Сборник статей d Ставрополь, 2012 удк (082): 159. 9: 616-085:=>616-089: 616-053. 2: 616. 31 Ббк 72. 471. 3я431(2Рос-4Ста) и 66 Научно-практическая конференция с международным участием «Инновации молодых учёных»

Результаты и обсуждение. В результате исследования установлено, что среднее значение уровня ОХС плазмы крови в контрольной группе было равным 4,7±0,12 ммоль/л, в первой группе – 5,9±0,09 ммоль/л, во второй группе – 5,6±0,13 ммоль/л, в третьей группе – 6,4±0,13 ммоль/л; средний уровень ХС ЛПНП в контрольной группе составлял 2,5±0,13 ммоль/л, в первой группе – 3,9±0,10 ммоль/л, во второй группе – 3,5±0,14 ммоль/л, в третьей группе – 4,4±0,14 ммоль/л; средний уровень ХС ЛПВП в контрольной группе был равным 1,37±0,02 ммоль/л, в первой группе – 1,19±0,02 ммоль/л, во второй группе – 1,25±0,02 ммоль/л, в третьей группе – 1,14±0,02 ммоль/л; среднее значение уровня ТГ в контрольной группе составляло 1,80±0,05 ммоль/л, в первой группе – 1,79±0,02 ммоль/л, во второй группе – 1,75±0,02 ммоль/л, в третьей группе – 1,75±0,02 ммоль/л. Таким образом, у коморбидных пациентов зарегистрированы достоверно (р <0,001) более высокие уровни ОХС та ХС ЛПНП на фоне снижения ХС ЛПВП как в сравнении с больными 1 и 2 групп, так и в сравнении с контрольной группой, что может быть свидетельством наличия дополнительных факторов риска развития сердечно-сосудистых осложнений у этих больных.

Также нами было проведено определение уровня гомоцистеина плазмы крови у пациентов исследуемых групп. Установлено, что среднее значение уровня гомоцистеина плазмы крови в контрольной группе составило 9,7±0,48мкмоль/л, в первой группе – 11,9±0,65 мкмоль/л, во второй группе – 15,2±2,03 мкмоль/л, в третьей группе – 22,8±1,78 мкмоль/л, то есть в группе больных с коморбидной патологией – ИБС и КЗЗ – зарегистрирован достоверно (р<0,01) более высокий средний уровень гомоцистеина, чем у больных с изолированными патологическими состояниями и пациентами контрольной группы.

Была определена прямая достоверная (р<0,05) корреляционная связь между повышением плазменной концентрации гомоцистеина и уровнем ОХС: сильная - в 3 группе (r=+0,85), средней силы – во 2 группе (r=+0,54) и слабая – в 1 группе (r=+0,18) и контрольной группе (r=+0,14). Изучение корреляционной связи между уровнями гомоцистеина и ХС ЛПНП у пациентов исследуемых групп показало наличие достоверной (р<0,05) прямой сильной корреляционной связи между указанными показателями у больных 3 группы – r=+0,82, прямой связи средней силы – среди пациентов 2 группы – r=+0,46 и, соответственно, слабой связи в 1 группе (r=+0,21) и контрольной (r=+0,12). Таким образом, наиболее сильная корреляционная связь между возрастанием уровней гомоцистеина плазми крови и значениями ОХС и ХС ЛПНП была выявлена в группе больных с коморбидным течением заболеваний (ИБС и КЗЗ).

Таким образом, гипергомоцистеинемия способствует возникновению нарушений липидного обмена с развитием атерогенных типов дислипопротеинемии. Учитывая вышеизложенное, гипергомоцистеинемия может быть рассмотрена как дополнительный фактор риска атеросклероза и сердечно-сосудистых осложнений у больных ИБС, ассоциированной с КЗЗ на фоне приема ИПП.

Выводы

1. Установлено, что среди лиц с коморбидным течением ИБС и КЗЗ средние уровни ОХС и ХС ЛПНП достоверно выше по сравнению с больными с изолированными ИБС и КЗЗ, а также с практически здоровыми пациентами.

2. Доказано, что средний уровень гомоцистеина плазмы крови был достоверно выше в группе коморбидных больных по сравнению с изолированным течением ИБС и КЗЗ.

