Tili, adabiyoti va folklori instituti, alisher navoiy nomidagi davlat adabiyot muzeyi, urganch davlat universiteti

СИМВОЛИКА СПЕКТРА КРАСОК В ЦВЕТОВОЙ ГАММE 
ЧУВСТВ КАК ОТРАЖЕНИЕ ПСИХОЛОГИЗМА В ПРОИЗВЕДЕНИИ 
Айляль ГЕЙДАРОВА 
Докторант Aзербайджанского
государственного университета 
культуры и искусств 
(Azərbaycan)
Аннотация 
Всякая эпоха предлагает свои возможности видения широкого 
спектра красок. Когда же отсутствовали технические возможности нашего 
времени, литераторам прошлых столетий приходилось уповать лишь на свою 
собственную способность силой Слова зримо воспроизвести всю яркую 
цветовую гамму реалий жизни. Поэты и писатели стремились красками 
своего неисчерпаемого таланта заставить воочию увидеть цвета посредством 
ассоциативного их воссоздания своим описанием. Гениям, подобным Низами 
Гянджеви это вполне удавалось. 
Ключевые слова: символ, краски, слово, поэт, спектр, гамма. 

---

384 
Abstract 
Every century has its own input to the future events of the history. The past is 
reflected and studied through the master pieces of artists, poets and their 
masterpieces. They had to pass the events through the wide range of colors. When 
the technical capabilities of our time were absent, the writers had to rely only on 
their ability to convey the reality of life in the words of thoughts. Poets and writers 
strove with the colors of their inexhaustible talent to make them see colors with 
their own eyes by associating them with their description. One of these geniuses 
was Nizami Ganjavi.
Key words: symbol, colours, word, poet, spectrum.
 
Художественный мир «Хамсе», его зрительно воспринимаемое 
пространство, блещет разноцветными яркими красками, подобно фейерверку 
на небосводе… брызг «цвета» магического слова поэта создает поистине 
настоящие шедевры искусства, не уступающие полотнам великих Мастеров 
эпохи Возрождения, с той небольшой разницей, что в их руках была кисть, у 
Низами же – Слово, создающее красочную палитру его творений. Художник 
Низами, сочными красками описывая события, сложнейшие жизненные 
ситуации своих героев, их подвиги, перипетия в их судьбе, способен 
ощутимо красочно показать, передав словом то, что обычно видится лишь 
глазом. Одним только чтением создаётся возможность увидеть текст воочию, 
зрительно… будто читатель сидит перед цветным экраном, а не книгой и 
созерцает в цвете написанное. Будучи и философом, и учёным, и поэтом, 
мастер, чьи произведения расцвечены невообразимыми оттенками слов, 
сделал возможным воссоздание красочного спектра, состоящего из слов-
красок, поистине выступает ещё в одном амплуа – теперь уже в качестве 
творца-художника: в его «Пятерице» и черный, и белый, и множество самых 
разных цветовых нюансов, выражающих чувства, эмоции его героев. 
Средневековое мышление допускало, что семь цветов являются аналогом 
семи способностей души, семи добродетелей с положительной точки зрения, 
с негативной же – семи пороков. Вспомним, поэму «Семь красавиц»: 
магическое число семь проходит у поэта всюду и даже через само название 
четвёртой книги «Хамсе» – «Хафт пейкар» – «Cемь красавиц» и в 
построенных для них семи дворцов, каждый из куполов которых имеет свой 
цвет, соответствующий одному из семи цветов: чёрный, белый, жёлтый, 
бирюзовый, зелёный, сандаловый, красный. Число семь, означает количество 
планетарных сфер, и все другие значения этой сакральной цифры: семь 
красок цветового спектра, семь нот в музыкальной системе, семь дней недели 
и многое другое, чем руководствовался поэт, называя свою поэму «Cемь 
красавиц». 
В сказке царевны Чёрного дворца Бахрама чёрный цвет – цвет траура, 
когда все герои одеты в чёрный цвет. Женщина экономка, живущая во 
дворце отца царевны-рассказчицы, облачена с ног до головы в чёрную 
шёлковую одежду, как и царь, у которого эта экономка прежде жила, а также 

