Azərbaycan Milli Elmlər Akademiyası Fəlsəfə Ġnstitutu “Müasir fəlsəfə problemləri” Ģöbəsi

Перспективы 

Азербайджан  вплотную  подошел  к  очередному  периоду  трансформации 

политической  идентичности  общества  и  элиты,  который  связан  с 

выработкой  и  принятием  новой  социокультурной  модели  развития. 

Несмотря на все уроки предшествующего периода независимого развития 

Азербайджана,  все  еще  находятся  люди,  полагающие,  что  следует 

продолжить  путь  формирования  этнической  социокультурной  модели 

развития,  которая  может  консолидизировать  большинство  населения  на 

основе тюркской  идентичности. По второму пути  формирования единой 

азербайджанской  нации,  сплачивающей  людей  не  по  этническому 

признаку,  а  по  политическому  принципу  равенства  прав  каждого 

человека,  наделенного  статусом  гражданина  Азербайджана,  как  будто 

призывает 

идти 

социокультурная 

модель 

азербайджанства 

(азербайджанизма).  Но  дело  в  том,  что  в  плане  реализации  этой  модели 

практические шаги почти не сделаны. Напротив, бурно стала развиваться 

концепция  мультикультурализма,  ошибочно  распространяемая  на 

коренные народы страны.   

Для  многих  исследователей  национальное  самосознание  -  проблема 

культурологическая:  народ,  согласно  ей,  должен  осознать  себя  как 

исторический 

носитель 

определенной 

культурной 

традиции, 

сформировавшейся    в  пределах  определенной  территории,  временных 

рамок,  на  консолидирующих  основах  определенного  этноса,  его  языка, 

религии  и  особенностей  менталитета,    выявляющего  специфические 

психологические  и  поведенческие  нормы.  Это  действительно 

соответствует  истине,  но,  как  говорится,  только  ее  одной  стороне.  С 

601 

 

другой  стороны,  проблема  национального  самосознания  является 

вопросом    политической  жизни  общества,  и  как  таковая  она  должна 

решаться 

в 

рамках 

политической 

философии. 

Национальное 

самосознание  -  это  тот  фундамент,  на  котором  воздвигается  здание 

национальной  суверенной  государственности  в  период  обретения 

народом  независимости.  В  том  случае,  когда  обретение  независимости 

совпадает  с  крушением  тоталитаризма  и  переходом  к  демократии, 

национальное  самосознание  соотносится  с  условиями  становления  и 

развития  правового  государства  и  гражданского  общества.  Если 

последнее  верно,  тогда  становится  понятна  одна  из  ошибок  идеологов 

формирования  национального  самосознания:  они  путают  его 

культурологические  и  политические  аспекты,  они  часто  забывают,  что 

это  самосознание  требует  своей  модернизации  под  влиянием  того 

политического  климата,  который  господствует  на  данный  момент. 

Короче  говоря,  происходит  подмена  (вольная  или  невольная)  понятия 

нации понятием этноса или гомогенного народа. 

Итак, формирование нации и ее самосознания  возможно только на пути 

перманентного  укрепления  правового  государства  и  гражданского 

общества,  поскольку  нация  в  данном  случае  является  категорией 

политической. Это, конечно же,  своеобразная конструкция, которая, тем 

не менее, способна завоевать умы и сердца большинства общества. 

Не  менее  важной,  но  другой,  по  сути,  является  еще  одна  конструкция  – 

социокультурная  модель  развития,  носящая  временной  характер, 

сопутствующая 

конкретному 

периоду. 

Да, 

они 

соотносятся, 

взаимодействуют,  «подправляют»  друг  друга,  сверяют  темпы  своего 

развития, но никак не подменяют одна - другую. Между тем, на практике 

такая подмена, к сожалению, как раз и происходит. 

Лишь только в национальной стратегии развития государства и общества 

конкретного  периода  национальное  самосознание  (идеология)  и 

социокультурная  модель    временно  объединяются  как  взаимосвязанные 

элементы одной, единой доктрины.  

