Müasir fəlsəfə problemləri” şöbəsi MÜASİr fəLSƏFƏ, elm və MƏDƏNİYYƏT: postqeyri-klassik epistemologiYA

Проведённый А.В.Куликовской эксперимент показал нам возможность создания на основе современного философско-методологического знания новой суммы гуманитарных технологий для обслуживания выделенного нами нового социального и экономического фактора - становящейся идентичности и изменяющегося антропологического типа.

Острые кризисы современного российского и мирового развития убеждают нас в том, что в новом мировом технологическом укладе, где социальные технологии становятся определяющими производительность человеческого капитала, коммуникация знаний, управление знаниями уже не должны осуществляться на основе обыденного опыта и требуют нового системного уровня подготовки специалиста — использования специального философско-методологического знания и основанного на нём менежмента (менеджмента второго порядка).

Мы попытались выделить некоторые постнеклассические методологические конструкции, которые могут использоваться как общие инструменты управления знаниями.

Вводились понятия и принципы аналитики субъектных структур знания:

Были введены представления о субъектной структуре реальности и субъектной структуре знания. В качестве первого определяющего принципа мы рассмотрели работу с субъектной структурой реальности и субъектной структурой знания внутри отраслевого знания.

Далее было введено представление о собственных онтологиях миров активности субъекта. Соответственно, второй определяющий принцип - решение задач в собственных онтологиях реальности миров активности с объектами и событиями, связанными с субъектной структурой этой реальности.

Для наблюдения объектов и событий собственных онтологий миров активности субъекта наблюдателю необходимо произвести свое присутствие в этой реальности и сформировать специальную перцепцию. Для не присутствующего и не действующего в ней классического стороннего наблюдателя такая онтология не существует как истинный факт - она для него в его чувствовании и действии даже не образуется. Третий определяющий принцип аналитики субъектных структур знания - производство присутствия как основание современной научной коммуникации.

Четвертый выделенный нами определяющий принцип - многопозиционная сетевая архитектура знания как коммуникация множества исследовательских позиций.

Далее был определён обеспечивающий широкую коммуникацию результатов познания в образовании и науке метод расширения методологической базы и сборки новых стратегий познания в образовании и науке: представление различных методологических концепций современного постнеклассического развития системы знаний конструктами - открытыми в культуру схемами-метафорами. В качестве представленных такими конструктами были рассмотрены уже выделенные на предыдущем этапе исследования философско-методологические позиции постнеклассического развития научного знания и образования. Как основной методологический конструкт постнеклассической науки была определена введенная В.С.Степиным метафора скобок научной рациональности, давшая начало нашему пониманию развития методологии через использование методологических конструктов. На основе образов М. Хайдеггера в его работе «Бытие и время» были определены конструкты производства присутствия и онтологической аналитики. В наших исследованиях были определены конструкты в метафорах структурирования, сборки и навигации в мирах активности субъекта и др.

Переход от «принципов» к методологическим конструктам позволяет легко расширить методологическую базу уже в конкретных отраслевых исследованиях. Это было показано введением как методологических конструктов представлений об объеме бытия и культурных медиаторах в педагогике А.В.Куликовской и введением Л.В.Буровой «права быть» и формата переключений гештальтов как методологического конструкта бытийно-событийных оснований права (4).

Были введены методологические конструкты коммуникации второго порядка исследований в разных областях знания. Основным таким конструктом стала модель накопления теоретических конструктов науки и их перенос и проекция на конкретный опыт в отличных от исходных онтологиях. Этот методологический конструкт связан с представлением В.С.Степина о математизации науки как выделении, развитии и переносе формальных схем, обеспечивающих существенное ускорение развития познания по сравнению с более ранней методологией накопления и обобщения опыта.

В результате таких структурирующих переносов при рассмотрении ресурсной базы развития экономики и общества созданные многими поколениями образцы индивидуальной и социальной бытийности были определены как базовый капитал, а образование и наука — как участники производства этого капитала — культурных образцов жизни.

Далее нами исследовалось становление нового системного уровня организации общества, нового технологического уклада и нового системного уровня организации знания.

В некоторый момент нам стало понятно, что в результате проведенных разработок были созданы для управления знаниями инструменты нового системного уровня, которыми являются выделенные нами принципы аналитики субъектных структур и методологические конструкты. В связи с таким пониманием определился экономический методологический поворот в исследованиях. Мы стали рассматривать образование с точки зрения производства и воспроизводства в нем человеческого капитала построенного на знании экономики современного общества (знания, коммуникация, здоровье, качество жизни). Выделенным в нашем исследовании критерием качества такого производства становится достигнутая человеком и обществом производительность знания, эффективность управления его накопленным ресурсом для производства социальных, экономических и жизненных результатов. Повышение производительности знаний и соответствующее управление знаниями в компаниях сегодня является одной из составляющих современного менеджмента. Однако в образовании вопросы о производительности знания и о необходимости оснащения выпускаемого специалиста средствами управления знаниями практически не рассматриваются.

Единственной передаваемой обучающимся нормой управления знаниями в образовании стала элиминирующая субъекта и его миры доктрина управления знаниями, конечная цель которой состоит в том, чтобы получать все необходимые результаты из моделей, содержащихся в теориях, как конструкцию из атомов и молекул. Такова норма знания в средней и высшей школе, в подготовке научно-педагогических кадров. Рассматривая практику образования и дальнейшего использования знаний специалистами, мы обнаруживаем, что использование данной доктрины приводит образование к уходу от вопросов социальной и личностной интеграции знания, от вопросов его жизненной компетентности, вопросов полноты представленности в образовании общемирового ресурса знания, приводит к логике исключенного третьего (А или не-А) - невозможности интегрировать находящиеся в противоречии представления, к «инкапсулированию» принятия решений в одной из формальных схем, попаданию в ловушки неадекватного применения знаний и в результате — их пониженной производительности. Эта ситуация связана со многими факторами, одним из которых явилось отсутствие систематизированных инструментальных средств, которые образование могло бы передавать будущему специалисту для управления знаниями, а также отсутствием средств мониторинга такой обеспеченности передаваемого знания и его производительности.

В качестве ещё одного фактора, являющегося причиной недостаточной эффективности такой классической доктрины для управления современным знанием и, как результат, вытеснения научного знания весьма ограниченным индивидуальным практическим опытом, мы выделили то, что мы имеем дело с бытийно-событийной действительностью и наблюдаемые нами порядки не являются универсальными константами классической модели науки. Эти порядки происходят как события бытия мира, в котором мы живем. Более того, эти события происходящего в мире порядка не очень видны и понятны, если их рассматривать с определенной классической доктриной позиции стороннего наблюдателя. Для их более основательного рассмотрения необходимо «производить присутствие» наблюдателя в мире этих событий, что и делает практический опыт. Как нет универсального всеобщего порядка жизни, так нет и универсального кода для её событий. Знание оказывается представленным многими кодами, итогами многих видов опыта множества «производящих своё присутствие» субъектов и связано со способами их действия, особенностями их внутренней организации, соответствующими их действиям различениями, их специальной перцепции, их целями и ценностями.

Этот выделенный нами фактор делает используемое формальным образованием управление знаниями недостаточным для интеграции таких итогов. Знания, относящиеся к разным событиям бытия и производимым в них присутствиям, оказываются в противоречии, требуют различения субъектной структуры и форм знания, трансформаций этой структуры и форм в коммуникации, управления позициями наблюдателя, сборки и этих позиций, и самого наблюдателя, даже сборки мира, в котором происходят события, требуют дополнения их специальными знаниями о знании, в том числе знания целей и ценностей человека и общества, управляющих как событиями, так и знаниями о них.

Такая модель интеграции опыта сложнее чем классическая доктрина, но позволяет преодолеть ловушки неадекватного управления знанием, обеспечивая повышение производительности этого ресурса и развитие экономики, построенной на знании. Эта модель определяется как становящийся в ответ на вызов времени новый тип научной рациональности — постнеклассическая научная рациональность. Неклассический тип научной рациональности 20-го века решал свои задачи управления знаниями ещё без включения в эти модели вопросов внутренней организации человека и общества, перескакивая через их миры и напрямую обращаясь к природным онтологиям.

Новый технологический уклад, в котором социальные и гуманитарные технологии становятся определяющими, не может перескакивать к природным онтологиям, игнорируя собственные онтологии миров, в которых действует, добивается своих целей и ценностей человек. Современное знание - это не собрание отделенных от человека и общества сведений. Знание человекомерно и также событийно как и человеческое бытие. Знание происходит или не происходит как событие, когда к нему прикасается человек и присоединяется или не присоединяется как к своему жизненному сюжету. Поэтому кажущиеся несовместимыми модели могут вполне уживаться в одном проекте, если к ним отнестись не как к отстраненной классической объективности природных онтологий, а как к сюжетам более широкого сценария. Для создания таких сценариев необходимо определить систему форм и моделей знания, которая позволяла бы подбирать конкретные формы и модели для конкретных возникающих в практике задач.

Эту систему форм и моделей знания и их соединения в сценариях социальных проектов можно было бы назвать постнеклассической архитектурой знания.

