результате  этого  само  знание  предстает  не  как 

социально-культурный феномен, а как  простая информация, элемент 

кибернетических  систем,  выраженный  и  измеряемый  в  битах  и 

лишенный  определенного  смыслового  содержания.  Соответственно 

истинность  этого  знания  в  рамках  классической  рациональности 

связывается лишь с его объективностью и рассматривается в отрыве от 

порождающего его социально-культурного контекста. 

Таким  образом,  общественное  развитие  не  сводится  ни  к 

историческим эволюционным преобразованиям, ни к экономическому 

росту, ни к модернистским трансформациям. Оно включает в себя все 

эти  процессы  как  единство  адаптационных  биосоциальных  и 

конструктивных  социально-культурных  изменений,  в  которых 

важнейшая  роль  принадлежит  национальной  философии,  ее  

мировоззренческим  и  ментальным  компонентам,  как  выражениям 

жизнетворчества. 

В 

своей 

совокупности 

они 

образуют 

интеллектуальную  культуру  различных  народов,  определяющую 

формы  социального  взаимодействия  как    с  природной  и  социальной 

средой, так и формы социальной коммуникации с другими народами и 

государствами.  Сочетание  здесь  сенсорных  и    рефлексивных  начал  и 

особенности  социального  взаимодействия  как  бы  запечатлеваются  в  

культурных ценностях и ценностных ориентациях населения.  Сама же 

культура одновременно представляется и как своеобразный результат 

их  интеллектуальной  деятельности,  выражение  ее  смысловой 

направленности, и как  выражение естественной необходимости в виде 

адаптационной и конструктивной деятельности.   При этом духовные 

и  культурные  начала    рассматриваются  как  внутренние  и  внешние  

источники  активности  человека,  и  форм  его  социально-культурного 

опыта.  Состояние  этого  опыта  в    социуме  и  создаваемые  им 

возможности  для  полной  самореализации  каждой  отдельно  взятой 

личности,  в  соответствии  с  существующими  нормами  культуры,  и 

является основной предпосылкой инновационного развития. 

 

Литература: 

1. Швейцер А. Культура и этика – М.: Прогресс, 1973  –342c.    

2. Бергсон А. Собрание сочинений. Т.1 Творческая эволюция.  – СПб., – С.1-

331. 

3. Поланьи М. Личностное знание //М. Поланьи. – М.:Прогресс, 1985, 244 с. 

4.  Юнг  К.Г.  Парацельс  как  врач//  К.Г.  Юнг  //  Собрание  сочинений:  В  19  т. 

Том 15. Феномен духа в искусстве и науке. /Пер с нем.. – М.:Ренессанс, 1992 

–320 с. 

5. Хабермас Ю. Модерн – незавершенный проект // ВФ, 1992, №4. 

561 

 

6.  Сарагоса  Ф.М.  Завтра  всегда  поздно  /Фридерико  Майор  Сарагоса.- 

М.:Прогресс, 1989 – 396 с.   

7.  Сорокин  П.А.    Социальная  динамика  и  эволюционизм  /  П.А.  Сорокин  // 

Американская социологическая мысль тексты // Под ред. В.И. Добренькова. – 

М.:Изд. МГУ, 1994. – С. 195-206. 

8. Сорокин П.А.  Общедоступный  учебник социологии. Статьи разных  лет  / 

П.А. Сорокин / Ин-т социологии. – М.: Наука, 1994 – 560 с. 

9. Шпенглер О. Закат Европы. Том 1. Образ действительности. Пер. с нем. 

Изд. Л.Т. Френкель. М, 1923, Петроград.- 467 с. 

10. Булгаков С. Философия хозяйствования / С. Булгаков. Часть 1. – М., 1912, 

11. Тюгашев Е.М. Философия как социокультурный феномен|// Автореферат 

диссертации  на  соискание  ученой  степени  доктора  философских  наук  по 

специальности 09.00.11 – Социальная философия.- Архангельск, 2018. 

12.  Мещеряков  Б.Г.  Психологические  проблемы  антропологизации 

образования – Б.Г. Мещеряков //Вопросы психологии, 1988, №1 с. 21–31. 

13. Демчук М.И. Системная методология инновационной деятельности: учеб. 