Каждая  эпоха  развития  человечества  по-своему  конструирует 

соотнесение  традиции  (прошлого)  и  модернизации  (будущего)  в 

культуре  народов.  В  исторической  ретроспективе  генезис  данного 

соотнесения  был  заложен  столкновением  в  сознании  первобытных 

людей  «своих»  и  «чужих»  ценностей.  Столкновением  острым, 

противоречивым,  порождающим  многообразие  вызовов  и  рисков  в 

развитии  становящейся  культуры.  В  результате  этого  столкновения 

трансформировалось и «свое», и «чужое», обретая в новой парадигме 

культуры  концепты  симбиоза  или  пластики.  В  чрезвычайных 

602 

 

ситуациях,  каковой,  безусловно,  является  глобализация,  эта 

альтернатива,  разрушаемая  процессом  масштабной  унификации, 

перманентно  превращаясь  в  целенаправленный  механизм  подавления 

«чужим»  «своего»  и  вызывая  социокультурный  шок  в  обществе.  В 

этих  условиях  закономерный  интерес  должны  вызывать  системные 

основания  характера  и  специфики  национальной  традиции, 

способствующие,  препятствующие  или  же  трансформирующие 

воздействие  внешнего культурного вызова.  

Азербайджанская  нация,  как  субъект  политической  истории,  все  еще 

проходит  стадию  формирования,  непростого  перехода  от  всеобщего 

«советского  народа»  к  единичной  нации.  Предшествующие 

социокультурные  модели  утратили  свою  дееспособность,  поскольку 

уже  не  могут  адекватно  отразить  современное  политическое  и 

культурное состояние азербайджанского государства и общества.  

Новый  азербайджанский  национальный  проект  начался  с  конца  ХХ 

века и осуществляется в геополитическом пространстве, формируемом 

преимущественно западными политическими ценностями.  

Азербайджанцы 

с 

выраженной 

восточной 

(и 

советской) 

ментальностью  начали  формироваться  в  нацию  в  условиях  сложного 

перехода  от  тоталитарной  диктатуры  к  демократии,  от  плановой 

экономики  к  рынку.  В  Азербайджане  исторически,  а  также  за 

последние десятилетия социализма, государство и власть традиционно 

оказывали  решающее  воздействие  на  формирование  экономических, 

социальных  и  политических  отношений.  Советская  тоталитарность  и 

иерархичность  привели  к  складыванию  жесткой  организационной 

системы  управления,  подчиняющей  все  социальные  структуры 

централизованной,  а  часто  и  персонифицированной  власти. 

Разрушение  этой  системы  привело  к  резкой  дестабилизации 

общественных  структур,  стремительному  расслоению  общества  в  

масштабах,  породивших  культурный  шок.  Поэтому  после  обретения 

независимости  возникла  проблема  преодоления  политической 

маргинальности  национального  самосознания.  Хотя  азербайджанская 

культура  синтезировала  в  себе  наиболее  действенные  элементы 

внешнего  влияния,  перерабатывая  их  в  собственную  национальную 

традицию,  подобная  пластичность  культуры  как  бы  препятствовала 

развитию  политической  зрелости  и  затрудняла  движение  к 

независимому  государству.  Культура  Азербайджана  по  возможности 

сопротивлялась  советскому  шаблону  принудительной  раздвоенности 

на  «национальную по форме и социалистическую по содержанию», в 

то  время  как  ущербная  политическая  система  беспрестанно 

603 

 

калькировала  русский  политико-идеологический  лексикон  на 

национальный язык и навязывала его культуре. Впрочем, показателем 

того,  что  это  был  все  же  своеобразный  ритуал,  а  не  истинная  вера 

населения,  является  та  поразительная  скорость,  с  какой  почти  все 

азербайджанцы сбросили с себя, казалось бы, превратившуюся в кожу, 

социалистическую  одежду.  Нет  ли  опасности,  что  схожую  картину 

можно будет скоро наблюдать в отношении господствующей сегодня 

западной  политической  доктрины  и  английского  языка,  успешно 

вытесняющего русский? 

Известно,  что  отсутствие  государственности  сводит  национальную 

идентичность  преимущественно  к  единству  на  основе  общего  языка, 

поэтому  борьба  за  реставрацию  статуса  языка  стала  неизбежным 

этапом  для  всех  национальных  движений,  идущих  к  независимости. 

Однако  после  достижения  независимости  для  того,  чтобы  язык 

превратился  в  подлинный  элемент  национального  общения  и 

государственности,  он  должен  наполниться  новым  политическим 

содержанием  -  он  должен  стать  языком  гражданского  общества  и 

правового государства.  

Маркирование  народа  как  «азербайджанцы»,  его  социокультурной 

модели как «азербайджанизм» - результат исторического развития, это 

состояние, к которому подвела история и сделала реальностью жизни. 