Мы рассмотрели работу культурных кодов, управляющих знаниями в разных социальных практиках. Были определены культурные коды управления развитием образования в разных моделях школы. Работая с культурными кодами, мы можем получать значительные жизненные и социальные результаты.

Определялась связь происходящих изменений типа научной рациональности со становлением новых культурных кодов, новых ценностей человека и общества: креативности, производством и потреблением новых культурных образцов жизни, коммуникативной и жизненной (онтологической) компетентности знания.

Постнеклассическая методология управления знанием открывает скрытые классической редукцией сущностные качества отношений человека и мира, их неотделенности в научном познании, создает более объёмную архитектуру коммуникации знаний, более зрелую его истинность.

Определенная в проведенном нами исследовании постнеклассическая архитектура знания - формальное и личностное знание, культурные коды, методологические конструкты, культурные медиаторы, гештальты, собственные онтологии субъектных миров, сборка и производство присутствия субъекта - является инструментом, позволяющим осуществлять управление знанием на новом системном уровне по сравнению с используемым в настоящее время в образовании управлением классическим знанием стороннего наблюдателя.

Переходя к постнеклассическому инструментарию, мы говорим не о подчиняющих себе выбор модели парадигмах, а о разных сюжетах и сценариях образования, к которым можно присоединяться в разных моментах практики без противопоставлений и реализовывать в разных сюжетах этой практики. Мы говорим об онтологических сценариях образования как моделях, существующих уже более двух тысяч лет. Бытийную - онтологическую модель образования, оформленную как начала теоретической педагогики мы находим еще у Платона (5).

Проведённая разработка аппарата аналитики субъектных структур знания и гуманитарных технологий управления этими субъектными структурами позволяет нам говорить о начале научной разработки нового проекта управления социальным развитием в современных условиях глобализации и постцивилизационного развития, одним из инструментов которого становятся определяемые нами дисциплинарные области прикладной философии и менеджмента второго порядка.
Литература:
1. Российская философская газета.- №2(52) февраль 2011.

2. Материалы диссертации, представлены учителем русского языка и литературы А.В.Куликовской.

3. Носов Н.А. Виртуальная психология. М.: Аграф, 2000.

4. Буров В.А., Прохоров В.П. Язык и пять принципов постнеклассической аналитики субъектных структур. – М. – Александров, АФ РосНОУ, 2008.

5. Платон. - М., 1999. - (Сер. «Антология гуманной педагогики»).

Курбанов Ф.М.
Процесс формирования междисциплинарной методологии:

проблемы и перспективы
Взаимодействие дисциплин на современном этапе исторического развития является одной из характерных особенностей эволюции научного познания. Термин «междисциплинарный подход» уже очень часто употребляется и считается обычной практикой. Но когда речь идет о конкретных методологических параметрах междисциплинарного подхода, ситуация кажется далеко необычной. Более того, здесь остаются многие невыясненные существенные вопросы методологического характера. Но в основном философы и методологи не сомневаются в актуальности изучения формирования междисциплинарного подхода, в важности его философского измерения. Исследования в этом направлении интенсивно ведутся на Западе и в России. Есть интересные разработки, философские и методологические анализы (см., напр., 1, 2, 3). Мы не будем останавливаться на конкретных аспектах проблем методологического характера, которые были проанализированы в этих работах. Наша цель – проанализировать лишь некоторые особенности формирования междисциплинарной методологии в свете познавательных установок постнеоклассической эпистемологии. Сначала приведем некоторые замечания общего характера.

Прослеживается два подхода к проблеме формирования междисциплинарной методологии. Сторонников первого подхода можно назвать оптимистами. Они уверены в том, что междисциплинарная методология уже сформировалась и ее можно применять в качестве универсальной познавательно-методологической установки во всех научных областях. При этом в качестве междисциплинарной методологии обычно подразумевают познавательные установки синергетики. Остается только найти наиболее эффективные методологические «приемы» применения этих установок в каждой конкретной ситуации. По своему содержанию этот подход является элевационным. Представляемые как универсальные, принципы синергетики автоматически используются в разных конкретных научных задачах. При этом особенности исследуемой области как бы остаются в тени. Безграничная универсальность синергетических познавательных установок для сторонников этого подхода является аксиомой. Иногда такое видение проблемы распространяют и на философский уровень познания. В контексте этой идеи пытаются провести сравнительный анализ синергетики и философии.

Сторонники второго подхода более осторожны. Они предлагают обратить внимание на специфику конкретной области исследования. Только творческий подход к каждой ситуации может дать конкретные продуктивные результаты. Но когда дело касается конкретных методологических установок в каждой отдельной познавательной ситуации, возникают трудности. Но ситуация, кажется, не безвыходной. Есть подходы, в свете которых можно попытаться сформировать более конструктивную, с точки зрения научности, методологическую систему. В этой связи надо сделать еще одно замечание методологического характера.

Некоторые авторы считают, что синергетика может заменить (или когда-то заменит) философию. Эта крайность суждения исходит из неправильного понимания универсальности синергетических познавательных и методологических установок. В научной литературе имеется основательные и глубокие ответы на эти методологические амбиции. Мы отсылаем заинтересованных читателей к этим источникам (см.: 4, 5, 6). Здесь же лишь отметим, что синергетика как современное междисциплинарное движение обладает универсальными методами исследования. Но в любом случае эти методы имеют границы своего применения. Это связано с тем, что эти методы формировались на основе исследования взаимодействия конкретных естественнонаучных дисциплин – физики, химии, биологии и математики. Методы синергетики высоко математизированны. Только впоследствии в ее контекст начали включаться познавательные и методологические элементы других дисциплин. Притом этот процесс происходил не в «чистом виде», а во взаимодействии с самой синергетикой. В результате началось формирование принципиально новой формы методологической конструкции. До сих пор не до конца ясны все познавательные, мировоззренческие и методологические оттенки этого процесса, но имеются общие представления о его сути и содержания. Существуют некоторые конструктивные подходы для методологического измерения синергетики. Например, можно вспомнить исследования М.Д.Ахундова и С.В.Илларионова в 80-х годах ХХ века (7). Еще И.С.Добронравова в методологическом анализе синергетики использовала программу этих авторов (см.: 8). Но, как отмечает сама И.С.Добронравова, «…этот опыт (имеется в виду методологическая программа М.Д.Ахундова и С.В.Илларионова – авт.) методологического осмысления нынешней глобальной научной революции не в полной мере применим в области синергетики» (9, с. 79). Причину этого И.С.Добронравова видит в следующем: «Дело в том, что и эта модификация концепции научно-исследовательских программ остается дисциплинарной, речь идет о физических исследовательских программах. Ведь и сам И.Лакатос, хотя и не ограничивает свою методологическую модель какой-то одной дисциплиной (он приводит примеры в основном из химии, но и пишет о физике), ведет речь о последовательности теорий в пределах одной дисциплины, более того, о выделенной предметной области внутри этих рамок. Синергетика же является принципиально трансдисциплинарным образованием» (9, с.79). В методологическом плане проблема заключается именно в принципиальной трансдисциплинарности синергетики. С одной стороны, «мы сталкиваемся здесь с новой модификацией старой проблемы, обсуждаемой более ста лет» (имеется в виду взаимоотношение естественных и общественных наук - автор) (10, с. 357), а с другой, имеем дело с принципиально новым трансдисциплинарным научным направлением. Приходится учитывать и еще одну особенность.

В последние годы процесс формирования междисциплинарной методологии начал усложнятся еще и тем, что на синергетику начали воздействовать те новые научные направления, познавательные особенности которых формировались под влиянием самой синергетики. Это называется процесс «круговой причинности». Применительно к методологическим установкам круговая причинность выражает начало этапа «самоформирования», саморазвития междисциплинарной методологии. Но поскольку у нас пока нет ясного теоретического измерения этого процесса, постольку возникают трудности в его философском анализе.

Таким образом, проблема формирования междисциплинарной методологии и ее философское измерение - взаимосвязанные процессы. Мы будем рассматривать эту проблему в свете идей российских философов и методологов В. И. Аршинова и В. Г. Буданова (1, 2, 11). В подходе этих авторов есть два существенных пункта. Первый: в соответствии с типам междисциплинарных стратегий коммуникации они выделяют типы междисциплинарности (11, с.445). В этом случае термин «междисциплинарность» должен пониматься «шире, чем только взаимодействие дисциплин» (11, с. 445). Выражаясь синергетической терминологией, можно сказать, что междисциплинарность есть «автономное интегративное поле определенной идеальной конструкции». Второй: коммуникация рассматривается как математическое моделирование сложного, которое синтезирует в себе объясняющий и описывающий потенциал синергетики. Другими словами, математическое моделирование является одним из центральных пунктов междисциплинарной методологии, что во многом определяет эвристические возможности этой методологии. Тогда прослеживая этапы моделирования сложного можно сформировать определенное представление об особенностях междисциплинарной методологии. Но в основе особенностей математического моделирования сложного лежат типы междисциплинарных стратегий коммуникации. Выделяют пять типов междисциплинарности:

«1. Междисциплинарность как согласование языков смежных дисциплин. Речь идет об общей для обеих дисциплин феноменологической базе, в которой каждая использует свой тезаурус…

2. Междисциплинарность как транссогласования языков не обязательно близких дисциплин. Речь идет о единстве методов, общенаучных инвариантах, универсалиях, применяемых самыми разными дисциплинами…

3. Междисциплинарность как эвристическая гипотеза-аналогия, переносящая конструкции одной дисциплины в другую поначалу без должного обоснования…

4. Междисциплинарность как конструктивный междисциплинарный проект – организованная форма взаимодействия многих дисциплин для понимания, обоснования и, возможно, управления феноменами сверхсложных систем…

5. Междисциплинарность как сетевая, или самоорганизующаяся коммуникация. Именно так происходит внедрение междисциплинарной методологии, трансдисциплинарных норм и ценностей, инвариантов и универсалий научной картины мира, так развивается синергетика и системный анализ, мода и слухи в научном социуме» (11, с. 445-447).