пособие/ М.И. Демчук, А.Т. Юркевич. – Минск: РИВШ, 2007. – 304 с. 

14.  Аугустовска  О.  Расколдовывание  педагогики  //Мацкевич,  В.В.  Об 

образовании: полемические этюды. – Минск: Змицер Колас, 2008, с. 5–8. 

15.  Ясперс  К.  Смысл  и  назначение  истории.    К.  Ясперс  –  М.:  Политиздат, 

1991. 

 

Айдын Балаев 

 

РАЗЛИЧНЫЕ ТРАКТОВКИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ  

И СУЩНОСТИ НАЦИИ 

 

Научное  содержание  понятия  «нация»  является  предметом  долгих  и 

бурных дискуссий. Несмотря на участие в них многих крупных ученых 

прошлого  (Э.  Ренан,  И.  Гердер,  О.  Бауэр,  М.  Вебер,  Н.  Бердяев)  и 

настоящего (Б. Андерсон, Э. Геллнер, Л.Н. Гумилев, Э. Смит, М. Хрох, 

Э.  Хобсбаум),  в  мировой  науке  до  сих  пор  нет  общепринятой 

дефиниции  «нация»,  которая  объединяла  бы  в  себе  все  разнообразие 

взглядов,  мнений  и  подходов  на  данную  проблематику.  В  силу  этого 

даже  в  учебниках  политологии  имеется  огромное  множество 

определений данного понятия.  

Многообразие  интерпретаций  понятия  «нация»  в  значительной 

степени  объясняется  тем,  что  данная  категория  с  трудом  поддается 

строгому научному  анализу и разложению на составные элементы. В 

этой  связи  многие  исследователи,  вообще,  ставят  под  сомнение  саму 

возможность  объективного  исследования  сущности  данного  явления. 

Например, еще в начале ХХ века известный русский философ Николай 

562 

 

Бердяев  подчеркивал,  что  «…поистине  нация  не  поддается  никаким 

рациональным  определениям.  Никакие  рационально  уловимые 

признаки  не  исчерпывают  ее  бытия.  Все  дальше  и  дальше  в 

таинственную, иррациональную глубину уходит бытие нации по мере 

приложения к ней рациональных психологических и социологических 

определений» (1, с. 75-76).  

С подобным мнением Н. Бердяева солидарны и некоторые современные 

исследователи.  В  частности,  российский  этнолог  С.  Чешко,  отмечая 

бессилие всех существующих теорий в раскрытии сущности феномена 

нации, пишет: «Перед исследователями - явление, которое, безусловно, 

существует,  но  неизменно  ускользает  сквозь  пальцы,  несмотря  на 

любые методологические ухищрения. Оно может проявляться повсюду, 

влияет на любые сферы жизни и деятельности человека, и в то же время 

его нигде нет» (2, с. 39).  

С. Чешко приходит к выводу об «иррациональной природе» нации. По 

его мнению, в отличие от религии и искусства, наука оперирует сугубо 

рациональными  методами  познания,  и  поэтому  ограничена  в 

возможностях  исследования  такого  «иррационального  явления»,  как 

нация.  С.  Чешко  утверждает,  что  данное  явление  невозможно 

выразить  посредством  какой-то  точной  дефиниции,  по  крайней  мере, 

на современном этапе развития науки (2, с. 40). 

 

Впрочем, 

отсутствие 

в 

современной 

науке 

общепринятой 

универсальной теории нации отчасти можно объяснить и тем, что этот 

феномен  является  относительно  новым  явлением в  мировой  истории, 

несмотря на широкое распространение мнения о чуть ли не извечности 

нации. 

Широкое  использование  термина  «нация»  связано  с  Великой 

Французской революцией конца XVIII века. Этот термин, пущенный в 

оборот 

руководителями 

Французской 

революции, 

обозначал 

сообщество свободных граждан страны и противопоставлялся понятию 

«подданные  короля».  В  их  трактовке  понятие  «нация»  подразумевало 

государство и народ как идейное и политическое целое. Таким образом, 

французские  революционеры  использовали  этот  термин  не  в 

этническом, а гражданском и политическом значении.  