---

385 
мясник, рассказывающий переодетому молодому царю причину ношения 
одежды чёрного цвета, – все жители «города растерянных» – под чёрным 
шёлком. Чёрный цвет – это ночь, смерть, разложение, деструктивные силы, 
тишина, пустота. У Низами читаем: «С чёрным от этого греха лицом…», «и 
черноту своего лица он слил на эту землю». Поскольку чёрный поглощает 
все другие цвета, он выражает отрицание, отчаяние, является 
противостоянием 
белому, 
обозначает 
негативное 
начало, 
символ 
потусторонности, инфернальности [1, c. 191-192]. Одновременно, чёрный 
цвет является символом атрибутов Бога и возрождения человека 
(восставшего из праха), являясь цветом земли, чёрный – символ зарождения 
всякой жизни (Адам, сотворённый из глины). Первичная материя 
соответствовала чёрному цвету, традиционно чёрный представлял начальную 
стадию всех процессов. Чёрный ворон, чёрные голуби, чёрное пламя 
присутствуют в огромном количестве легенд и являются символами древней 
оккультной магии, мудрости, тайных знаний – отсюда их функция вестника 
будущего или воли Всевышнего. Тьма обозначало материнство, из мрака 
рождался свет, зарождалась жизнь, этот свет олицетворялся белым цветом, 
как женским началом, связываемым с принципом созидания; чёрное же 
означало 
рост 
в 
темноте, 
символизировало 
время, 
белое 
в 
противопоставлении олицетворяло вечность. Противоположение чёрного и 
белого цветов – ночи и дня – представляло борьбу жизни и смерти, 
деятельность духа и деятельность тела, в материальном состоянии их борьба 
– это символ времени. В средневековом искусстве чёрный цвет означал 
покаяние, раскаяние, но при этом также встречались чёрные птицы, которые 
связывались с вдохновением. Для Низами же этот цвет эстетически 
положителен, хотя в некоторых случаях – отрицателен. Проследим это на 
ниже приводимых примерах: «нет цвета лучшего, чем чёрный», «чёрный 
цвет молодит людей», «чёрный цвет – признак молодости», «чёрный цвет не 
пачкается», «в черноте самоцветы» – то есть звёзды в ночи, «от темноты 
(черноты) наступает спокойствие в помыслах», «чернота служит бальзамом 
для глаз». Порою же чёрный цвет выступает как символ человека, 
вызывающего подозрение и недоверие. «Чёрные вороны по природе своей 
индийского происхождения… воровство же индийцев не вызывает 
удивления». Во времена Низами в Гянджу съезжались индийцы, которых 
местный народ прозвал «гарачы, что означает цыгане, «прославившиеся» 
мелким воровством (от слова «гара» – «к`ара» – чёрный и одновременно – 
расплата за содеянное – «кара»), отсюда и поэтический образ Индии, 
символизирующий чёрный цвет, кару за преступление. Образ индуса 
представлен в чёрном цвете, но не всегда, равнозначен отрицательному. 
Читаем, в поэме «Хосров и Ширин» обращение героя к возлюбленной: «Твоя 
коса – дерзостный индус-вор», у Лейли же – «кудри-индуски» в поэме 
«Лейли и Меджнун», однако, здесь использованные сравнения вызваны не 
отрицательным отношением, а для того, чтобы показать черноту цвета, как и 
в случае сравнения с индийской родинкой, являющейся поэтическим 