Как видно из заключения В. Г. Буданова, междисциплинарная методология может формироваться как междисциплинарная самоорганизующаяся коммуникация. Это сильное утверждение и мы к нему будем возвращаться. Если междисциплинарность есть самоорганизующая коммуникация, а коммуникацию можно выразить как математическое моделирование сложного, тогда имеет смысл прослеживать этапы математического моделирования в рамках синергетического подхода. Фактически общая логика этого моделирования и будет выражать этапы синергетического познания сложного.

Итак, В. Г. Буданов выделяет следующие этапы математического моделирования синергетических систем:

«1.Постановка задачи в дисциплинарных терминах, включая междисциплинарную экспертизу.

2.Перевод дисциплинарных понятий и эмпирических данных в синергетический тезаурус.

3.Усмотрение базовых процессов, обратных связей, принципов синергетики в эмпирическом материале.

4.Согласование, сборка принципов синергетики на эмпирическом материале, в результате чего возникает «кольцо принципов».

5.Построение структурно-функциональной когнитивной модели.

6.Конструирование формальной динамической модели, фиксирующей тип уравнения, пространства состояний и т.д.

7.Построение «реальной» модели, т.е. уточнение свободных параметров и коэффициентов из опыта.

8.Математическое решение модели.

9.Сравнение с экспериментом, интерпретация результатов.

10.Принятие решений, корректировка модели на любом из этапов, замыкание герменевтического круга моделирования» (12).

Здесь возникает вопрос: адекватно ли отражает эти этапы математического моделирования коммуникацию сложных систем? Другими словами, в какой степени выражение коммуникации через математические модели соответствует механизмам перехода от хаоса к порядку и, наоборот, от порядка к хаосу в самоорганизующихся системах? Для ответа на эти вопросы считаем целесообразным, использовать термин рекурсивность. Мы будем следовать определению рекурсии украинского кибернетика А. В. Анисимова (см.: 13, 14). Он определяет рекурсию как способ организации сложной системы (13). При рекурсии система выделяет некий набор базовых подсистем. Далее, система создает неограниченное число копий базовых систем, осуществляет взаимодействие между ними, а при необходимости уничтожает их. По В. А. Анисимову, «функционирование сложной системы заключается в функционировании активных копий базовых подсистем» (13). Как пишет В. А. Анисимов: «При вызове копии допустимо ее изменение, определяемое ситуационной обстановкой в момент вызова. С одной стороны, рекурсивная система за счет создания собственных копий получает возможность неограниченного роста и усложнения. С другой стороны, эта сложность имеет организованный вид, определяемый локальными правилами функционирования» (цит. по: 15). На основе такого определения рекурсии В. И. Аршинов приходит к выводу, что «сам процесс рекурсии есть предпосылка возникновения коммуникации» (15, с.14). Теперь нас интересует вопрос: можно ли применить эти идеи к определению междисциплинарной методологии? Мы уверены, что можно. Междисциплинарность сама по себе сложный и открытый процесс. Трудно представить для нее раз и навсегда определенный критерий – постоянно идет обновление междисциплинарности как самоорганизующей коммуникации. Тогда можно утверждать, что рекурсия обеспечивает создание многочисленной копии подсистем и их комбинации. В зависимости от конкретного сюжета может реализоваться некоторые междисциплинарные методологические варианты. То есть, как в общем случае рекурсии, в междисциплинарном движении сложность определяется локальными правилами функционирования. В этом смысле, лучше говорить о междисциплинарном методологическом движении. Рекурсия подразумевает постоянное обращение междисциплинарности к самой себе, что обеспечивает ее постоянное самообновление. Это подтверждает этапы математического моделирования, представляемые В. Г. Будановым, потому что постановка задачи происходит в рамках дисциплинарности, потом осуществляется переход к междисциплинарным познавательным и методологическим установкам, соизмеряются синергетические принципы с эмпирическими материалами, после чего начинается проверка полученных результатов, и, наконец, создается модель. Этот процесс завершается принятием решений, что подразумевает и прогностические моменты. Эти этапы математического моделирования полностью соответствуют представлению междисциплинарности как самоорганизующей коммуникации. Одновременно, в них выражается единство бытия и становления, объяснения, описания и прогнозирования, что является характерными чертами синергетического познания.

Таким образом, междисциплинарная методология имеет сложные структурно-функциональные характеристики и механизм постоянного обновления. Ясно, что такому феномену трудно задать конкретные однозначные, постоянные критерии и принципы. Но, по нашему мнению, здесь работают регулирующие общие методологические правила. Они функционируют на основе следующих принципов:

1. 
   Принцип альтернативности;
   
2. 
   Принцип подчинения;
   
3. 
   Принцип синергетического синтеза.
   

В междисциплинарной методологии альтернативность играет существенную роль. Альтернативность выражает существование спектра возможностей или познавательный потенциал междисциплинарного подхода в данном случае. Междисциплинарность всегда предполагает выбор одного из несколько возможных вариантов. Но, обязательно, выбирается только один вариант, а остальные утрачивают свою реальную силу. Они в данной ситуации необратимо потеряны для познания, как неэффективные методологические комбинации. После выбора одного из вариантов начинает работать принцип подчинения. Принцип подчинения для синергетического познания сформулирован Г. Хакеном. В методологическом плане этот принцип выражает подчинение всех познавательных процедур выбранному варианту. Например, при математическом моделировании принцип подчинения начинает работать на 5-ом и 6-ом этапе, когда строится структурно-функциональная когнитивная модель и фиксируется тип уравнений, пространственных состояний и т.д. Дальнейшие процедуры познания ведутся в соответствии с этим выбором – выход за его рамки считается «ненаучным подходом». Наконец, на завершающем этапе осуществляется синтез теоретического и экспериментального уровня познания. Теоретически полученные результаты интерпретируются, проверяются и на этой основе принимаются решения. Этап принятия решения имеет особое значение в междисциплинарном подходе. Интерсубъективность здесь играет основную роль. Как показывают исследования Г. Хакена (16) и Ю. Португали (17), процедура принятия решения считается неотъемлемой частью синергетической методологии. Этот этап объединяет в себе как взаимодействие людей разных специальностей, так и синергетического синтеза теоретического и экспериментального. Субъективный фактор органически включается в познавательный процесс. Этот аспект в работах Ю. Португали выражается термином Интерсубъективная Репрезентационная Сеть (ИРС), а Г. Хакен говорит об обязательном сотрудничестве людей разных профессий (даже военных, политиков и медиков).

Таким образом, рекурсивный процесс междисциплинарной методологии создает принципиально новый дискурс. Эту методологию можно представить в большей степени как конструктивистское движение, чем конкретную систему. Она находится на стадии формирования. Наверное, процесс формирования методологии междисциплинарности завершится тогда, когда осуществится идеал исследователей - создание единой науки о природе и человеке.

Литература:

1. Аршинов В.И., Буданов В.Г. Когнитивные основания синергетики // Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. – М.: Прогресс-Традиция, 2002, с. 67-108.

2. Буданов В.Г. Методология синергетики в постнеклассической науке и в образовании. М.: УРСС, 2007. 232 с.

3. История и синергетика. Математическое моделирование социальной динамики. Синергетика в гуманитарных науках. /Отв. ред.: С.Ю.Малков, А.В.Коротаев. М., 2005.

4. Баранцев Р.Г. Имманентные проблемы синергетики // Вопросы философии, 2002, № 9, с.91-101.

5. Степин В.С. Теоретическое знание: структура, историческая эволюция. М.: Прогресс-Традиция, 2000, 744 с.

6. Курбанов Ф.М. Автопоэзис и синергетика: метафоры социального становления. Баку, Адилоглу, 2007, 489 с. (на азерб.)

7. Ахундов М.Д., Илларионов С.В. Преемственность исследовательских программ в развитии физики // Вопросы философии, 1986, № 6, с.56-65.

8. Добронравова И.С. Синергетика: становление нелинейного мышления. Киев, Лыбидь, 1990, 150 с.

9. Добронравова И.С. Синергетика как общенаучная исследовательская программа // Синергетическая парадигма. Когнитивно-коммуникативные стратегии современного научного познания. М.: Прогресс-Традиция, 2004, с. 78-87.