Идеологами  Французской  революции  также  был  сформулирован  так 

называемый  принцип  национальности,  согласно  которому  каждый 

народ,  как  сообщество  граждан,  суверенен  и  имеет  право  на 

образование  собственного  государства.  Тем  самым  идея  нации,  как 

свободного  и  добровольного  союза  граждан,  стала  эквивалентом 

республиканизма и демократии.  

563 

 

В  XIX  веке  эта  идея  получила  дальнейшее  распространение  в 

европейских  странах.  Именно  в  этот  период,  названный  «веком 

национализма»,  нации  постепенно  превратились  в  доминирующий 

фактор мирового политического ландшафта. И насущная потребность 

осмысления  процессов,  происходящих  в  то  время  в  жизни 

европейских обществ, стимулировала разработку теории нации. 

В  этом  отношении  первым  систематическим  изложением  теории 

нации  принято  считать  доклад  известного  историка  и  философа  Э. 

Ренана  на  тему  «Что  такое  нация?»,  прочитанный  им  в  Сорбонне  11 

марта 1882 года. Анализируя исторический путь эволюции различных 

форм человеческих общностей, Э. Ренан приходит к выводу о том, что 

нация – «явление в истории довольно новое». По его мнению, древние 

государства  не  были  нациями  либо  по  причине  своих  ограниченных 

размеров,  либо  в  связи  с  разнообразным  составом  населения  и 

отсутствием  идеи  «гражданства»  и  «отечества».  Придав  термину 

«нация»  политический  оттенок,  Э.  Ренан  подчеркивал,  что  нацию 

нельзя отождествлять ни с династией, ни с расой, ни с религией, ни с 

языком. Вывод Э. Ренана заключался в том, что нация есть выражение 

духовного  стремления  людей  жить  вместе,  сохранять  наследство, 

полученное  от  предшествующих  поколений,  и  стремиться  к  общей 

цели  (3,  с.  100-101).  Исходя  из  этого,  он  утверждал,  что 

«существование  нации  —  это  (если  можно  так  выразиться) 

повседневный  плебисцит,  как  существование  индивидуума  -  вечное 

утверждение жизни» (3, с. 101).  

Взгляды  Э.  Ренана  сыграли  заметную  роль  в  дальнейших 

исследованиях в этой области, дав толчок дискуссии в научном мире о 

сущности и происхождении нации. Как уже было подчеркнуто, данная 

дискуссия, 

касающаяся 

исходных 

понятий 

обозначенной 

проблематики,  т.  е.  смысла  термина  «нация»,  продолжается  и  по  сей 

день.  Результатом  ее  является  появление  сотен  и  тысяч  научных 

публикаций с самой разнообразной трактовкой феномена нации.  

Однако,  несмотря  на  огромное  разнообразие  мнений  в  отношении 

данного феномена, в научном мире в целом сложились две основные 

теории  о  происхождении  и  сущности  нации:  примордиалисткая  и 

модернистская (конструктивистская).  

Последователи  примордиалиситской  теории  (от  англ.  primordial  – 

изначальный, исходный) утверждают, что  прототипы наций  – этносы 

существовали  всегда  и  являются  «объективной  данностью,  своего 

рода, изначальной (примордиальной, т. е. исконной) характеристикой 

человечества»  (4,  с.  3).  Что  же  касается  нации,  то  примордиалисты

 

564 

 

считают  ее  вы

сшей  формой  развития  этноса,  сложившейся  в  период 

становления  капитализма  на  основе  экономических  связей,  единства 

территории,  языка,  особенностей  культуры  и  психики.  Другими 

словами они делают упор на этническое содержание данного понятия.  

 

Таким  образом,  в  примордиалистской  концепции  этничность 

рассматривается 

как 

врожденное 

свойство 

человеческой 

идентичности,  имеющее  свою  объективную  основу  либо  в  природе, 

либо  в  обществе  (5,  с.  14).  Исходя  из  этих  двух  объективных 

оснований  существования  этноса,  все  теории,  сформулированные  в 

рамках примордиалистского подхода, можно разделить на два направ-

ления: социо-биологическое и эволюционно-историческое. 