---

386 
символом женской красоты. «Индус родинки» – то есть чёрная родинка, как 
было принято, должна была иметься у настоящей, подлинной восточной 
дивы как обязательный атрибут её внешней красоты. «Зинджи кудрей и 
индусы родинок» – у Фитне, «индийской родинкой» обладает Ширин, царь 
очарован, став «рабом её кудрей и её индийской родинки». Чёрный цвет 
передан поэтом через предметы, а иногда даже явления: смола, ночь, ворон. 
Порою чёрный цвет проходит через образы народов, как в приведённом 
выше примере индуса, (к этому же ряду можно отнести негров, эфиопов, 
абиссинцев, арабов и пр.). Хабеш (Абиссиния, Эфиопия) – символ густо-
чёрного цвета – «хабешская земля». Читаем: «локоны Хабеша», 
«абиссинские брови ночи нахмурились», «Хотан клал клеймо подати на 
Абиссинию» (то есть солнце, восходя, властвует, доминируя над ночью), 
чёрные угли «как эфиопские писцы», стан «был изогнут, как волос у негра», 
«арканы румийцев закручивались, как волосы негра», «письмена на 
китайской бумаге чёрные, как лик негра». Думается, неспроста имя Лейли – 
главной героини поэмы «Лейли и Меджнун» означает ночь, ассоциируя с 
горькими невзгодами черной судьбы, выдавшейся ей на долю. Интересен тот 
факт, что женское имя с подобным значением выдвинуто на первый план, в 
то время как в восточной классической поэзии обычно имя мужского героя 
всегда на первом месте. При описании ночи у Лейли хмурятся «абиссинские 
брови», сама же ночь «чёрный негр». Её возлюбленный Меджнун с жалобами 
вопрошает, обращаясь к чёрному ворону, вспоминает чёрную одежду 
пророка Салиха. Глаза газелей – чёрные глаза, окаймлённые сурьмой, 
Меджнуну напоминают глаза любимой Лейли. В завершающей «Пятерицу» 
поэме «Искендернаме» герой в черноте страны Мрака ищет бессмертие, в 
«Семи красавицах» славянская царевна-художница рисует свой портрет «на 
чёрном шёлке».
Также встречается цветовое сочетание чёрного с белым – «когда 
ночь иссиня-чёрным соболем… скрыла буртасское (горностаево) покрывало» 
то 
есть 
тёмная 
ночь 
сменяет 
светлый 
день. 
Соединение и 
противопоставление противоположностей выражено в оппозиции и сведении 
в единое бело-чёрного, причём если рассматривать взаимоотношение чёрно-
белого, чёрный находится ниже. Любая символическая композиция, которая 
не соответствует этому порядку является примером символической 
инверсии, белый должен стоять над чёрным [2, c. 3]. «Письмена на китайской 
бумаге чёрные, как лик негра», «китайская бумага» – белая, а «письмена – 
чёрные», «соболь ночи был спрятан от горностая дня», «белому Исфагану 
привязали чёрный подол эфиопа», «за чёрными тучами следует белый снег», 
«когда же чёрная змея свернулась, Заххак белого рассвета засмеялся». Белое 
лицо Лейли – это «султан» под мускусным (чёрным) шатром её чёрных 
волос. Мускус – это аромат, но у Низами он – символ чёрного цвета. «Угли в 
камине Бахрама – мускусного цвета». C ним сравниваются и волосы 
Меджнуна «чёрные, словно мускус». 

---

387 
Психологически чёрный соответствует стадии сомнения и раскаяния; 
белый – просветлению, восхождению, откровению и прощению. Одним 
словом, белый – это мир, счастье, энергия, цвет первичных вод, 
совершенства, является сакральным цветом и цветом Абсолюта, также – это 
юг, чёрный же – запад. Чёрный и белый цвета символизируют 
противостояние двух миров, двух первооснов в человеческом существе, двух 
ипостасей: белое, как семя, как союз мужчины и женщины, как материнское 
молоко и связь матери и ребёнка, чёрное – смерть, как переход из одного 
статуса в другой, а также дождевые тучи или плодородная земля. Чёрным 
(nigredo или эфиоп) обозначалось состояние «первичной материи». 
Символика белого и чёрного основана на их полярности: тёплого белого, 
связанного с процессами ассимиляции, активности и холодного чёрного, 
связанного с диссимиляцией, пассивностью [3, c. 11.]. Поэт считает: «Мир – 
помесь чёрного и белого», «отец его – индиец (чёрный), а мать – игривая 
турчанка (белая)», «все явления мира двухцветны: то как румийцы, то как 
негры», «мир скачет на чёрно-белом скакуне», «мир двухцветен, но ты не 
будь двуликим, не обладай румийским (белым) лицом и занзибарским 
(чёрным) сердцем», «день с румийским лицом станет зинджем» – то есть 
стемнеет, «если ты из Халлуха, то ведь я из Хабеша», «один лик в Китае, 
другой в Хабеше».
Белый цвет, как и чёрный несёт двоякую функцию, с одной стороны, 
положительную, порою же отрицательную: «белые волосы – знамение 
безнадёжности», «белые волосы приносят весть о приближении смертного 
часа». Одновременно с тем, что белый цвет – это беспорочная невинность, 
целомудрие, девственность и чистота, он означает и неизвестность, слепоту, 
абсолютную тишину, на Востоке – это цвет траура. Белые перья 
олицетворяют трусость.
У Низами символом белого является тюрок, то есть oн нравственен, 
духовно чист, питьё и пища для тюрка – белого цвета. В поэме «Хосров и 
Ширин» главная героиня ведёт свою древнюю родословную от тюрка 
Афрасиаба, и пищей для Ширин служит овечье или кобылье (кумыс) молоко, 
то есть тюркское питьё – молоко, как известно, белого цвета. Поэт также 
использует как противопоставление белому – чёрное, когда говорит: «В этом 
Хабеше не ценят моего тюркства, поэтому не едят мою вкусную довгу», как 
известно, довга белого цвета, то есть в чёрном Хабеше не ценят белое, 
имеется в виду турка, и его белую еду не едят, или же выражение «индус-
тюрок», где тюрок олицетворяет белое, положительное, прекрасное, а индус 
– чёрное, безобразное, отрицательное: «тюрок – свет очей индийцев». При 
описании блистательной красоты Ширин в поэме «Хосров и Ширин» Шапур 
восклицает: «Все тюрки стали индусами её красоты», – говоря о её 
непревзойдённой внешности. Главный герой поэмы «Искендернаме» из 
Македонии, то есть с Запада, олицетворяющего чёрный цвет, направляется на 
Юг – белый цвет. Описывая, как ночь сменяет день, поэт пишет: «В зинджа 
превратился кашмирец». Как подчёркивалось выше, чёрный является 