10. Каган М.С. О синергетическом подходе к построению онтологии // Синергетическая парадигма. Когнитивно-коммуникативные стратегии современного научного познания. М.: Прогресс-Традиция, 2004, с. 350-367.

11. Буданов В.Г. Синергетика коммуникативных сценариев // Синергетическая парадигма. Когнитивно-коммуникативные стратегии современного научного познания. М.: Прогресс-Традиция, 2004, с.444-460.

12. Буданов В.Г. Синергетическое моделирование сложных систем и практическая философия // http://spkurdyumov.narod.ru/budanovv16.htm

13. Анисимов А. В. Информатика. Творчество. Рекурсия. Киев : Наукова думка, 1988, 224 с.

14. Анисимов А.В. Рекурсивные преобразователи информации. Киев, «Вища Школа», 1987, 232 с.

15. Аршинов В.И. Автопоэзис и коммуникация // Открытый научный семинар: «Феномен человека в его эволюции и динамике». Заседание № 21. 16 мая 2007 г.

16. Хакен Г. Принципы работы головного мозга. Синергетический подход к активности мозга, поведению и когнитивной деятельности. М.: ПЕР СЭ, 2001, 352 с.

17. Juval Portugali The Seven Basic Propositions of SIRN (Synergetic Inter-Representation Networks) // Nonlinear Phenomena in Complex Systems 2002.

Məmmədəliyev Z.
Praqmatik idrak paradiqması: gücün təntənəsi, yoxsa acizliyin harayı?

(Y.Habermasın nəzəriyyəsi kontekstində)
Subyekt və obyektin dəqiq surətdə bir-birindən ayrılması və onların bir-birinə qarşı qoyulması klassik idrak nəzəriyyəsinin çıxış nöqtəsini təşkil edir. Bu nəzəriyyə özünün ən qabarıq ifadəsini klassik təbiətşünaslığın metodologiyasının fundamental prinsiplərində tapır. Həmin prinsiplərin ən mühümlərindən biri, heç şübhəsiz, təbii elmi biliyin obyektivliyi prinsipidir. Subyektə aid olan nə varsa hamısının elmi dövriyyədən kənarlaşdırılması prinsipi klassik təbiətşünaslığın ifrat obyektivizminin mahiyyətini səciyyələndirir. Elmi biliyin məzmununda və strukturunda hər hansı subyektiv məqamın özünə yer almasının yolverilməzliyi klassik elmi tədqiqatın can atdığı idealdır, - desək, yəqin ki, səhv etmərik.

Lakin hər nə qədər qəribə səslənsə də, klassik elmin ifrat obyektivizmini şərtləndirən idrak nəzəriyyəsinin fəlsəfi əsasını Yeni dövrün yetirməsi olan və onun ən səciyyəvi tendensiyalarını və mahiyyət parametrlərini özündə birləşdirən subyekt fəlsəfəsi təşkil edir. Bu fəlsəfənin mahiyyəti özünün ən mücərrəd ifadəsini Dekartın «eqo cogito erqo sum» hökmündə, ən hərtərəfi və ardıcıl məntiqi şərhini isə Kantın transsendental idealizmində tapmışdır. Hegel Kantın fəlsəfəsini Yeni dövrün özü üzərində ən dərin refleksiyası kimi səciyyələndirərək hesab edirdi ki, məhz bu fəlsəfədə, ilk dəfə olaraq, dövrün fəlsəfi özünüdərki baş tutmuşdur. O, Yeni dövrün ən fundamental mahiyyət hadisəsini dövrün, istisnasız olaraq, yalnız özünə istiqamətlənməsi kimi səciyyələndirdiyi subyektivlik prinsipində görürdü. Yeni dövr özünü bütün əvvəlki dövrlərdən prinsipial şəkildə ayıraraq (1), özünün normativ əsaslarını və dəyər yönümlərini, istisnasız olaraq, məhz, özünə istinadən, yalnız özünə müraciət etməklə formalaşdırmağa çalışırdı. Kantın fəlsəfəsində subyektivlik prinsipi öz ifadəsini transsendental subyektin özünün özündən yaratdıqlarını dərk etməsində, başqa sözlə desək, özünü obyektə çevirməsində tapır.

Subyektivlik prinsipinin dövrün mahiyyət xarakteristikasına çevrilməsi əsrlərlə formalaşmış ənənələrə tənqidi yanaşmağı, müstəqil şəkildə qərar verməyi bacaran, içərisində olduğu sosial tarixi durumu yararsız hesab edərək onu radikal şəkildə dəyişdirib öz ambisiyalarına yuğunlaşdırmağa çalışan yeni tipli insanın - şəxsiyyətin - tarix səhnəsinə çıxmasının ifadəsidir. Şəxsiyyətin tarixi prosesin subyekti qismində təzahürü və özünütəsdiqi üçün zəruri olan sosiomədəni ilkin şərtlər uzun müddət ərzində mövcud olmamışdır. Qədim yunanlar və romalılar özlərini təbiətin ayrılmaz tərkib hissəsi kimi dərk edərək dərindən inanırdılar ki, bu vəhdətin əsasında bütün mövcudatı əhatə edən kosmik nizam durur. Heç bir insan fəaliyyəti bu universal nizama qarşı duraraq, onu dəyişdirməyə qadir deyildir; buna heç ehtiyac da yoxdur, çünki insanın özünün yer üzündə mövcudluğu yalnız bu universal kosmik qanun sayəsində mümkündür. Allahın hər şeyə qadir olan iradəsini təsbit edən və dünyada baş verənlərin hamısının bu hüdudsuz azad iradəyə tabe olduğunu hökm edən orta əsrlərin dini dünyagörüşü də müstəqil insanın subyekt qismində tarix səhnəsinə qədəm basması üçün əlverişli deyildi. Yalnız Intibah dövründə belə bir şəxsiyyətin təzahürü üçün zəruri olan dünyaduyumunun əsasları qərarlaşmağa başladı.

İntibah mədəniyyəti insanda özünə inam hissi tərbiyə etdi. Məhz bu mədəniyyətin təsiri altında o, tezliklə əmin oldu ki, taleyin keçməkeşlərinə qarşı dura bilmək və həyatda öz yerini müstəqil bir şəxsiyyət kimi təyin etmək üçün dayaq nöqtəsini kənarda deyil, özündə axtarıb tapmalıdır. Tezliklə o, dini dünyagörüşünün mütləq başlanğıcından ayrılmaq yolunu tutaraq, İntibah tərəfindən xristian Allahının göylərdən yerə etdirilmiş (panteizm) taxt-tacına yiyələnmək iddiasını ortaya qoydu. Yeni tarixin başlanğıcında özündən müştəbeh şəxsiyyətin xristianlıqla getdikcə dərinləşən qarşıdurması onu öz hakimiyyətini, istisnasız olaraq, dünyəvi zəmində təsis etmyə təhrik edirdi. Lakin bu cür hakimiyyət mənəvi dəstəyə bel bağlaya bilməzdi, çünki mənəviyyat adi, gündəlik və dünyəvi olanın hüdudlarını aşıb keçməyi tələb edir. Buna görə də şəxsiyyət özünün uzağagedən ambisiyalarını reallaşdırmaq üçün məcburiyyət vasitələri yaratmağa əl atmalı idi. Ambisiyalı şəxsiyyət Yeni dövrün başlıca təşəbbüskar başlanğıcı olduğuna görə onun məqsədləri və iddiaları dövrün həyati tələbi səviyyəsinə yüksəldi. Varlığı bu şəxsiyyətin hər şeyi əhatə edən iddialarına tabe etmək vəzifəsi ona irimiqyaslı və yaxşı təşkil olunmuş şəkildə təsir göstərməyi tələb edirdi. Buna görə də şəxsiyyətin dövrün qarşısına qoyduğu bu vəzifə tamamilə yeni tipli hadisə olan metodu yaratdı. Yaxşı təşkil olunmuş məcburetmə sistemi kimi metod, məhz, Yeni dövrün məhsuludur: həm antik mədəniyyət, həm də orta əsrlər varlığa fəal müdaxiləni istisna edir.

Məcburetmə sistemi kimi metodun təşəkkül tapması şəxsiyyətdən öz qarşısına dəqiq məqsədlər qoyaraq, onlara adekvat olan vasitələri seçmək bacarığına yiyələnməyi tələb edirdi. Bu isə, öz növbəsində, müvafiq təfəkkür tipinin formalaşmasını nəzərdə tutur: yalnız fəaliyyət obyektinin mümkün davranışlarını formal məntiqi prosedurlar vasitəsilə irəlidən hesablamağa və buna istinad edərək qarşıya qoyulmuş məqsədin reallaşmasına yönəlmiş məntiqi nəticələr çıxarmağa imkan verən təfəkkür üsulu zəminində varlığın tammiqyaslı fəth edilməsi proqramının həyata keçməsinə girişmək olardı. Öz mahiyyəti etibarı ilə diskursiv səciyyə daşıyan bu təfəkkür tipi, məhz, Yeni dövrdə meydana çıxmış klassik idrak nəzəriyyəsinin əsasını təşkil edir. Yalnız bu cür idrak nəzəriyyəsinin dominantlığı şəraitində metodun hökmranlığı qərarlaşa bilərdi.