3. Определена достоверная прямая корреляционная связь между гипергомоцистеинемией и развитием атерогенных типов дислипопротеинемий, самая большая сила связи зарегистрирована в группе больных ИБС, ассоциированной с КЗЗ.

4. Перспективным является продолжение исследования механизмов влияния длительного приема ИПП на уровень гомоцистеина плазмы крови у больных ИБС, ассоциированной с КЗЗ, и изучение возможных механизмов коррекции этих нарушений.
Литература

1. 
   Голофеевский В.Ю. Факторы риска инфаркта миокарда у пациентов молодого и среднего возраста / В.Ю.Голофеевский, С.А.Иноземцев, А.В.Сотников и др. // Вестник Санкт-Петербургского университета. – 2006. – Сер.11, №3. – С. 3-10.
   
2. 
   Соболева Е.В. Гомоцистеинемия в патогенезе ишемической болезни сердца. Плеотропные эффекты статинов / Е.В. Соболева, П.А. Лебедев // Вестник СамГУ. – 2007. – №2(52). – С. 242–255.
   
3. 
   Янг У.К. Безопасность лечения ингибиторами протонной помпы / У.К. Янг, Д.С. Мец // Клиническая Гастроэнтерология и Гепатология. Русское издание. – 2010. – Т. 3, № 6. – С. 342–353.
   
4. 
   Abraham J.M. The homocysteine hypothesis: still relevant to the prevention and treatment of cardiovascular disease? / J.M. Abraham, L. Cho // Cleve Clin. J. Med. – 2010. – Vol. 77, №12. – P. 911–918.
   
5. 
   Ali T. Long-term Safety Concerns with Proton Pump Inhibitors/ T. Ali, D.N. Roberts, W.M. Tierney // Am. J. Med. – 2009. – Vol. 122, №10. – P.196–203.
   
6. 
   Jensen R.T. Consequences of Long-Term Proton Pump Blockade: Insights from Studies of Patients with Gastrinomas / R.T. Jensen // Bas. Clin. Pharm. Toxic. – 2006. – Vol. 98. – P. 4-19.
   
7. 
   Vannucchi H. Hyperhomocysteinemia and cardiometabolic risk / H. Vannucchi, S.S. Melo // Arq. Bras. Endocrinol. Metabol. – 2009. – Vol. 53, №5. – P. 540–549.
   

A.V. Zharkova

ISCHEMIC HEART DISEASE ASSOCIATED WITH ACID PEPTIC DISEASE. CORRELATION BETWEEN HOMOCYSTEINE AND SERUM LIPID CONCENTRATIONS

Present article is devoted to the study of the correlation between hyperhomocysteinaemia and serum lipid levels. For comparative analysis nonparametric statistical tests were used. During research there were discovered that hyperhomocysteinaemia increases atherosclerosis risk. It was shown the more evident correlation in associated pathology (ischemic heart disease and acid peptic disease according to long-term proton pump inhibitor use) patients. So, we propose to study hyperhomocysteinaemia as the special risk factor in such patients.

Key words: atherosclerosis, ischemic heart disease, dyslipidemia, cholesterol, homocysteine, acid peptic disease, proton pump inhibitor


УДК 616.125.127:616.8-009.3

А. С. Иваненко

ФАКТОРЫ РИСКА послеоперационной

фибрилляции предсердий

ГБОУ ВПО «Ставропольская государственная медицинская академия»

Министерства здравоохранения РФ,

Ставрополь, Россия

Проблема фибрилляции предсердий (ФП) в последнее время стала одной из наиболее актуальных в хирургии сердца. ФП – наиболее часто встречающееся нарушение ритма после операции прямой реваскуляризации миокарда (ПРМ), в том числе коронарного шунтирования (КШ) – общепризнанного метода лечения тяжелых форм ИБС [1-4]. По данным Европейского кардиологического общества, ФП регистрируется в 20-40% случаев после ПРМ [7]. Наиболее часто ФП развивается на 2-3 сутки послеоперационного периода, носит пароксизмальный характер, а синусовый ритм восстанавливается спонтанно [5]. С другой стороны, пароксизмы ФП могут негативно отражаться на гемодинамике, сопровождаться развитием тромбоэмболических осложнений, сердечной недостаточности и жизнеугрожающих желудочковых нарушений ритма [1], увеличивая продолжительность госпитализации и смертность кардиохирургических пациентов [6].