---

388 
символами древней оккультной магии, мудрости, тайных знаний, у Низами 
же таинственностью чёрного цвета окутана вся Индия от индуса-раба до 
старца -мага: «Индийский океан… девы из его чёрных морских глубин», «из 
Индии прибыл заклинатель», «зёрна перебирает в руке индийская колдунья», 
«чары и колдовство из Индии», но «индийские чары и колдовство» у поэта не 
просто упрощенные понятия, в поэмах Низами к ним обращаются как к 
форме связи с космическими силами, космосом в целом, то есть поэт, 
знакомый с индийской философией, с Ведами, исследует проблемы Души, 
занимающие магистральное место в его творчестве. Об этом 
свидетельствуют слова индийского мага: «Много имею я тайных речей…те 
тайны не всякий сумеет раскрыть», – таков индийский мир красоты и 
мистической магии, искусства, философии. «Зёрна» в руке, конечно же, – это 
зёрна мудрости, «Масих не решился гнаться за этим зерном». Поэт 
обращается к растительному миру – «конь его пошёл за колосьями 
пшеницы», к «зёрнам», он также стремится передать ослепительный блеск и 
яркость взращённых из зёрен растений и цветов. «Мужчины стройны, как 
кипарисы» – конусообразная форма кипариса – эмблема бессмертия у 
мусульман, арабы называли кипарис «древом жизни». Врата замка «сделаны 
из самаркандского дерева». «Фиалка похожа на девушку», фиалка – символ 
застенчивости, Святую Марьям мусульмане прозвали «фиалкой смирения». 
Белый цвет заменяет жасмин: «жасминогрудая», «белые как жасмины 
волосы», 
«жасминотелая», 
«жасминоподобная», 
«лик 
жасмина 
растрескивается», «жасмин кусал губы розы», «рыть яму на подбородке 
жасмина». «Тюрок жасмина» или «жасмин тюрок» имеется в виду тюрок, 
олицетворяющий чистоту белого. У поэта бесподобен аромат «кумарского 
алоэ», «от благовония амбры и алоэ шатёр был наполнен приятным 
ароматом», «амбровым кольцом на шее были кудри её локонов», «её 
мускусные локоны сбили цену мускуса», «даже ива источает то камфору, то 
мускус», «у аргавана язык был отнят лугом – пыль была камфорой, а земля – 
амброй». «Яблоко с висячим подбородком издевается над гранатом», 
«яблоко с вырванной изнутри сердцевиной, а сердцевина наполнена 
гранатовыми зёрнами». «Алый тюльпан находится в огненном храме 
таинств» или же «тюльпан, выросший из кудрей гурий», «на мускусный 
уголь огонь цвета тюльпана пал как отражение самоцвета на камень». «Кудри 
гиацинтов кольцами аркана захватили в плен локоны гвоздики». «Нарцисс 
погружает свои пожитки на быстроходную верблюдицу». «Роза берёт в руки 
книгу горестей». Роза – эмблема весны, возрождения, красоты, увядшая роза 
– символ бренности, тлена, как у Низами – символ «горестей», «осыпались те 
свежие розы, те гранаты и нарциссы превратились в пыль», «омыв свою 
поблекшую розу водой (слезами)». Белая роза также символизирует 
девственность, чистоту, как и белая лилия – ладони Моисея – однодневная 
«утренняя лилия», «однодневная лилия, словно язык Исы». Оба эти цветка – 
символы, обозначающие цвета в мистике: «роза из сада Джемшида», 
«вспыхнуло на нём пламя, словно роза, розы, завидуя цветнику тому, 