Но  совсем  другое  дело,  что  превращение  этих  терминов  в  несущие 

конструкции социокультурной модели развития Азербайджана требует 

широкой  дискуссии  и  исследований  «анатомии  и  физиологии» 

азербайджанизма,  которые  пока  не  выходят  за  рамки  обсуждения 

терминологии.  

Также  необходима  новая  дискуссия    о  месте  религии  в  системе 

светской  государственности  Азербайджана  и  ее  роли  в  обществе. 

Казалось  бы,  все  просто:  религия  должна  быть  интегрирована  в 

культуру,  но  не  в  политику,  она  должна  разнообразить  культурную 

традицию,  превратиться  в  фактор  духовности  и  норму  нравственных 

ценностей,  маркирующих  любую  деятельность  общества  и  личности. 

На  практике  же  общество  сталкивается  с  чрезвычайной  сложной 

задачей 

пластичной, 

органической 

интеграции 

ценностей 

отечественного ислама в социокультурную модель развития, в которой 

должна  быть  выявлена  связь  доминирующих  исламских  норм  с 

характером трудовой и любой другой деятельности.  

Следует  признать,  что  реалии  современного  ислама  весьма 

противоречивы.  Они  не  позволяют  утверждать,  что  мировой  ислам 

уже  завершил  начавшуюся  в  70-е  годы  прошлого  столетия 

604 

 

политическую,  экономическую  и  социокультурную  трансформацию. 

Но  не  менее  ясно  и  то,  что  этот  процесс  вплотную  подошел  к  новой 

критической  точке  бифуркации.  После  ее  прохождения  вполне  

ожидаемы  гораздо  более  острые  противоречия  развития,  чем  те, 

которые  были  вызваны    предыдущей  «бифуркационной  остановкой» 

ислама    конца ХIХ  –  середины  ХХ  вв.  За  тот  период  ислам  пережил 

свою эпоху нового Просвещения, увлекся проектами модернизации в 

стремлении  на  базе  конфессиональных  ценностей  технологически 

«догнать» 

Запад. 

Сегодняшний 

период 

развития 

ислама, 

перескакивающего  через  целые  пласты  исторического  развития  и 

опыта,  требует  своей  идентификации:  следует  понять  почему  одни 

мусульманские  страны  предпринимают  попытку  реагировать  некими 

трансформациями на перемены мира, другие - отторгают их, третьи же 

-  пребывают  в  состоянии  замешательства,  на  распутье;  почему 

панорама 

мусульманского 

мира 

демонстрирует 

крайне 

противоречивые тенденции: от робких шагов к тропе демократизации 

до спонтанных всплесков радикальных умонастроений. 

Исламская  мысль  на  сегодня  выработала  три  основные  позиции:  а) 

незыблемость  состояния  мусульманского  общества,  с  опорой  на 

традиционализм 

консервативного 

толка; 

б) 

возврат 

к 

«первоначальному»  исламу  (минимум),  а  при  возможности  и 

исламизация  всего  мира,  с  опорой  на фундаментализм  и  радикализм; 

в)  модернизация  ислама  за  счет  нового  прочтения  (трактовки) 

некоторых  аятов  Корана,  с  опорой  на  либерально-демократические 

ценности. Третье направление, после некоторого всплеска активности, 

сегодня  под  ударами  реальности  и  фундаменталистов  практически 

сворачивается. Но его место постепенно занимает новое направление, 

возникающее  в  тех  мусульманских  странах,  в  которых  нефть 

позволила  достичь  западных  стандартов  благоденствия.  В  этом 

направлении  также  идет  обращение  к  внутреннему  потенциалу 

ислама, под который, однако, подводится общий принцип. В Кувейте, 

к  примеру,  это  направление  развивается  самим  государством, 

поручившим министерству вакфов доказать, что основу современного 

исламского  мировоззрения  составляет  принцип  усредненности, 

опирающийся  на  коранические  аяты  и  сунну.  Согласно  преданию, 

пророк Мухаммед утверждал: «Во всех делах наилучшим является то, 

что  посередине».  Сегодня  в  Кувейте  создана  целостная  доктрина 

«Усредненность  -  образ  жизни»,  по  которой    «усредненность 

понимается  как  взвешенность,  умеренность,  равноудаленность  от 

любых  крайностей,  например,  отход  как  от  приземленного 

605 

 

прагматизма,  так  и  от  оторванного  от  реальности  идеализма, 

неприятие  как  слепого  отстаивания  давно  устаревшего,  так  и 

стремления к постоянным переменам» (21). 