Сторонники  первого  направления  настаивают  на  биогенетической 

природе  нации.  Излагая  их  точку  зрения,  Ван  дан  Берг  писал:  «С 

прогрессивным ростом размера человеческих обществ границы этноса 

становились  шире,  связи  родства  соответственно  размывались… 

Однако  потребность  в  коллективности  более  широкой,  чем 

непосредственный  круг  родственников  на  основе  биологического 

происхождения,  продолжает  присутствовать  даже  в  современных 

массовых индустриальных обществах». (6, с. 35). 

Один  из  наиболее  ярких  представителей  данного  направления  Л.Н. 

Гумилев  рассматривал  этнос  природным,  биологическим  феноменом. 

По  мнению  Л.Н.  Гумилева,  этнос  -  естественно  сложившийся  на 

основе  оригинального  стереотипа  поведения  коллектив  людей, 

существующий 

как 

энергетическая 

система 

(структура), 

противопоставляющая  себя  всем  другим  таким  же  коллективам, 

исходя из ощущения комплементарности (7, с. 549).  

Историю 

человечества 

Л.Н. 

Гумилев 

рассматривал 

как 

последовательную  цепь  этногенезов,  движущей  силой  которых 

являются  пассионарные  толчки  -  своего  рода  микромутации, 

вызывающие  появление  особо  энергичных  и  деятельных  людей  - 

пассионариев,  объединенных  общими  идеями  и  интересами.  Истоки 

этих мутационных процессов находятся, по мнению Л.Н. Гумилева, в 

биосферных  явлениях  Земли.  В  своем  развитии  этнос  проходит 

несколько  стадий  —  от  молодости  (фаза  подъема)  до  глубокой 

старости  (фаза  обскурации)  и  смерти  (мемориальная  фаза),  что 

обусловлено  исчерпанием  энергии  пассионарности.  Таким  образом,  в 

пассионарной  концепции  Л.Н.  Гумилева  этнос  представляет  собой 

биологическую реальность, облаченную в социальную оболочку.  

Представители  другого  направления  примордиалистского  подхода  - 

эволюционно-исторического, 

выдвигая 

на 

первый 

план 

идею 

565 

 

экономической или культурной детерминации, рассматривают этносы как 

социальные,  а  не  биологические  сообщества,  глубинно  связанные  с 

социально-историческим контекстом. Это реально существующие группы 

с  присущими  им  чертами  -  языком,  культурой,  идентичностью, 

отличающими их от других аналогичных групп. 

К  примордиализму  тяготели,  в  частности,  основоположники 

марксизма, хотя они и не давали каких-либо конкретных определений 

понятию  «нация».  Первые  попытки  разработки  марксистской  теории 

нации  на  основе  отдельных  высказываний  К.  Маркса  и  Ф.  Энгельса 

были  предприняты  лишь  в  начале  ХХ  века  руководителем 

австрийских  социал-демократов  О.  Бауэром  и  лидером  германской 

социал-демократии К. Каутским.  

Рассматривая нацию как историческое явление, О. Бауэр подчеркивал, 

что  «нация  –  это  вся  совокупность  людей,  связанная  общностью 

характера на почве общности судьбы» (8, с. 1-2). Тем самым общность 

происхождения,  языка  и  территории  он  не  считал  отличительными 

характеристиками  этого  феномена.  Впоследствии  с  резкой  критикой 

«расплывчатого  и  неверного»  определения  нации,  предложенного  О. 

Бауэром,  выступил  К.  Каутский.  Он  рассматривал  основными 

признаками  нации  не  общность  судьбы  и  «национальный  характер», 

как это утверждал О. Бауэр, а язык и территорию. 

Безусловно,  концепции  как  К.  Каутского,  так  и  О.  Бауэра  не 

раскрывали всю сущность феномена нации. На первый взгляд, данное 

обстоятельство  должно  было  лишь  стимулировать  дальнейшие 

исследования  этой  проблемы  в  контексте  марксистской  идеологии. 

Однако  в  реальной  действительности  в  течение  многих  десятилетий 

все  исследования  в  этой  области  в  советском  обществоведении 

сводились  лишь  к  той  или  иной  интерпретации  известного 

высказывания  И.В.  Сталина  о  сути  нации.  Он  определял  нацию  как 

«исторически сложившейся устойчивой общностью людей, возникшей 

на  базе  общности  языка,  территории,  экономической  жизни  и 

психического  склада,  проявляющегося  в  общности  культуры»  (9,  с. 

296).  