---

389 
сгорели, терновник огня, словно бы держал золотые розы в руках…», 
«…раскрашенная роза, пища её – колючки…». На Востоке цветы 
ассоциируются с райским садом жизни и с женской красотой, хрупкостью, 
образом плодородия и женской души, пример – фраза из поэмы «Хосров и 
Ширин»: «была я, как роза, как царица саклабов». Цветы – это земные 
звёзды. Раскрытие бутона в цветок есть творение, проявление энергии, 
солнца, оранжевые и жёлтые цветы связываются с солнечной символикой, 
красные цветы отмечали отношение к животной жизни, а также кровь и 
страсть, голубой цветок считался символом недостижимого и был связан с 
мистическим Центром.
Как известно, философский камень – смысл и цель великого Деяния, 
эмблема мудрой души, неспроста в поэмах фигурирует наряду с другими 
минералами, к примеру, хрусталём («блещущий хрусталём») – все они 
символы духовной истины и высшего знания. В поэмах упоминаются многие 
драгоценные металлы и минералы, их ослепляющий свет льётся сквозь все 
страницы «Пятерицы». Среди драгоценных камней – жемчуг, агат, рубин, 
яшма, cеребро, золото, изумруд, яхонт, блеск которых буквально слепит 
глаза читателя: «все шатры полны самоцветов и сокровищ», «кони у них в 
сёдлах из золота, украшены яхонтами и блюда у них из хрусталя, даже кубки 
из яшмы», «шатры из агата», «заре попался в руки яхонт». От рубинов 
Ширин камни «превратились в бадахшанские лалы», «уши и шею её 
украшают лалы». Хосров, не менее его возлюбленной Ширин, любит 
блеснуть драгоценными камнями: «Наряд его сверкает лалами», «в лалах 
венец, в лалах плащ, в лалах и пояс, и лицо его горит лучами множества 
лалов». «Хамсе» поэта изобилует многочисленными драгоценностями, 
дразнящих взор блестящими искрами ярких красок: «янтарь, окрашен по 
краям смолой», «алый, как агат, словно рудник яхонта в царстве мрака», 
«бирюза Бусхака», «стол из бирюзы, а чаши – из яхонта», «водоём в 
зачарованном саду из яхонта и золота».
В «Хамсе» среди прочих драгоценностей встречается жемчуг – 
«ночь распустила ожерелье солнца», Фитне наполняет «серебряный кипарис 
жемчугами», «девы в золотых браслетах, а шеи и уши их утопают в свежих 
жемчугах». Жемчуг, относящийся к лунным камням – символ 
«божественного совершенства и мудрости» – у Низами читаем: «собиратель 
жемчужин в сокровищницу тайн», «жемчужина (в смысле сути) даровала 
глазам пищу (имеется в виду духовная пища)», «его уста, словно яхонт, 
источали жемчуга», «…списки, каждый из которых был жемчужиной», 
«…выловил жемчужину из нового моря», «ловец жемчугов тонких мыслей», 
«Меджнун сыпал жемчужины». О Лейли поэт пишет: «Эта не сверлённая 
жемчужина сама сверлила жемчуг», то есть сочиняла. Хосров, «словно море, 
рассыпал драгоценные жемчуга». Уста Гейса «словно яхонт, источали 
жемчуга», «драгоценный жемчуг из царственного моря», «искал жемчуг, но 
не находил его, но не отвращался от поисков жемчуга», «светлый жемчуг по 
блеску», «прикрепить к венцу своего любимца жемчужину, которая озаряет 