Задача прогнозирования возникновения и дальнейшего клинического течения фибрилляции предсердий после ПРМ несомненно является актуальной проблемой и усложняется не только в связи с противоречивыми данными о клинических предпосылках развития данной аритмии, но и по причине недостаточного понимания патофизиологических механизмов возникновения ФП у пациентов с ишемической болезнью сердца (ИБС).

Цель исследования – изучить предполагаемые факторы риска ФП у пациентов, перенесших коронарное шунтировании.

Материал и методы. Проведен ретроспективный анализ 66 историй болезни пациентов с установленным диагнозом ИБС, госпитализированных с целью выполнения операции коронарного шунтирования (61 мужчина, 5 женщин; средний возраст 56,9±5,6 года). Развитие ФП в раннем послеоперационном периоде (на 2-14 сутки после операции) имело место у 16 человек (24,2%). В первую группу выделили пациентов, у которых в послеоперационном периоде зафиксированы пароксизмы ФП. Средний возраст больных - 57,75±5,5 года. Во вторую группу включили пациентов без нарушений ритма после операции. Средний возраст - 56,62±5,7 года. У всех пациентов до операции КШ регистрировался синусовый ритм. Ведение больных до хирургического вмешательства и в послеоперационном периоде осуществлялось в соответствии с действующим лечебно-диагностическим стандартом. Кроме того, всем пациентам, помимо общепринятого лечения, в раннем послеоперационном периоде вводился препарат ω-3 ПНЖК (Омегавен) в дозе 100 мл в сутки в виде капельной инфузии. Статистический анализ полученных данных проводили с помощью пакета программ SPSS 16 for Windows. Данные представлены в виде M±m, где M – среднее значение показателя, m – стандартная ошибка среднего. Для оценки достоверности различий по количественному признаку в двух независимых группах использовали параметрический критерий Стьюдента, сравнение признаков с распределением, отличным от нормального, осуществляли с помощью U-критерия Манна-Уитни, при сравнении частот бинарного признака – критерий χ². Достоверными считали различия при р < 0,05.

Результаты и обсуждение. Для выявления возможных факторов риска послеоперацинной ФП провели анализ широкого спектра клинико-анамнестических факторов (пол, возраст, наличие сахарного диабета, артериальной гипертензии, перенесенного инфаркта миокарда в анамнезе, эхокардиографические параметры, данные суточного мониторирования ЭКГ, общее время искусственного кровообращения (ИК), время интраоперационной ишемии, количество дистальных анастомозов, уровень кардиоспецифических ферментов в сыворотке крови на 1, 3 и 5 сутки после вмешательства и др.).

Так как достоверных различий среднего возраста по группам не было, для оценки влияния возраста пациентов все пациенты были разделены на подгруппы (I – до 50 лет, II – 51-55 лет, III – старше 55 лет). Из 10 пациентов подгруппы I пароксизм ФП зафиксирован только у 1 (10%), из 19 пациентов подгруппы II – у 3 (15,8%), в подгруппе III (37 человек) – у 12 (32,4%) отмечена ФП, т.е. достоверно чаще, чем в подгруппах I и II. Принято считать, что с каждым прожитым десятилетием риск ФП прогрессивно увеличивается. У больных пожилого возраста существуют морфологические предпосылки для развития нарушений внутрипредсердной проводимости и генерации импульса, формирующие механизм re-еntry [3].

В связи с небольшим числом оперированных женщин пол как фактор риска ФП не оценивался.

Артериальная гипертензия в предоперационном периоде отмечена приблизительно у одинакового числа больных в обеих группах (р > 0,05). Сахарный диабет в 1-й группе наблюдался в 12,5% случаев, во 2-й – в 14%. Инфаркт миокарда различной локализации имели в анамнезе 62,5% пациентов 1-й группы и 54% 2-й группы.

По результатам суточного мониторирования ЭКГ и данным медицинской документации у 43,8% больных 1-й группы зарегистрирована суправентрикулярная и желудочковая экстрасистолия. Во второй группе данное нарушение ритма выявлено у 32% больных (р > 0,05).