Klassik idrak nəzəriyyəsi M.Veberin məqsədli-rasional adlandırdığı düskursiv rasionalllıq tipinə istinad edir. Alman filosofu və sosioloqu Y.Habermas bu rasionallıq tipini əsaslı şəkildə tənqid edərək sübut etməyə çalışır ki, onun monoloji şüur və ya sərəncamverici təfəkkür adlandırdığı diskursiv rasionallıq bütövlükdə «rasional» anlayışının məzmununu nəinki ehtiva etmir, onun önə çıxması yalnız yaxın keçmişdə - industrial cəmiyyətin qərarlaşması sayəsində mümkün olmuşdur. Y.Habermas hesab edir ki, subyekt fəlsəfəsindən qaynaqlanan klassik idrak nəzəriyyəsinin başlıca qüsuru onun idrak prosesini insanların bir-birini qarşılıqlı anlamasından ayırması və bununla da diskursiv rasionallığı mütləqləşdirməsidir. Halbuki idrak aktları vakuumda baş verməyərək idrakın xarakterinə və istiqamətlənməsinə ciddi surətdə təsir edən və qarşılıqlı anlaşma üçün zəruri resursların mənbəyi olan «həyat dünyası» tərəfindən istiqamətləndirilir. Diskursiv rasionallıq deyil, qarşılıqlı anlaşmaya hədəflənmə idrakın hərəkətverici qüvvəsi olub insanın əzəli təbiətinə xas olan keyfiyyətdir. Buna görə də subyektin varlıq üzərində diktaturasının ifadəsi olan subyekt fəlsəfəsindən imtina edilməsi klassik idrak nəzəriyyəsindən qarşılıqlı anlaşmanı hədəf götürən yeni idrakı paradiqmaya keçməyi tələb edir.

Yeni idrak paradiqması intersubyektivliyin, yəni qarşılıqlı anlaşmaya köklənmiş kommunikativliyin daxilən xas olduğu dilin işlədilmə praktikasından kənarda qeyri-mümkündür. Təsadüfi deyildir ki, klassik idrak nəzəriyyəsi dilin işlədilmə praktikasına biganəlik göstərir və ona istinad edən linqvistik fəlsəfə də yalnız dilin semantik təhlili ilə məşğul olaraq, dilin funksiyasını onun faktları qeydə alması ilə məhdudlaşdırır. Y.Habermas Qumboldtun dil haqqında ideyalarına, həmçinin, Ostin və Sörelin nəzəriyyəsinə əsaslanaraq, dilə praqmatik yanaşmanın onun semantik təhlilindən üstünlüyü üzərində təkid edir. Dil aktları vasitəsilə həyata keçirilən diskurs onun iştirakçılarının səylərini qarşılıqlı anlaşmaya yönəldən qaydaları aşkara çıxarır. Başqa sözlə desək, dil qarşılıqlı anlaşmanı hədəf götürmüş kommunikativ fəaliyyətin vüsət aldığı bir mühitdir. Buna görə də yalnız məhsuldar diskurs yaratmağa imkan verən dildə rasionallıq anlayışının müasir cəmiyyət üçün həyati əhəmiyyət kəsb edən həmrəyliyin əldə edilməsinə qadir olan həqiqi potensialı və əsl məzmunu öz təcəssümünü tapır.

Beləliklə, kommunikativ praktika zəkanın maarifçilikdən ona miras qalmış missiyasını - cəmiyyətdə parçalanmanı aradan qaldırmaq və itirilmiş həmrəyliyi bərpa etmək missiyasını yerinə yetirə bilməsi üçün yeganə münasib məskunlaşma mühitidir. Kommunikativ diskursun gedişində iştirakçılar müəyyən iddialar irəli sürür və «müxtəlif arqumentasiya formalarının qarşılıqlı asılılığı əsasında, yəni praqmatik məntiq vasitələri ilə əsaslandırma yolu ilə onlar öz subyektiv baxışlarından rasional şəkildə motivasiya olunmuş razılaşma naminə əl çəkirlər» (2). Praqmatik məntiq vasitəsilə əsaslandırma dedikdə Y.Habermas elə təfəkkür tipini nəzərdə tutur ki, burada rasionallıq yalnız səslənmiş fikrin real gerçəkliyə uyğunluğu kimi deyil, həmçinin onun normativ (yəni sosiomədəni) kontekstə və danışanın əsl niyyyətinə uyğunluğu kimi başa düşülür.

Lakin rasionallıq anlayışının bu cür genişləndirilmiş şərhi (Habermas onu kommunikativ rasionallıq adlandırır) nəyə əsaslanır? Xüsusi halda, fikrin (və əməlin) normativ kontekstə uyğunluğu tələbi həmişəmi relevantdır, axı normativ kontekstin patoloji sisiomədəni mühiti legitimləşdirdiyi hallar heç də az deyildir? Bu halda həmin tələbin rasionallıq anlayışına münasibətdə relevantlığı yalnız onunla motivləşdirilə bilər ki, normativ kontekstə uyğunluq tələbi Y.Habermasın könüllü konsensus kimi qələmə verdiyi qarşılıqlı anlaşmaya gətirib çıxaran kompromislərin əldə edilməsinə səbəb olsun. Lakin belə hallarda insanlar konsensusa patoloji sosiomədəni şəraitin təzyiqi altında gəldiklərinə görə, bu anlaşmanı heç bir vəchlə könüllü hesab etmək olmaz.

Habermas hesab edir ki, sosial təkamül kommunikativ rasionallığın universal hadisəyə çevrilməsi, yəni cəmiyyətdə sosial kommunikasiyanın heç nə tərəfindən təhrif olumadığı bir durumun qərarlaşması istiqamətində gedir. Buna subüt kimi o, Yeni dövrdən başlayaraq, qərb cəmiyyətində şəxsiyyətin müstəqilliyinin və onun öz iradəsini sərbəst şəkildə ifadə etmək imkanlarının getdikcə artdığını göstərir. Lakin Yeni tarixin mahiyyətini Haberması valeh edən bu demokratik dəyərlər müəyyən etmir. Bu dəyərlər daha çox addımlarında dövrün mahiyyətinin özünü nişan verdiyi fundamental prosesin yanakı nəticələridir. Bu proses isə öz mahiyyətini metodun hökmranlığında reallaşdırmağa başladı.

Yeni dövrün ambisiyalı şəxsiyyətinin iradəsini reallaşdırmağa xidmət edən metod institutlar sistemi kimi son nəticədə inkişaf etmiş bürokratik idarəetmə aparatına malik olan industrial cəmiyyəti yaratdı. Metod əslində fəaliyyətin məqsədli-rasional təikili sistemi olduğuna görə, xalis rasional başlanğıc (mülahizələr, mühakimələr) bu zamandan başlayaraq, fəaliyyətin hərəkətverici qüvvəsinə çevrildi. Rasionallıq burada mədəni dəyərlərə deyil, özü özünə xidmət edir. Rasional başlanğıcdan çıxış edən fəaliyyətin hökm sürdüyü cəmiyyətin hərəkətverici qüvvəsini dəyərlər deyil, maraqlar təşkil edir. Maraqların hökmranlığı şəraitində dəyərlərdən qaynaqlanan məqsədlərə yer yoxdur və dəyərlərin mövcudluğu yalnız onların maraqlara xidmət etdiyi dərəcədə mümkündür. Maraqlar dəyərlərdən irəli gələn məqsədlərə çatmaq üçün deyil, özləri üçün mövcuddur. İndustrial cəmiyyətin hərəkətverici qüvvəsini iqtisadi maraqlar təşkil edir. Bu maraqlar hansı məqsədləri güdür? Bəlkə insanın maddi mövcudluq şərtlərini yaxşılaşdırmağı və ya insan hüquqlarının və onun «emansipasiyasının» reallaşdırılmasını? Qətiyyən yox! Qərb cəmiyyətinin hərəkətverici qüvvələrini bu dəyərlər təşkil etmir. İqtisadi maraqlar maksimal mənfəət əldə etmək üçün əlverişli şərait yaradılmasını tələb edir. Qərb cəmiyyətini hərəkətə gətirən məhz bu rasional mülahizədir. Mənfəət əldə edilməsi burada hansısa dəyərlərdən qaynaqlanan məqsədə çatmaq üçün deyil, elə mənfəət naminə həyata keçirilir, belə ki, mənfəət burada vasitə deyil, məqsəddir. İndustrial cəmiyyətin həyati marağı maksimal gəlir əldə etməkdən ibarətdir, çünki mənfəət burada sıravi bir hadisə deyil, bu cəmiyyətin mövcudluğunun köklü şərtidir.