---

390 
мир», «нельзя покупать жемчужину с изъяном, ибо нельзя портить 
ожерелье», «жемчужина в венце Искендера – Роушенек». B исламе 
жемчужина – одно из имён Аллаха, праведники в раю заключены в 
жемчужины. В то же время жемчуг символизирует невинность, добродетель 
и красоту. У Низами жемчуг также – слёзы тоски, поэт с жемчугом 
сравнивает слёзы: посыпались «из глаз девственные жемчуга», посыпались 
«из глаз целые моря жемчугов».
Белый цвет обычно бывает замещён серебром: «Девы из морских 
глубин чернью покрыли своё серебро», «серебряное тело» у купающейся 
Ширин с двумя «серебряными гранатами», которое она скрыла чёрным, 
«серебро с чернью – изумительно». Фитне – «сребротелый кумир», девы –
«среброногие и сребротелые», «стройный стан, как серебряная пальма», 
«серебряная скала». Драгоценные камни – суть быстротечности земных благ, 
атрибут Любви Земной. Серебро – символ защиты от порочных взглядов, 
символ верности, дружбы и любви. 
Свет серебра ассоциируется с лунным сиянием. Исламская традиция 
рассматривает Луну как основного посредника между землёй и другими 
планетами, и в этом качестве как силу, синтезирующую все аспекты 
интеллекта. Луна – метафорический образ женщины, непостоянства, 
«луноликая» – Ширин, «лицо её сияет, как луна среди звёзд Плеяд», «равная 
луне красотой». Это – женский принцип, приносящий свет во тьму ночи, 
символ безопасности, красоты ночного неба, мягкости, покоя, плавности. 
«Ложем луны является чёрный тонкий шёлк ночи», «луна величественна на 
чёрном фоне», «чёрные негры и красавицы Чина словно ночь и луна 
сочетались», «нехшебская луна» – «луна Муканны». «Луна (белое лицо 
Бахрама) обведена мускусом», то есть лёгким пушком чёрных волос», «кудри 
луны были Ибрахимом». «Рыбы в водах родников плавали, словно 
серебряные дирхемы в ртути». Луна наблюдает за рождением духа в 
материальном мире.
Солнце в отличие от Луны рассматривается как космическая 
реплика мужской силы, символ света, энергии высшего космического 
принципа, «разума мира», сердца космоса: «каравай солнца был испечён на 
том огне, он озарял сущность всего доброго и злого», «солнце так же трудно 
родить, как и пройти дорогу в Зенджан».
Среди металлов солнцу соответствует, прежде всего, золото, символ 
божественной силы, мудрости и благородства. Металл богов он часто 
ассоциируется с небом, из-за чего крыши многих молебен, церквей, мечетей, 
дворцов покрывали позолотой. В средневековой иконографии выступало 
аллегорией небесного света – «утром на рассвете Юсуф с золотым канатом». 
С золотом связан мотив обретения сокровищ – «золотой клад под чёрным 
драконом или змеёй», понимаемых в смысле духовного обогащения – 
«сирийская египтянка» в «Искендернаме» – ученица самого Аристотеля, 
сумела своими знаниями «превратить серебро в чистое золото, всю страну 
одеть в золото так, что даже подковы у коней, сёдла у ослов, ошейники у 

---

391 
собак из чистого золота» или же читаем: «на светлом куполе из золота – 
мудрая скрижаль о конечности земной жизни», «расплавил золото из старого 
рудника», «чекан моего золота лучше того чекана». Неизменность этого 
благородного металла символизировало продолжение жизни после смерти, 
его вечность. Золото – символ сердца – (золотые обручальные кольца), а 
также «сердца земли», Искендер посещает «сад с золотыми деревьями». 
Читаем в «Сокровищнице тайн», о «египетском золоте», «магрибском золоте 
египетской пробы», «дамаскском золоте высшей пробы», о золоте «иракской 
чеканки», о «румийском золоте, которое отвечает требованиям дамаскского 
пробного камня на весах любви к золоту, блестит и услаждает взор», 
«арабские кони с золотыми сёдлами» – всё свидетельствует о любви людей к 
этому металлу: «чаши мускуса, харвары золота, драгоценные одежды, 
арабские скакуны…», «госпожа из Ягмы с золотым браслетом», «богатыри с 
золотыми поясами», «золотое кольцо в янтарной оправе». Однако, и к золоту 
у поэта неоднозначное отношение: золото «вызывает желчь», «зелье безумия 
– золото», «осыпанный золотом мясник – добыча, жертвенный агнец». 
Возможно, это вызвано тем, что золото – знак материальности и негативный 
оттенок в интерпретации связан с корыстолюбием и стяжательством – «ради 
золота и от веры откажешься», также это знак тщеславия, власти, величия – 
«тот, кто копит золото и серебро, не выдержит Судного дня», следует 
«ступать на голову золота ногой щедрости, а не класть жадно руки на него» и 
помнить «что унёс с собой Карун из земных богатств».
C получением философского камня связывали золотой или жёлтый 
цвет – атрибут солнца, застывший солнечный свет, который символизирует 
славу и Божественную власть, великодушие, интуицию и интеллект. Это цвет 
хорошего настроения и веселья в отличие от оранжевого, выражающего 
гордость, амбиции, жестокость и эгоизм, а также «цвет отчаяния». Свет 
солнца в образных описаниях фруктов: «жёлтая айва была словно 
наполненные мускусом шары», «персики своим цветом…выделывали… 
жёлтые яхонты», «свежий цитрон…, шары разных дынь лежали рядами…» В 
Азербайджане новобрачная покрывает руки хной, что означает счастье 
единения. При описании осени поэт прибегает к этому цвету. Читаем в поэме 
«Лейли и Меджнун» (глава «Приближение осени и кончина Лейли»: «Лицо 
сада желтеет», «листья ищут золото, но находят землю». Жёлтый обозначает 
также цвет болезни, скорби, плача, покаяния, испытания страданием – это 
нисходящий путь, начинающийся от жёлтого (золотого) в смысле отречения 
от материального для достижения через синий цвет небес. 
Синий цвет – это север, является цветом истины и атрибутом 
небесных божеств. Бледно-голубой соотносится с небом и днём: «голубой 
небесный шёлк накрывает солнце», «старец-небосвод одевается в голубое», а 
также со спокойным морем, озером, родником: «то были родники, у которых 
бирюзовый купол», купающаяся в роднике Ширин обвязывает бёдра 
«шёлком небесного цвета» или же юные девы в городском саду, искупавшись 
в бассейне, облачаются «в шелка небесного цвета», тёмно-голубой 