Существует мнение, что большой прогностической значимостью обладают размеры левого предсердия. В собственном исследовании данное предположение не было подтверждено. Систолическую и диастолическую функции левого желудочка нарушают дилатация его полости, гипертрофия стенок, зоны нарушенной сократимости, что в конечном итоге сопровождается сниженной фракцией выброса [3]. При исследовании нами глобальной систолической функции левого желудочка не было выявлено достоверных межгрупповых различий. Однако выявлена достоверная связь частоты развития ФП с увеличением толщины миокарда задней стенки левого желудочка в диастолу более 1,0 см (χ² = 5,4, р < 0,05).

Интраоперационная кровопотеря, объёмы инфузии, трансфузии во время операции и в отделении реанимации между группами также не различались. Искусственное кровообращение (ИК) в условиях гипотермии – наиболее агрессивный фактор ПРМ. По данным литературы, после ИК изменяется проницаемость клеточных мембран (в том числе кардиомиоцитов) как реакция на гуморальные факторы хирургического стресса и непосредственную механическую травму при канюляции [3]. Отмечено, что в 1-й группе имел место более продолжительный период ИК (143,25±4,8 минуты), по сравнению с группой пациентов без нарушений ритма (118±5,1 минуты) (р < 0,05).

Среднее количество дистальных анастомозов у больных обеих групп составило 3,06±0,8 и 2,98±0,7 соответственно (р > 0,05).

При анализе уровней кардиоспецифических ферментов (тропонин, креатинфосфокиназа (КФК) общая, КФК-МВ) в сыворотке крови на 1, 3 и 5-е сутки после вмешательства были выявлены следующие достоверно значимые различия: в группе пациентов с послеоперационной ФП по сравнению с группой пациентов без нарушений ритма зарегистрированы более высокие значения общей КФК в первые сутки после КШ – 1049±7,3 Ед/л и 707±6,9 Ед/л соответственно (р < 0,05). По данным литературы, ранее было показано, что все хирургические вмешательства, проводимые с пережатием аорты и выключением коронарного кровотока, сопровождаются увеличением уровня кардиоспецифических ферментов [8]. Повышение уровня маркеров как следствие некроза кардиомиоцитов может быть опосредовано тотальной ишемией и хирургической травмой миокарда, которая обусловлена появлением локальных микронекрозов вследствие ушивания разрезов хирургической иглой или другими хирургическими манипуляциями на сердце [4].

Выводы. Таким образом, в нашем исследовании выявлены следующие факторы, предшествовавшие ФП в раннем послеоперационном периоде: возраст старше 55 лет, наличие гипертрофии миокарда левого желудочка, степень увеличения концентрации КФК в сыворотке крови в первые сутки после вмешательства и увеличение продолжительности периода ИК.

Литература

1. 
   Бокерия, Л.А. Пароксизмы фибрилляции предсердий в раннем послеоперационном периоде у больных ишемической болезнью сердца, перенесших операцию аортокоронарного шунтирования: возможности профилактики / Л.А. Бокерия, Ю.И. Бузиашвили, И.Ю. Сигаев, А.Ш. Ревишвили // Грудная и сердечно-сосудистая хирургия. – 2002. – № 4. – С. 4-8.
   
2. 
   Бокерия, Л.А. Возможности прогнозирования развития послеоперационной фибрилляции предсердий у пациентов, перенесших аортокоронарное шунтирование / Л.А. Бокерия, Е.Ю. Зарубина // Грудная и сердечно-сосудистая хирургия. – 2006. – № 2. – С. 4-8.
   
3. 
   Бранд, Я.Б. Факторы риска фибрилляции предсердий после операций аортокоронарного шунтирования с искусственным кровообращением / Я.Б. Бранд, А.В. Васильев, В.В. Валетова, И.М. Долгов, А.А. Ефремов // Анестезиология и реаниматология. – 2004. – № 2. – С. 13-17.
   