Следует отметить, что сталинское определение нации не отличалось ни 

оригинальностью, ни самобытностью. И это неудивительно, поскольку 

оно не было плодом каких-то серьезных научных изысканий в области 

этнической  проблематики,  а  появилось  в  результате  механического 

соединения  двух  признаков  по  Каутскому  (общность  языка  и 

территории) с одним признаком Бауэра (общность психического склада, 

или  национального  характера),  к  которым  И.  В.  Сталин  добавил  и 

566 

 

общность  экономической  жизни.  Как  бы  то  ни  было,  в  течение 

длительного  времени  отечественные  исследователи  вынуждены  были 

вести  все  теоретические  разработки  в  этой  области  в  жестких  рамках 

подобного догматизированного определения нации. 

Примордиалистская  теория,  главным  образом,  эволюционно-

исторического  направления  вплоть  до  60-70-х  годов  XX  века 

практически  доминировала  в  мировой  науке,  а  в  советском 

обществоведении  была  единственной  до  начала  90-х  годов  ХХ  века. 

Впрочем, по инерции марксистская теория нации до сих пор сохраняет 

свои  позиции  в  отечественной  науке.  Спустя  почти  два  десятилетия 

после  развала  СССР  и  краха  коммунистической  идеологии 

азербайджанские  ученые  по-прежнему  продолжают  оперировать 

понятиями сталинской концепции.  

Между тем, начиная с 60-70-х гг. ХХ века в мировой науке получило 

развитие  новая,  модернистская  (конструктивистская)  концепция  о 

происхождении  нации,  которая  быстро  завоевала  ведущие  позиции  в 

западной  социальной  антропологии.  В  отличие  от  примор-

диалистского  подхода,  модернистская  (конструктивистская)  теория  в 

ее  классическом  понимании  исходит  из  того,  что  нации  ни  в  коем 

случае  не  являются  природной  данностью,  они  возникли  лишь  на 

этапе  перехода  общества  от  аграрного  к  индустриальному  способу 

производства.  

Толчком  для  появления  и  развития  в  западной  социальной 

антропологии  модернистской  теории  нации,  в  немалой  степени, 

послужило  то  обстоятельство,  что  в  недавнем  прошлом  наиболее 

реакционные  политические  режимы  для  оправдания  практики 

национальной 

дискриминации, 

как 

правило, 

прибегали 

к 

«объективным  обоснованиям»  национального  бытия.  Ведь  с  точки 

зрения  концепции  расового  превосходства  национальные  различия 

между  людьми  заданы  самой  природой,  и  в  силу  этого  они 

неустранимы.  Сторонники  этой  концепции  убеждены  в  том,  что 

природными  факторами  обусловлено  и  деление  наций  на  высшие  и 

низшие,  на  генетически  полноценные  и  неполноценные,  которые 

представляют собой своего рода мусор на пути утверждения наций и 

народов, призванных к мировому господству.  

Критический анализ подобных взглядов, а также необходимость объяснения 

новых явлений в общественно-политических процессах, в частности, причин 

резкого  роста  в  60-70-х  гг.  ХХ  века  массовых  этнических  и  расовых 

движений  во  всем  мире,  привел  современную  науку  к  более  детальному 

изучению истории становления национальных общностей и образований. И 

567 

 

в  результате  этих  исследований  модернисты  пришли  к  выводу  о  том,  что 

нации  не  являются  природной  данностью,  а  представляют  собой 

идеологические 

конструкции, 

созданные 

представителями 

интеллектуальной  элиты  -  писателями,  журналистами,  учеными, 

политиками.  

Хотя еще в 60-х гг. ХХ века модернистская теория стала приобретать 

особо  заметное  влияние  в  западной  социальной  антропологии, 

некоторые  основополагающие  принципы  данного  направления  были 

сформулированы  еще  Э.  Ренаном,  Дж.  Мадзини,  Ж.  Мишле,  О. 

Бауэром, Э. Дюркгеймом и М. Вебером.  

Например,  в  трудах  М.  Вебера  есть  целый  ряд  положений  о 

субъективном  характере  этнической  группы  и  нации,  об 

эмоциональном  характере  этнической  солидарности,  о  роли 

интеллигенции  в  формировании  национального  самосознания  и  т.  д., 

которые имеют практическое значение для классического модернизма. 