---

392 
ассоциируется со штормом, ночью и небом, читаем у Низами: «Некоторое 
время из-за индиго небесного кувшина он занимался окраской одежды в 
индиго, когда его ладонь была отмыта от небесного индиго, под ногами его 
выросла трава цвета индиго…». Лазурь же – это духовное возрождение 
человека – читаем о рае у Низами: «лазурное небо отражалось в чашах», 
«твои ноги стали мостом через эту голубую Деджлу», «вокруг луга 
виднелись бирюзовые горы». В области чувств голубой напоминает о мире и 
пробуждает размышления, он считается холодным цветом и имеет 
успокаивающее воздействие. У некоторых народов голубой цвет – цвет 
печали и траура. Лейли, «подобно фиалке, перекрасила своё платье в 
голубое» В мирской жизни голубой – это верность, доблесть и благородство, 
преданность, синий же – набожность, благоразумие – «глаза – словно 
индиго», одновременно – это сомнение, читаем: Меджнун «шёл, словно Нил 
в рубашке цвета индиго» (то есть Нил синего цвета индиго – красителя из 
растений). Сомнением полны слова Хосрова, адресованные Ширин, 
отказывающей ему в любви: «Если нашёлся покупатель твоего индиго». 
Символом верности и ответственности предстаёт во фразе: «Выложи товар, 
будь ты даже посреди Нила». 
Красный цвет – это восток, цвет огня и крови. Цвет, вызывающий 
тепло, и его излучение глубоко проникает в человеческие ткани, цвет 
действия и жизненности. С красным цветом связывают кровопролитие, а 
также страсть, ибо это цвет пульсирующей крови и огня и потому 
предназначен для выражения пульсирующих и раздирающих эмоций: «кровь, 
свернувшаяся от кипения», «шёлк, смоченный кровью», «от сока, 
сочившегося из огненных гранатов, сад представлял кровавое зрелище». При 
передаче 
красного 
цвета 
поэт 
использует 
поражающие 
своей 
оригинальностью метафоры, – это и кровь, и гранатовое зерно, и агат, и 
«алый пламень в окружении дыма пахучих трав» или же «всадник быстрый, 
словно красное пламя». «Словно красный дракон был он в быстроте своей», 
«рудник красной серы», «краснолицые русы… пламенные, словно место 
поклонения магов», «красные, как её лицо, одежды» и другие метафоры 
поэта стремятся воспроизвести все оттенки красного цвета. «На рубине 
заблестели жемчужины», здесь это красное с белым – губы и зубы. «Яблоки 
были подобны рубиновым чашам для старых вин», «гранаты – в виде 
яхонтовых ларцов», «родники с розовой водой несли с собой агаты», «уннаб 
нанизывал ожерелье из рубинов ягод» – все краски художественного мира 
«Хамсе» зримо представлены перед взором читателя. 
Зелёный цвет – цвет природы, успокаивающий, даёт некоторый 
отдых уму, пробуждает терпение, это – избыток, процветание, стабильность, 
символ молодости, надежды. Зелёный является мистическим цветом, 
осуществляющим связь между природным и сверхъестественным, 
символизирует непрерывность, бессмертие. С зелёным цветом ассоциируется 
рай: «они бродили в том зелёном раю», «зелёные ковры, как души 
мудрецов». От зелёного веет спокойствием даже, когда «зелень бодрствует», 