4. 
   Вятчинина, С.В. Прогностическое значение повышения фракции МВ креатинкиназы и тропонина Т в послеоперационном периоде коронарного шунтирования (по данным трёхлетнего наблюдения) / С.В. Вятчинина, Л.А. Арутюнян, З.М. Сафиулина, С.В. Шалаев // Кардиология. – 2011. – № 12. – С. 69-73.
   
5. 
   Симоненко, В.Б. Фибрилляция предсердий после аортокоронарного шунтирования / В.Б. Симоненко, И.А. Борисов, А.П. Голиков, Т.В. Диева, Д.Д. Савичев // Клиническая медицина. – 2009. – № 8. – С. 4-6.
   
6. 
   Budeus M., Hennersdorf M., Rohlen S. et al. Predicting of atrial fibrillation after coronary bypass grafting: the role of chemoreflex sensitivity and P wave signal averaged ECG // International Journal of Cardiology. – 2006. – Vol. 106. – P. 67-74.
   
7. 
   Guidelines for the management of patients with atrial fibrillation. A repot of the American College of Cardiology / American Heart Association Task Force on Practice Guidelines and Policy Conferences (Committee to develop guidelines for the management of patients with atrial fibrillation) developed in collaboration with the North American Society of Pacing and Electrophysiology // European Heart Journal. – 2001. – Vol. 22 (20). – P. 1-95.
   
8. 
   Januzzi J., Lewandrowski K., MacGillivray Th. A comparison of cardiac Troponin T and Creatine Kinase MB for patient evaluation after cardiac surgeru // Journal of the American College of Cardiology 2002. – Vol. 39. – P. 1518-1523.
   

Ivanenko A.S.

RISK FACTORS FOR postoperative Atrial fibrillation

Atrial fibrillation (AF) is a common early postoperative complication after coronary bypass surgery (CBS). The mechanism responsible for the development of postoperative AF remains unclear so far. The study was aimed to reveal the risk factors for AF development after CBS.66 patients with coronary heart disease undergone CBS were divided into 2 groups: 16 patients with postoperative AF and 55 patients without arrhythmia. The following factors influenced significantly the development of postoperative AF: age more than 55 years, hypertrophy of the left ventricle myocardium, concentration of creatine phosphokinase in blood serum during the first day after intervention and increased duration of cardiopulmonary bypass.

Key words: coronary bypass surgery, аtrial fibrillation, risk factors.

УДК 616.1:616 – 057.7

Н.М. Коновалова

ПРОБЛЕМА МЕТАБОЛИЧЕСКОГО

СИНДРОМА В МОЛОДОМ ВОЗРАСТЕ И

ОЦЕНКА СЕРДЕЧНО-СОСУДИСТОГО РИСКА

ГБОУ ВПО «Ставропольская государственная медицинская академия»

Министерства здравоохранения РФ,

Ставрополь, Россия

Введение. Известно, что метаболический синдром (МС) - предиктор развития ишемической болезни сердца (ИБС) и сахарного диабета, стоящих на первом месте по причинам смертности, поэтому своевременная диагностика и коррекция факторов риска (ФР) метаболического синдрома является актуальной проблемой современной медицины.

МС широко распространен среди населения, его встречаемость варьирует от 10 до 80% в зависимости от возраста, наличия сахарного диабета 2 типа. Множество исследований доказывают связь МС с повышенным коронарным риском.

В развитии МС выделяют следующие патогенетические составляющие компоненты: абдоминальное ожирение (АО), инсулинорезистентность и гиперинсулинемию, артериальную гипертонию, дислипопротеинемию, которые, потенцируя друг друга, формируют порочный круг.

Считается, что одним из ключевых моментов в развитии и прогрессировании МС является абдоминальный тип ожирения (ВНОК, 2009). Именно повышение количества висцерального жира, как правило, сочетается с гиперинсулинемией, инсулинорезистентностью, артериальной гипертонией (АГ) и липидными нарушениями. Висцеральный жир обладает ауто-, пара- и эндокринной функциями и секретирует большое количество веществ, обладающих различными биологическими эффектами, которые способствуют развитию инсулинорезистентности, сахарного диабета и атеросклероза.