Культурная  традиция  успешно  демонстрирует,  что  в  переломные 

моменты истории она превращается (и используется в разных целях) в 

форму  сопротивления  новым  нормам  жизнедеятельности.  Это 

особенно  ярко  проявилось  в  провале  попыток  прямого  переноса 

принципов  западной  демократии  на  постсоветскую  почву,  весьма 

различную  в  отдельных  республиках.  Да  и  сами  эти  принципы  на 

Западе,  а  теперь  и  в  ряде  стран  Востока,    трактуются  достаточно 

широко  и  произвольно,  чтобы  можно  было  бы  вывести  некую 

универсальную  «формулу  демократии».  При  этом  как  никогда  остро 

выступает 

проблема 

пределов 

успешности 

неолиберализма, 

породившего  экономический  кризис  2008  г., а  затем  и  политический,  

и духовный кризис.  

Плюрализм  в  подходе  к  культурам  стал  знаком  наступления  нового 

времени  не  только  в  науке  о  культурах,  но  также  и  в  политике,  и  в 

идеологии,  которые  сами  по  себе  также  являются  феноменами 

культуры,  проявлениями  определенных  социокультурных  норм  и 

ценностей.  Поэтому  современная  политическая  и    социальная 

трансформация  обществ  и  государств  должна  быть  расценена  как 

попытка    выработки  новой  культурной  роли,  инвестирования 

интеллектуальных концепций в саму жизнь, с целью ее сохранения. 

Следует  определить  какие  ценности  и  нормы  могут  составить 

фундамент 

формирования 

нового 

социального 

капитала 

в 

Азербайджане, что в этом процессе следует прояснить, что отдать на 

откуп  иерархической  системы  управления  власти  и  что  предоставить 

самоорганизующимся  сетям  гражданского  общества.  Соотношение 

сетей и иерархии почти не затрагиваемая проблема в Азербайджане.  

Исследование  всех  этих  проблем  необходимо  соотносить  с 

зарождающейся  новой  культурой  традицией,  свидетельствующей  о 

бифуркационном  переходе  человеческой  цивилизации  в  новое 

состояние. Это переход к очередной цивилизационной, формационной 

модели  развития.  Азербайджану,  в  этой  связи,  предстоит  пройти 

непростой путь трансформации некоторых стереотипов национальной 

культурной традиции, тормозящих развитие. 

Попробуем  дать  ответы  на  некоторые  вопросы  по  проблеме 

национальной философии, заявленные в начале статьи.  

Начнем  с  соотношения  «этнической»,  «народной»  и  «национальной» 

философии. Поскольку при строгом понимании сущности философии 

606 

 

многие  традиционно  перечисляемые  особенности  национальной 

философии могут не иметь прямого отношения к философии, как типу 

рационалистической  рефлексии,  то  логично  предположить,  что  такая 

ситуация 

требует 

формирования 

специальной 

дисциплины, 

ответственной  за  специфические  ментальные  процессы,  основанные 

на  этнической  и  социокультурной  субъективности.  В  этом  случае 

каждая национальная философию выступает срединным звеном между 

всеобщей 

(общечеловеческой) 

философией 

и 

предлагаемой 

гипотетической дисциплиной, а каждое из трех направлений познания 

приобретает свою специфику (уникальность).  

В  ранжировании  типов  философии  так  называемая  этническая 

философия  должна  начинаться  с  анализа  мировоззренческого  и 

нравственно-этического  содержание  этнических  мифов  и  эпосов 

(дастанов), 

продолжится 

этнической 

адаптацией 

принятых 

религиозных  учений  и  завершится    высшими  формами  этнической 

рефлексии,  предметом  и  объектом  которой  могут  выступать 

панславизм, пантюркизм и т. д. 