---

393 
покой разливается по всему телу: «на горе – лес…Ирем прозвали его – 
«Арама-дил», а небо с райским ликом назвало раем». «Молодая зелень 
источает изумруд», «на бирюзовом троне счастье улыбнулось деве утра». 
«Весь в зелёном, как природа в месяце нисан» (апреле) перед читателем 
предстаёт легендарный Хыдыр. 
Как и зелёный сандаловый цвет – цвет покоя. Символический цвет 
Рума у Низами – сандаловый, думается, ассоциации с оливами, растущими в 
Греции, или, возможно, с цветом кожи лица греков… дворец византийской 
царевны сандалового цвета. Это цвет земли, сандаловое дерево есть 
спокойствие духа, сильной воли, уверенности. 
Цветовой ряд: жёлтый, голубой, зелёный, чёрный, белый, красный, 
золотой говорит о духовном восхождении, о переходе от первичной материи 
к высшей точке. Сочетание – зелёный, белый, красный – это надежда, вера, 
любовь.
Несмотря на то, что поэт расставил акценты на семи цветах, 
кажущимися ему наиболее важными, на которых мы остановились в 
исследовании: это чёрный, белый, жёлтый, бирюзовый (голубой, синий, 
лазурный), красный, зелёный (изумрудный), сандаловый, всё же только в их 
сочетании друг с другом, возможно полное созерцание красочной палитры 
художника-Низами – ибо мир многоцветен: «… когда лазурный небосвод 
украсил свои голубые просторы жёлтым цветом, улыбка диска жёлтой розы 
окрасила горизонты в цвет красной розы». Как видно, накладыванием одной 
краски на другую создаётся этот прекрасный рисунок: здесь голубой, 
жёлтый, красный цвета в сочетании друг с другом. «Когда солнце высунуло 
голову из-за зелёного столба, и небо смыло индиго со своей мантии». Перед 
читателем прекрасное полотно, в котором жёлтый (золотой) цвет, прекрасно 
сочетающийся с синим, становится зелёным, «небо смыло индиго (синий) – 
то есть исчез синий, растворившись в желтом, превратился в зелёный.
Низами, на примере описания огня воссоздаёт все краски цветового спектра: 
«то был огонь… рудник красной серы…, то была кровь…, то был фундук…,
янтарь…, солнце…, наполовину мрак, окрашенный полосами света…, 
даровала пищу то жёлтую, то голубую, то красную, словно яхонт…золотой 
клад под чёрным драконом», – в живописной палитре художника – красный, 
сандаловый (коричневый), жёлтый, чёрный, белый, голубой, и все эти цвета 
вместе создают невообразимый колорит картины огня. Как настоящий мастер 
живописи поэт всегда использовал игру этих главных семи цветов, сочетая 
их друг с другом, и этим создавая изысканные их оттенки. Низами в своей 
«Пятерице» высоко отзывается о «живописи жителей Рума, которая одобрена 
во всех областях», «никто не умеет создавать таких рисунков, как румиец», 
возможно, именно тонкое знание основ живописи создавало то живописно-
красочное описание, когда поэт-художник, понимая, что на Востоке 
существовал запрет на изображения фигур людей, стремился словом 
воссоздавать прекрасные красочные полотна живописных картин своих поэм. 
В эпоху, когда отсутствовали технические возможности изображения, поэт 

---

394 
силой слова предоставил эту возможность читателю – увидеть зримо всё 
богатство красок его неисчерпаемого таланта. 
Список использованной литературы: 
1.
Ю. М. Лотман. Символ в системе культуры. В кн.: Статьи по семиотике 
и типологии культуры. В 3 т., т. 1. Таллин: Александра, 1992, с. 191-192. 
2.
А. Ф. Лосев. Символ и художественное творчество. Известия АН СССР, 
Литература и язык, т. ХХХ, выпуск 1. Москва, 1971, с. 3-13. 
3.
Ч. С. Пирс. Избранные философские произведения. Москва: Логос, 
2000, пер. с англ. К. Голубович, К. Чухрукидзе, Т. Дмитриева. 448 с. 
4.
Энциклопедия. Символы, знаки, эмблемы. Москва, Локид-пресс, 2005, 
496 с. 
5.
В.Н. Плахотнюк. Символика религий и культов. Москва, Рипол-
классик, 2009, 1168 с. 
6.
В.М. Рошаль. Символы и знаки от А до Я: универсальный язык 
человечества. Москва, Изд-во АСТ, 2018, 704 с. 
7.
К. Королёв. Энциклопедия символов, знаков, эмблем. Москва, Изд-во 
Эксмо, Санкт-Петербург, Terra Fantastica, 2003, 528 c. 
8.
А. С. Баешко, А. Н. Гордиенко. Энциклопедия символов. Москва, 
Эксмо, 2007, 304 с. 
9.
В. Андреева, В. Куклев, А. Ровнер. Энциклопедия. Символы, знаки, 
эмблемы. Москва, Астрель АСТ, 2004, 556 c.