İndustrial cəmiyyətin təşəkkül tapması təkcə sosial fəaliyyətin xalis rasional məzmun almasına deyil, həmçinin fəaliyyətin özünü təsisat formasında strukturlaşdırmasına gətirib çıxarır. Ənənələr və ya dəyərlər tərəfindən istiqamətləndirilən fəaliyyəti sosial fəallığın diskret ardıcıllığı kimi təsəvvür etmək olar. Hər bir ayrıca nəticənin (məqsədin) əldə edilməsi ilə fəaliyyət başa çatır. Məqsədli-rasional fəaliyyət isə dəyərlərdən və ya ənənələrdən qaynaqlanan məqsədlər tərəfindən deyil, rasionallığın özündən doğan məqsəd tərəfindən istiqamətləndirildiyinə görə, hər bir əldə edilmiş nəticə onu yenidən təşkil edərək, yeni fəaliyyətə yönəldir. Buna görə də xalis rasional fəaliyyət periodik olaraq özünü təşkil edib yeniləşən fasiləsiz prosesdir. Bu cür fəaliyyət permanent fəaliyyət göstərən təsisat strukturuna malik olduğuna görə, məqsədli-rasional fəaliyyətin meydana çıxması rasionallığın təsisata çevrilməsi deməkdir.

Məhz bu cür rasionallıq tipindən qaynaqlandığına görə Yeni dövr Qərb cəmiyyəti tezliklə özünütəşkil və təkrar istehsal mexanizmlərinə malik təsisat strukturu kəsb etdi. Bürokratik idarəetmə aparatı tezliklə Yeni dövr institutlarının, məhz, bu daxili tendensiyaları üzündən özünü təşkil və təkrar istehsal edən sərt iyerarxik sistemə çevrildiyindən təşəbbüskar fəal başlanğıc kimi şəxsiyyətə artıq ehtiyac qalmadı. Sərt iyerarxik bürokratiya onu, nəhayət, öz imperativlərinə tabe edərək, kütləvi cəmiyyət içərisində yox etdi. Əvvəllər şəxsiyyətin ambisiyalarının reallaşmasına xidmət edən metod həmin şəxsiyyət kütləvi cəmiyyət içərisində əridikdən sonra insanın yer üzündə köklü maraqları ilə çox az bağlılığı olan və öz daxili fəaliyyət məntiqinə söykənən mücərrəd bir hökmranlıq prinsipinə çevrildi. Qərb demokratiyası bu gün əslində həmin prinsipin reallaşma formasından başqa bir şey deyildir. Metodun hökmranlığının sosial-siyasi təzahürü kimi demokratiyanın fəaliyyət məntiqi industrial cəmiyyətdə insanın yer üzündə yaşam məntiqi ilə təsadüfdən - təsadüfə kəsişərək, tez-tez insanın özünə qarşı çevrilir.Buna görə də XX əsrdə demokratik Avropanın lap mərkəzində qanlı totalitar və repressiv rejimlərin meydana çıxması heç də təəccüblü görünməməlidir.

Yeni informasiya-kommunikasiya texnologiyalarının yaradılması məcburetmə sistemi kimi metodun hökmranlığının doğurduğu problemlərin kəskinliyini müəyyən qədər yumşaltmağı vəd etsə də, bu texnologiyalar yeni dövrün «tabe etmək və nəzarət altında saxlamaq» kimi başlıca məramını aradan qaldırmır: industrializmin məcburetmə vasitələrinin yerinə informasiya texnologiyalarına istinad edən yeni tabe etmə sistemi gəlir. İnformasiya cəmiyyəti Yeni dövrün varlığı ambisiyalı şəxsiyyətin hökmran iradəsinə tabe etmək səylərini son həddə çatdırır. İndustrializm erası bu şəxsiyyəti onun özünün yaratdığı kütləvi cəmiyyətdə (mədəniyyətdə) əridib yox etsə də, XX əsrin II yarısının reallıqları göstərdi ki, Yeni dövrün yetirməsi olan ambisiyalı şəxsiyyəti tarix səhnəsindən birdəfəlik yox etmək o qədər də sadə məsələ deyil. O, postindustrializm erasının əsaslı şəkildə dəyişmiş gerçəkliyində mütəxəssisin simasında yenidən təzahür etdi.

XX əsrin II yarısında prinsipcə yeni informasiya texnologiyalarının meydana çıxması və bunun ardınca baş verən avtomatlaşdırma dalğası informasiyanın nəyə qadir olduğunu nümayiş etdirdi. İndustrial cəmiyyətin dəyişikliyə meylli olmayan və uzun müddət üçün nəzərdə tutulan qanunları sürətlə yeniləşən gerçəkliyə adekvat deyildi. Fasiləsiz olaraq sürətlə yeniləşən situasiya müvafiq informasiya bolluğu tələb edirdi. Buna görə də informasiyanın hərəkət və emal edilmə sürəti, onun operativliyi elə həlledici faktora çevrildi ki, industrial cəmiyyətin bürokratik institutları buna tab gətirməyərək, çökməyə başladı. Buna görə də mütəxəssis informasiyanın istehsalçısı və mülkiyyətçisi kimi həlledici fiqura çevrildi. Dövrün yeni reallıqları onda elə keyfiyyətlər yetişdirib tərbiyə etdi ki, onların sayəsində o, industrializm erasının kütlə adamından qəti şəkildə ayrılaraq, yeni dövrün yetirdiyi ambisiyalı şəxsiyyəti xatırlatmağa başladı. Situasiya ondan əla hazırlıq keçərək istənilən gözlənilməzliklərə hazır olmağı, bürokratik idarəetmə piramidasının yuxarı pilləsindən göstəriş gözləməyərək, məsuliyyəti cəsarətlə öz üzərinə götürməyi, risklərdən qorxmayaraq, prinsipial qərarlar qəbul etmək bacarığına yiyələnməyi tələb edirdi. Kompetentlik, risklərə açıqlıq, təşəbbüskarlıq, mənəvi-etik səciyyəli hər cür çəkindirici faktorlara biganəlik informasiya erasında mütəxəssisi səciyyələndirən mühüm keyfiyyətlərdir.

Yeni dövrün ambisiyalı şəxsiyyəti, qəti olaraq, xristianlığın mütləq başlanğıcından - Allahdan - ayrılmaq yolunu tutsa da, ənənəvi xristian dəyərlərindən uzaqlaşma Qərb cəmiyyətinin yalnız institutsional səviyyəsində, tam olaraq, baş tutdu. İndustrializm dövrünün təsisatları dini-mənəvi dəyərlərin yükünü öz üzərindən ataraq, anonim (şəxssiz) qüvvələrin maraqlarını ardıcıl surətdə reallaşdırmağa başladılar. Lakin dini mənşəli mənəvi dəyərlərin müəyyən hissəsi fərdlərarası səviyyədə yaşamaqda davam edirdi. Yeni dövrün yetirməsi olan şəxsiyyət dini - mədəni dəyərlərin dünyəviləşdirilməsini fərdlərarası münasibətlər səviyyəsinədək genişləndirməyə macal tapmadı. Lakin həmin şəxsiyyətin edə bilmədiklərini bu gün onun varisi olan mütəxəssis informaiya erasında müvəffəqiyyətlə həyata keçirir. O, informasiyadan başqa heç nə tanımır, lakin onun qarşısında ehtiramla baş əydiyi informasiya, istisnasız olaraq, dünyəvi hadisə olduğuna görə, industrializmin dağılmaqda olan institutlarından təşəbbüsü öz əlinə alan mütəxəssis Qərb mədəniyyətinin iki-üç əsr bundan əvvəl başlamış mənəviyyatsızlaşma prosesini özünə xas olan bir ardıcıllıqla məntiqi sonluğa çatdırmağa tələsir. Mütəxəssis gözlənilməzliklər və sürprizlərlə dolu olan situasiyanın ağası olmaq üçün maksimal aydınlığa malik olmalıdır. Bu işdə elmi cəhətdən əsaslandırılmış informasiya ona əvəzsiz xidmət göstərir. Mənəvi mülahizələr və onlardan irəli gələn dəyər yönümləri isə, əksinə, situasiyanın görüntüsünü qeyri-şəffaf edir. Buna görə də o, informasiyanın dünyəvi çərçivəsinə sığmayan nə varsa, hamısına saymazyana yanaşır. Beləliklə, Yeni dövrün başlıca amalı olan «zəbt edərək tabe etmək» arzusu informasiya erasında mütəxəssis üçün də dəyişməz olaraq qalır. Buna görə də postindustrial cəmiyyəti Yeni dövrün sonu kimi qələmə vermək, çətin ki, ciddi əsaslara söykənsin. Lakin mütəxəssisin postindustrial cəmiyyətdə istifadə etdiyi vasitələr mahiyyətcə fərqlidir. Bu industrializm erasının bürokratik institutları deyil, onları içəridən dağıdan informasiyadır. Belə məlum olur ki, F.Bekon tərəfindən Yeni dövrün astanasında deyilmiş «bilik qüvvədir» həqiqəti özünün əsl təcəssümünü postindustrial erada tapır. İndustrializm biliyin deyil, qanun təsisatında öz təcəssümünü tapan metodun hökmranlığı altında keçdi. Vaxtilə M.Haydegger yazırdı ki, ən mühüm olan, ən sonda təzahür edir. Yeni dövrün mahiyyətindən doğan bilik yalnız indi öz həqiqi mahiyyətini reallaşdırır. Bu mahiyyəti postindustrial era Bekonun məşhur tezisini «informasiya hakimiyyətdir» hökmündə ifadə etməklə açıqlayır.