Далее,  содержание  концепта  «философия  народа»  Азербайджана 

должно  включать  в  себя  первые  известные  философские  труды, 

которые берут начало с эпохи Средневековья (примерно с конца Х-го 

века),  создаваясь  в  основном  на  арабском  языке.  Специфика 

восточного мироощущения и мироописания позволяет включить сюда 

и  философскую  поэзию,  созданную  на  персидском,  арабском  и 

тюркском языках. Естественно, что эти образцы рефлексии влияли на 

национальную  философию  более  позднего  периода,  включая  в  нее 

свои парадигмы, категории и проблематику. С началом колониализма 

это  влияние  в  условиях  зарождающегося  модернизма  и  концепций 

западного  рационализма  начинает  ослабевать,  пока  не  подпадает  под 

фактический запрет в ранний советский период, учредивший жесткую 

гегемонию марксистско-ленинской философии. Его квазивозрождение 

в  Азербайджане  (после  50-х  гг.  XX  в.)  связано  с  исследованиями 

восточной  философии  на  основе  неадекватной  для  него  методологии 

исторического материализма. Определенное оживление приходится на 

постсоветский период, имеющий, впрочем, фактологический характер, 

поскольку 

четко 

заявленная 

методология 

пока 

еще 

не 

сформулирована.    В  силу  отсутствия  информации  трудно  вынести 

объективное суждение о философии азербайджанских тюрков в Иране, 

хотя  можно  предположить,  что  она  развивается  сегодня  в  составе 

современной персидской философии на языке фарси. 

Наконец,  генезис  национальной  философии  необходимо  связать  с 

607 

 

рождением наций и этапом философской рефлексией, осуществляемой 

на  национальном  языке  в  эпоху  Просвещения.  Тогда  для 

Азербайджана  генезис  национальной  философии  хронологически 

определяется  ранее  середины  ХIХ  века.  Российскую  экспансию, 

породившую  столкновение  цивилизаций  и  социокультурный  шок, 

следует  считать  исторической  точкой  бифуркации,  выведшей 

ментальность  азербайджанского  народа  на  новый  уровень  развития, 

прямым  последствием  которого  стало  зарождение  зачатков 

национальной философии. 

Что  касается  трудов,  создаваемых  отечественными  философами  на 

других  языках  и  произведений  зарубежных  философов,  проблемы 

азербайджанской  философии,  то  они  входят  в  состав  национальной 

философии в том случае, если становятся предметом рефлексии среди 

ее  отечественных  представителей.  Два  примера  иллюстрируют  эту 

мысль: творчество Дж. Афгани, мощное влияние которого в XIX – XX 

вв.  на  азербайджанскую  элиту  было  практически  забыто;  труды 

американского 

исследователя 

польского 

происхождения 

Т. 

Свиетиховского,  сыгравшие  значительную  роль  как  в  реставрации 

исторической  действительности  в  Азербайджане  XIX  –  начала  XX  вв., 

так и в методологии исследования этого периода. 

Представляется  очевидным,  что  в    многонациональной    стране 

национальная 

философия 

должна 

учитывать 

принципы 

мультикультурализма,  т.е.  не  быть  философией  доминирующей 

национальности, однако этого, как правило, не придерживаются. 

Следует  исходить  из  принципа,  что  отсутствие  независимой 

государственности  народа  является  если  и  не  основным,  то 

значительным  препятствием  на  пути  формирования  национальной 

философии,  поскольку  господствующую  роль  в  пространстве 

коммуникации играют культура, язык и ценности нации-колонизатора. 

Как следствие, необходимо проследить, как развивается национальная 

философия  в  условиях  колониализма,  что,  естественно  выходит  за 

рамки  статьи.  И  все  же  отметим,  что  становление  и  развитие 

национальной  философии  по  определению  –  органический 

непрерывный  процесс,  в  который  любые  разрывы  и  кризисы  (в  том 

числе и колонизация) вносят свои возмущающие отклонения.  

Схематика 

развития 

этапа, 

предшествующего 

национальной 

философии, в одном из планов рассмотрения может быть представлена 

возвышающимися  ступенями,  фиксирующими  перманентный  генезис 

и  развитие  культуры  и  художественной  литературы  (от  эпоса  до 

романа). 

Культура 

и 

литература 

способствуют 

выработке 

608 

 

специфического  национального  менталитета,  открывающего  путь  к 

формированию  идентичности,  абстрактного  мышления,  становлению 

азербайджанского 

научного 

языка 

с 

систематизированной 

терминологией  и  азербайджанского  философского  языка  на  основе  

категориальной терминологии. Представляется, что для каждой нации 

культура  -  религия  -  искусство  -  литература  -  философия  -  наука 

составляют  исторически  взаимосвязанную  систему  усложняющихся 

типов рефлексии.  

На  наш  взгляд,  можно  предположить,  что  стихия  языка  и  есть  тот 

первоначальный  хаос,  из  которого  со  временем  возникает  

философская  рефлексия,  дух  которой  в  дальнейшем  подпитывается 

этнической идентификацией и господствующей религией. 