Кроме  того,  с  точки  зрения  модернистской  теории  представляет 

большой  интерес  утверждение  М.  Вебера  о  том,  что  именно 

стремление к созданию своего государства отличает нацию от других 

типов  этнических  общностей.  Тем  самым  он  подчеркивал  важную 

значимость  политического  фактора  в  становлении  и  развитии 

современных европейских наций. Этот тезис М. Вебера впоследствии 

стал 

одним 

из 

концептуальных 

основ 

модернистской 

(конструктивистской) теории нации. 

В 

формировании 

же 

современного 

модернистского 

и 

постмодернистского  направления  в  качестве  целостной  концепции 

решающую роль сыграли работы Э. Геллнера (10), Б. Андерсона (11), А. 

Смита  (12),  Э.  Хобсбаума  (13)  и  др.  исследователей  70-80-х  гг.  ХХ 

столетия. В значительной степени благодаря их трудам было покончено 

с  безраздельным  господством  примордиалистской  теории  нации  в 

мировой науке.   

Как было отмечено выше, представители модернистского направления 

считают нации продуктом современной эпохи, и отвергают тезис об их 

древности  или  извечности.



 

Следовательно,  с  точки  зрения 

модернистов,  никакой  русской,  французской,  английской,  еврейской, 

индийской  или  какой-либо  другой  нации  «в  незапамятные  времена» 

просто  не  существовало.  Хотя  любая  нация,  как  правило,  стремится 

представить  себя  ведущим  свою  историю  из  глубины  веков.  Однако 

                                                           



 Здесь и далее изложение основных постулатов модернистской теории дается 

по книге: Геллнер Э.  Нации и национализм. М., 1991. 

568 

 

модернисты  убеждены  в  том,  что  любые  подобные  разговоры  об 

«уходящей  в  незапамятное  прошлое»  истории  той  или  иной  нации  в 

лучшем случае являются неоправданной модернизацией.  

Приверженцы модернистской (конструктивистской) теории исходят из 

того,  что  в  основе  формирования  наций  лежат  процессы  ликвидации 

феодальной раздробленности в результате развития индустриализации и 

роста  урбанизации,  создания  единого  внутреннего  рынка,  унификации 

языка и культуры. В силу этого, современные нации начали развиваться 

в Европе, а позднее и в других частях мира, начиная со времен Великой 

Французской революции, т. е. на рубеже XVIII-XIX вв. 

Модернисты  обосновывают  этот  тезис  тем,  что  до  начала  XIX 

столетия в европейских государствах просто не существовало идеи 

о  том,  что  все  люди,  проживающие  в  одной  стране,  разделяют 

единую идентичность или имеют нечто общее, кроме преданности 

монарху.  А  на  Востоке,  в  том  числе  в  азербайджанском обществе, 

подобная  ситуация  сохранялась  даже  в  начале  ХХ  века.  Как 

отмечал Ахмед бек Агаев (Агаоглу) в своей блестящей работе «Три 

культуры»,  в  которой  дается  скрупулезный  научный  анализ 

истории  государственности  исламских  стран,  в  сознании 

мусульманина  государство,  как  правило,  отождествлялось  с 

правителем  и  правящей  династией.  Поэтому  в  исламских  странах 

«правило  преданности  правителю  господствовало  над  принципом 

преданности государству» (14, с. 130).  

Даже  в  крупных  династических  государствах  периода  феодализма 

большинство  субъектов  были  интегрированы  локально,  поскольку 

они,  прежде  всего,  являлись  членами  семей,  кланов,  деревень.  Но 

особенно  безобразную  форму  это  приобрело  в  восточных 

обществах.  Как  отмечал  А.  Агаоглу,  мусульмане  были 

«равнодушны ко всему, что находится вне семьи. Любые связи вне 

семьи существовали для них механически, внешне и опять-таки для 

обеспечения  интересов  семьи»  (14,  с.  46-47).  На  этом  основании, 

характеризуя  азербайджанское  общество  начала  ХХ  века,  А. 

Агаоглу  пишет:  «У  нас  нет  общества,  а  есть  только  лишь  люди 

механически  и  случайно  собравшиеся  в  одном  месте»  (14,  с.  116-