Metodun hökmranlığı azad fəaliyyət məkanı tələb edirdi. Yeni dövrün ambisiyalı şəxsiyyəti tərəfindən feodal cəmiyyətinin imtiyazlar sisteminin dağıdılması bu məkanın yaradılması məqsədinə xidmət edirdi. Bu prosesin yanakı nəticəəlrindən biri də insanın feodal qaydalarından azad olması və şəxsiyyətin hökmran iradəsini legitimləşdirən qanun qarşısında formal bərabərlik prinsipinin bərqərar olması oldu. Buna görə də formal bərabərlik prinsipindən qaynaqlanan demokratik dəyərlər dövrün mahiyyət xarakteristikası deyil, varlığın şəxsiyyətin hökmran iradəsinə tabe etdirilməsi prosesinin yanakı nəticələridir.

Y.Habermasın praqmatik idrak paradiqmasının əsasını təşkil edən kommunikativ rasionallıq konsepsiyası müasir dövrün o qədər də çox olmayan güc mərkəzləri arasındakı kövrək tarazlıqla şərtlənən və qibtə ediləsi heç nəyi olmayan kifayət qədər acınacaqlı durumunun nəzəri-sosioloji ifadəsidir. Habermas, faktiki olaraq, M.Veber kimi sosioloji təhlil səviyyəsində dayanaraq, mövcud empirik gerçəkliyi sadəcə təsbit edib ona nəzəri biçim verməklə kifayətlənir. Onun əzəldən tarix və mədəniyyət fəlsəfəsinə qarşı neqativ ruhda köklənməsi ona mövcud durumu şərtləndirən amillərin mədəni-tarixi mənşəyi haqqındakı məsələni gündəmə gətirməsinə mane olur. O, sadəcə mövcud fakti təsbit edir: durumu müəyyən edən güc mərkəzləri arasındakı kövrək müvazinətin qorunub saxlanması zərurəti qarşılıqlı kompromislər əsasında konsensusun əldə edilməsini həyati əhəmiyyətli tələbata çevirir. Bu tələbatdan çıxış edərək partnyorlar «oyunun» mahiyyətcə praqmatik səciyyə daşıyan qaydalarını müəyyən edir və onları dünya birliyinə sırıyırlar. Bu qaydaların həqiqətə heç bir dəxli yoxdur: onların dərin praqmatizmi həmin qaydaların ümumi oriyentasiyasının həqiqət tərəfindən deyil, kompromislər əsasında əldə edilmiş konsensus tərəfindən müəyyənləşdirilməsini şərtləndirən əsas amildir. Habermasın kommunikativ rasionallıq konsepsiyası müasir sosial-siyasi gerçəkliyin praqmatik praktikasını, faktiki olaraq, müvafiq nəzəri-qnoseoloji fundamentlə-praqmatik idrak paradiqması ilə təmin edir.

Y.Habermas özlüyündə dərin mənası olan bir fakta heyrət ediləcək bir inadla qeyri-həssaslıq nümayiş etdirir: onun nəzəriyyəsi rasionallıq və həqiqət anlayışları arasında keçilməz bir uçurum yaradır; Habermasın rasionallıq anlayışı, faktiki olaraq, qarşılıqlı kompromislər yolu ilə əldə edilən və həqiqət məfhumundan çox uzaq olan konsensusla eyniyyət təşkil edir. Onun praqmatik praktikanın üstünlük qazanmasını sonrakı şərhə ehtiyacı olmayan özlüyündə aşkar bir fakt kimi qəbul etməsini, yenə də, mədəniyyət fəlsəfəsinə biganəliyi ilə izah etmək olar. Müasir dövrün praqmatik praktikasının həqiqəti arxa plana sıxışdıraraq, son nəticədə aradan götürməsi nədən xəbər verir? Bu sualın cavabı qərb mədəniyyətində baş verən və həqiqətin qavranılmasına birbaşa təsiri olan ciddi nəticələr törətmiş dərin çevrilişlərin fəlsəfi - kulturoloji təhlilini tələb edir. Müasir dünyada praqmatik tendensiyaların əhəmiyyətli dərəcədə güclənməsi anonim və xaotik sosial qüvvələrin stixiyasında çaşıb qalmış sivilizasiyanın xəstə durumuna dəlalət edən bir sindromdur. Mənəvi enerci qaynaqlarının sürətlə tükənməkdə olduğu müasir sivilizasiya həqiqətə yetişmək iqtidarında olmadığına görə o, həqiqəti kompromislərin gətirdiyi konsensusla əvəzləmək məcburiyyətindədir.
Ədəbiyyat:
1. Təsadüfi deyildir ki, keçmişlə bağların qırılmasına işarə edən «fasiləsiz yeniləşmə», «inqilab», «emansipasiya», «inkişaf» və s. kimi anlayışların çoxu məhz, Yeni dövrdə elmi və sosial-siyasi dövriyyəyə fəal şəkildə daxil olaraq, dünyagörüşünün aparıcı kateqoriyalarına çevrildi.

2. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М., 2008, с. 324-325.

Баксанский О. Е., Гезалов А. А.
Компетентностный подход

Типология компетенций
В профессионально-техническом образовании и обучении доминирующее положение занимает компетентностный подход, основанный на ряде факторов (1).

Во-первых, скорость технологических инноваций в продуктах и процессах наряду с демографическими изменениями, увеличивает важность адаптационного и производственного обучения. Эта потребность ведет ко второму глобальному фактору: обновлению традиционной образовательной системы.

В-третьих, политика пожизненного образования (особенно в Европе), придающая особое значение неофициальному и неформальному обучению, привела к появлению таких инициатив как Карта личностных навыков (Personal Skills Card) и Европейская система аккредитации навыков (European Skills Accreditation System), с целью идентифицировать и проверить приобретенные компетенции. Во многих странах ЕС образовательные и обучающие системы стали проверять «неформальные» навыки.

Особенность такой политики связана с четвертым фактором, моделью «Social Europe»: начинать с изучения результатов, независимо от способа их приобретения, и в меньшей степени ориентироваться на время, проведенное в образовательных учреждениях. Это является ключевым для обеспечения широкого доступа к обучению и построению «карьерных лестниц» для тех, кто имел меньше возможностей для систематического образования и обучения, но, тем не менее, развил компетенции на основе собственного опыта.

Относительно «общего компетентностного подхода», развитие соответствующей типологии компетенций важно для того, чтобы объединить образование и обучение, выровнять их с потребностями трудового рынка и обеспечить мобильность трудовых ресурсов (вертикальное – в развитии карьеры, горизонтальное – ротация между секторами и пространственное – территориально). Если компетенция важна, то и ее значение также важно, и без «общего» ее понимания невозможна ее интеграция с практикой. Однако, несмотря на центральную роль компетенций, существует большая неопределенность в определении понятия компетенция и его границ, отражающая сплав различных понятий и непоследовательность их использования.

Существует некая неопределенность и споры относительно понятия «компетенция», считается, что невозможно разработать какой-либо последовательной теории или выработать некое общее определение, способное объединить различные подходы, в которых этот термин используется. Эта неопределенность превращается в настоящую путаницу, когда речь идет о русскоязычных переводах соответствующей литературы (2).

Функциональные и когнитивные компетенции все чаще добавляются к поведенческим компетенциям в США, в то время как в Великобритании когнитивные и поведенческие компетентности включаются в модели профессиональных функциональных компетенций. Франция, Германия, и Австрия, позже начавшие разрабатывать проблему компетенции, изначально приняли более целостный подход, но со своими отличительными особенностями. После сравнения этих подходов, мы утверждаем, что целостная модель эффективна в идентификации комбинаций компетенций, которые являются необходимыми для специфических работ и обеспечения мобильности трудовых ресурсов. Вообще стоит отметить, что одномерные модели компетенций неадекватны и уступают многомерным.

Для того чтобы составить собственное представление о компетентностном подходе, который будет важен для нашего рассмотрения в дальнейшем, очертим три доминирующих подхода, которые появились относительно независимо друг от друга, сначала в США, затем в Соединенном Королевстве и в последнюю очередь во Франции и Германии.

1. Поведенческий подход (американская традиция). Считается, что термин «Компетенция» был введен в обращение для того, чтобы описать те особенности индивидуальности, которые наиболее тесно связаны с «превосходным» выполнением работы и высокой мотивацией. Постулируя взаимосвязь между когнитивными компетенциями и мотивационными тенденциями, компетентность определяли как эффективное взаимодействие (человека) с окружающей средой. Следуя этому подходу, Д. МакКлелланд (3) (McClelland) разрабатывал тесты, позволяющие предсказывать эффективность в работе в противоположность тестам интеллекта. Впоследствии он (1976) описал характеристики, свойственные превосходному выполнению работы как «компетенции», и опробовал этот подход в консалтинговой фирме Hay McBer.

В то время как поведенческий подход к компетенциям, наиболее сильно развиваемый Д.МакКлелланд, популярен в США, более широкая концепция компетенций, которая подчеркивает важность связанных с работой функциональных навыков и знаний, делает значительные успехи.