При  этом  элементы  национальной  культуры  (исторический  опыт, 

особенности  коллективной  психики,  типы  мировосприятия  и 

миропонимания)  становятся  предметом  философской  рефлексии 

(мышления).  Формирование  идентичности  -  итог  становления 

уникального  мировосприятия  и  миропонимания,  мировоззрения 

нации.  А  эта    идентичность  является  основой  выбора  и  реализации 

стратегии  жизнедеятельности  народа  (личности  и  общества). 

Избранный  тип  идентичности  превращается  в  фактор  генезиса 

национального 

самосознания, 

которое 

и 

приводит 

к 

последовательному 

формированию 

национальной 

философии.  

Отдельно  стоит  проблема  вклада  личности  в  общенациональную 

философию, который в некоторых случаях (пример М.Ф. Ахундова и 

Г. Зардаби) особенно впечатляющ. В этом направлении предстоит еще 

большая  работа  по  систематизации  и  оценки  вклада  персонажей 

национальной философии Азербайджана. 

Поскольку  иррациональные  конструкции  национальной  психологии 

могут  стать  предметом  исследования  предлагаемой  гипотетической 

дисциплины,  снимается  (формально)  проблема  их  соотношения  с 

рационализмом классической философии. 

Национальный  дух  не  является  застывшим,  подобно  лаве, 

фундаментом  культуры,  он  динамичен  и  постоянно  коммутирует  с 

другими культурами (заимствуя и отдавая идеи и образы, ведя диалог 

с самим собой и «другими»). В результате: что-то всплывает в памяти 

из  прошлого,  вновь  становясь  культурным  достоянием;  что-то 

забывается,  обесценивается,  как,  например,  сменяемая  религиозная 

традиция;  что-то  синтезируется  из  «своих»  и  «чужих»  ценностей 

(знаний)  в  новое  качество.  Но  сохраняется  (или  предпринимаются 

попытки  сохранить)  целостность  национального  духа  (в  культуре),  и 

609 

 

этот процесс поддерживается литературой, искусством и философией,  

формирующими этапные модели целостного образа сознания народа и 

темпоральные  образцы  национального  идеала.  Их  репродукция 

семьей,  школой,  обществом  и  институтами  государства  приводит  к 

массовому  осознанию  и  усвоению  (почти  на  бессознательном  или 

подсознательном  уровне)  народом-нацией  своей  национально-

культурной идентичности. Но для этого они должны быть объединены 

общим  пространством  коммуникации.  В  нашем  случае  им  может 

стать  азербайджанизм  -  социокультурная  концепция,  вбирающая  в 

себя  полноту  идентификаций  азербайджанской  нации,  которую 

следует  «расписать»,  дать  характеристику  наличного  состояния  и 

точки отсчета – с чего мы начинаем, куда и с чем должны двигаться.  

Почти все доминанты национального духа Азербайджана подверглись 

крутой  ассимиляции  за  годы  колониализма  и  социализма,  но  и 

сегодня,  в  условиях  глобализации  им  противостоит  достаточно 

серьезный  противник.  Только  от  консолидированного  общества 

зависит, будет ли разрушаться в современных условиях национально-

культурная 

идентичность 

или 

же 

она 

станет 

пластично 

трансформироваться,  вбирая  в  себя  действенное  «новое»  и  сохраняя 

актуальное  «старое».  Вот  почему  так  важен  оптимальный  выбор 

между    крайностями  абсолютизации  сохранения  (консервации)  и 

абсолютизации  изменений  (новации).  Борьба  между  догматизмом 

фундаменталистов  и  либерализмом  новаторов  должна  усредняться, 

органично  синтезируя  элементы  традиционализма,  модернизма  и 

постмодернизма.  Вместе  с  тем,  следует  серьезно  отнестись  к 

заявлениям  западных  мыслителей  о  духовном  кризисе  современной 

европейской цивилизации, возможно, слишком рано оторвавшейся от 

своих корней идентификации. 

Глобализация  оказывает  на  национальную  философию  такое  же 

влияние как на культуру в целом. Глобализация – процесс унификации 

национальных  ценностей  и  традиций,  процесс  становления 

общечеловеческой  культуры,  в  которой,  однако,  центральную  роль 

пока  играют  западные  ценности.  Между  тем,  уже  сегодня  можно 

наблюдать  откатный  процесс  деглобализации.  Самый  убедительный 

пример:  49-й  Всемирный  экономический  форум  (2019  г.)  в  Давосе, 

проводимый  под  девизом