2. Функциональный подход (британская традиция). В связи с нехваткой квалифицированной рабочей силы в Великобритании, правительство этой страны в 80-х годах сформировало новый подход в профессионально-техническом образовании и обучении на основе компетентности, чтобы создать общенациональную единую систему производственных квалификаций. Эта реформа задумывалась с целью создания модели квалификаций на основе компетентности, которая впоследствии оказала большое влияние на разработку подобных моделей в других странах и Европейском Союзе.

Определение профессиональной компетентности можно сформулировать следующим образом: способность выполнять действия на рабочих местах в рамках используемых стандартов для профессии.

Впоследствии оно было расширено: способность применять знания, понимание и навыки в соответствии с требуемыми стандартами. Это включает: решение проблем и соответствие изменяющимся требованиям.

В то время как главный подход в Великобритании основывается на функциональной компетентности, некоторые работодатели стали развивать собственные модели компетенций для менеджеров или приняли другие модели, базирующиеся на собственном понимании целостной модели профессиональной компетентности, включающей пять наборов связанных компетенций и компетентностей:

– Когнитивные компетенции, включающие не только официальные знания, но так же и неофициальные – основанные на опыте. Знания (знают – что), подкрепленные пониманием (знают – почему), отличаются от компетенций.

– Функциональная компетентность (навыки или ноу-хау) означает, что «человек, который работает в данной профессиональной области, должен быть в состоянии сделать... [и] способен продемонстрировать».

– Личностные компетенции (поведенческие компетенции, «знают, как вести себя»), определяются как «относительно устойчивые характеристики личности причинно связанные с эффективным или превосходным выполнением работы».

– Этическая компетентность, «личное мнение и профессиональные ценности, способность принимать основанные на них решения в рабочих ситуациях».

– Мета-компетенции, относятся к способности справляться с неуверенностью, также как и с поучениями и критикой.

Как показывают исследования, в Великобритании, понятие компетенции расширяется, чтобы охватить базисные знания и характеристики, а не просто функциональные компетенции, связанные со спецификой работы.

3. Многомерный и целостный подход (Франция, Германия и Австрия). Изучение и развитие компетентностного подхода во Франции началось в 80-х, и стало особенно популярным с начала 90-х. Появление и развитие компетенций прошло через несколько стадий: после первого появления идеи внутри организаций, появился инструментарий для практиков и консультантов в области управления человеческими ресурсами, и затем формирование концептуального представления о компетенциях.

От академической перспективы, логика компетентностного подхода поляризуется в два отличных друг от друга направления:

индивидуальный подход, сосредоточенный на индивидуальном поведении, и

коллективный подход, сосредоточенный на построении модели необходимых в организации компетенций.

Большинство определений компетенций располагаются между двумя полюсами:

(1) компетенции как универсальный признак, типа грамотности, и

(2) компетенции в терминах индивидуальных способностей, которые проявляются только в контексте работы.

В 1996 г. немецкая система образования приняла подход «компетенции действия», двигаясь от предмета к компетенциям и к учебным планам, в большей степени определяющим области изучения (Lernfelder), и в меньшей - связанные с работой: знания и навыки. Стандартная типология компетенций теперь появляется в начале каждого нового учебного плана профессионального обучения, тщательно разрабатываются профессионально-технические «компетенции действия» (Handlungskompetenz) в терминах сферы деятельности или предметных компетенций (Fachkompetenz), личностные компетенции (Personalkompetenz) и социальные компетенции (Soziaekompetenz). Компетенции, относящиеся к сфере деятельности, описывают готовность и способность, на основе предметных знаний и навыков, выполнять задачи, решать проблемы и оценивать результаты последовательно и независимо в соответствии с целями.

Общие когнитивные компетенции (Sachkompetenz), способность думать и действовать проницательным и решающим проблему способом, является предпосылкой для того, чтобы развить Fachkompetenz, который включают как познавательные, так и функциональные компетенции.

Личностные компетенции описывают готовность и способность, понимать, анализировать и оценивать возможные пути развития, требования и ограничения в личной, трудовой и общественной жизни, развивать собственные навыки так же успешно, как и выбирать и реализовывать жизненные планы. Включают такие свойства личности как «независимость», «критические способности», «уверенность в себе», «надежность», «ответственность» и «чувство долга», наряду с профессиональными и этическими ценностями. Личностные компетенции (Personalkompetenz), таким образом, включают когнитивные и социальные компетенции. В некоторых случаях, самокомпетенции (Selbkompetenz) определяют, как способность действовать нравственно и независимо, что включает отстаивание положительного образа «Я» и этическое развитие.

Социальные компетенции описывают готовность и способность создавать и поддерживать отношения, идентифицировать и понимать возможные выгоды и угрозу в отношениях, а также способность взаимодействовать с другими рациональным и честным способом, включающим развитие чувства социальной ответственности и солидарности. Социальные компетенции (Sozialkompetenz), таким образом, включают функциональные и социальные компетенции.

В Австрии приняли схожий с немецким подход к понятию ключевых квалификаций (Schlu¨sselqualifikationen), определяя их как функциональные и профессиональные квалификации, включающие непредметные специфические способности и особенности структуры личности. Они сгруппированы по трем направлениям: когнитивные, социальные и личностные компетенции. Когнитивные компетенции (Sachkompetenz) – знания, навыки и способности, которые могут использоваться как в определенной, специфической деятельности, так и трансвирсально, а также навыки и способности необходимые, для того чтобы справиться с задачами и вырабатывать стратегии ориентированные на решение проблем. Таким образом, теоретическое мышление, Methodenkompetenz (включающий обучающие методы) и профессионализм – связаны с такими навыками, как IT, безопасность рабочего места и менеджмент которые относятся к Sachkompetenz. Социальные компетенции (Sozialkompetenz) в значительной степени связаны с другими компетенциями и могут быть определены как способность и готовность, ответственно сотрудничать, взаимодействовать с другими, с группой способом, ориентированным на отношения. Личностные компетенции (Selbstkompetenz) включают ключевые квалификации и могут быть определены в терминах, способности и готовности развиваться самому, так же как развивать навыки, мотивацию и отношения, чтобы не только эффективно работать.

Целостная типология значительно полезнее для понимания характера взаимодействия знаний, навыков и социальных компетенций, которые являются ключевыми для выполнения профессиональной деятельности. Компетенции, необходимые для эффективной работы, включают в себя концептуальные (когнитивные, знания и понимание) и операционные (функциональный, психомоторный и прикладной навык) компетенции. Компетенции, связанные с индивидуальной эффективностью, также включают концептуальные (мета-компетенции, включающие «learning to learn» (умение учиться) и операционные (социальные компетенции, включающие поведение и отношения). Отношения между этими четырьмя измерениями компетенций показаны на рисунке 1.

Рисунок 1. Типология компетенций.
Первые три измерения: когнитивные, функциональные и социальные компетенции, являются универсальными и совместимы как с французским подходом, так и с традиционным ЗУН’ом (знания, умения, навыки в отечественной образовательной традиции с добавлением еще и качеств личности, или с knowledge, skills and attitudes (KSA) (знания, навыки и отношения, как принято зарубежом /4/) в обучении профессии. Таким образом, знания (и понимание) относятся к когнитивным компетенциям, навыки к функциональным, и собственно «компетенции» (поведенческие и отношений) к социальным компетенциям. Мета компетенции отличается от первых трех измерений, так как служат для облегчения приобретения других компетенций.

Целостную модель компетенций лучше представить в виде тетраэдра, отражающего единство компетенций и сложность разделения на практики когнитивных, функциональных и социальных измерений. На рисунке 2, целостная модель компетенций представлена как тетраэдр (четырёхгранник).

Рисунок 2. Целостная модель компетенций
Мета-компетенции представлены в виде системного входа, который облегчает приобретение компетенций. Практические компетенции расположены на сторонах четырёхгранника, комбинируя элементы измерений компетенций в различных пропорциях.

Многомерный (целостный) подход к компетенциям становится все более распространенным и предлагает более широкие возможности для синхронизации образовательного процесса с требованиями, а так же для синергии между формальным образованием и производственным обучением и профессиональной компетентностью.

Литература и примечания:
1. Что такое компетенции?// F.Delamare le Deist & Jonathan Winterton, Human Resource Development International,

Vol. 8, No. 1, 27 – 46, March 2005; Равен Дж. Компетентность в современном обществе// Перевод с анг. - М.,

2002.

2. В английском языке термины «competence» и «competency» синонимы, что создает определенную путаницу

при переводе на русский язык в связи с непоследовательным их использованием и языковой спецификой. Когда

используется термин «competence», следует говорить либо о компетентности (компетентность – гарантия

того, что индивид обладает необходимой физической или интеллектуальной квалификацией, владеет

требуемыми навыками и знаниями для решения задачи), либо о функциональных компетенциях (навыки или

ноу-хау, то, что человек, который работает в данной профессиональной области, должен быть в состоянии

сделать или способен продемонстрировать). Иными словами, понятие competence («компетентность»)

относится к функциональным областям, а «компетенция» (competency) к поведенческим областям.