Существуют косвенные методики оценки АО. В России наиболее часто используют определение окружности талии (ОТ). Окружность талии оценивает не только количество висцеральной жировой ткани, являющейся высокоатерогенной и гормонально активной, но и подкожно-жировую клетчатку передней брюшной стенки, поясничной области, забрюшинного пространства. Стандартизованного подхода к измерению ОТ не существует.

Инсулинорезистентность является важным фактором формирования сердечно-сосудистой патологии и сахарного диабета 2 типа у лиц с ожирением. Поэтому в настоящее время является актуальным выявление простых маркеров инсулинорезистентности (определение уровня инсулина в крови натощак (оценка базальной гиперинсулинемии), гомеостатическая модельная оценка (показатель HOMA-IR), соотношение глюкозы (в мг/дл) к инсулину (в мкед/мл) натощак, соотношение глюкозы (в мг/дл) к инсулину (в мкед/мл) через 2 часа после теста толерантности к глюкозе) у лиц с ожирением.

В связи с тем, что МС во многих проведенных исследованиях сопряжен с «высоким» коронарным риском, необходимо выявление удобных в применении неинвазивных маркеров «высокого» коронарного риска у пациентов с ожирением и МС с целью формирования групп для своевременного назначения профилактических мероприятий. Их эффективность зависит от сроков проведения, поэтому важно как можно раньше начинать осуществлять оценку метаболических факторов СС риска. В этой связи целесообразно изучать не только трудоспособный, но и молодой контингент.

Цель исследования: изучить возможность оценки относительного СС риска у молодого контингента при использовании шкалы SCORE для пациентов метаболического профиля .

Материал и методы. Обследовано 19 пациентов эндокринологического отделения 3-й горбольницы г.Ставрополя с диагнозом: гипоталамическая дисфункция в возрасте 18-40 лет (12 мужчин, 7 женщин). На каждого пациента составлялась индивидуальная первичная карта, и проводилось анкетирование с целью оценки присутствующих факторов риска. Метаболический синдром (гипоталамическая дисфункция по МКБ-10) оценивался согласно критериям, рекомендованным ВНОК (2009): величина ОТ, как маркер АО – при показателях ≥ 94 см у мужчин, ≥ 80 см у женщин; уровень ТГ ≥ 1,7 мм/л; уровень ХС ЛПВП < 1,0 мм/л у мужчин, < 1,2 у женщин; уровень ХС ЛПНП > 3,0 ммоль/л; САД ≥ 140 мм рт. ст. и/или ДАД ≥ 90 мм рт ст; уровень глюкозы натощак ≥ 6,1 мм/л; нарушение толерантности к глюкозе – глюкоза плазмы крови через 2 часа после теста толерантности к глюкозе ≥ 7,8 ммоль/л и ≤ 11,1 ммоль/л. Наличие у пациента АО и двух других ФР служило основанием для диагностики МС.

Для оценки относительного СС риска использовалась шкала SCORE для молодых лиц, являющаяся дополнением Европейской шкалы SCORE оценки риска фатальных сердечно-сосудистых событий в течение 10 лет (Systematic Coronary Risk Evaluation).

Результаты исследования и обсуждение. Среди обследованных артериальная гипертония встречалась в 70% случаев, гипертриглицеридемия - в 85%, нарушение уровня ХС ЛПВП - 75%, гипергликемия - в 80% случаев.

Наиболее часто у пациентов с гипоталамической дисфункцией на фоне АО встречалась гипертриглицеридемия - 85% случаев (71,4% мужчин и 100% женщин), вторым по частоте встречаемости фактором риска была гипергликемия (64,3% у мужчин и 100% у женщин), третьим фактором – нарушения антиатерогенной фракции липидограммы ХС ЛПВП (64,3% у мужчин и 85,7% у женщин). АГ регистрировалась у57,1% мужчин и 100% женщин. Средние показатели ОТ как у мужчин, так и у женщин были выше референтных значений в 83% и 100% соответственно, что указывает на высокую частоту АО среди обследованных пациентов. При использовании ИМТ, избыточный вес встречался у 33,3% мужчин и 33,3% женщин, 1 степень ожирения – 25% мужчин, 85,7% женщин, 2 степень ожирения – 25% мужчин и 0% женщин, 3 степень ожирения – 16,7% мужчин и 14,3% женщин.

Проведение стратификации относительного СС риска среди молодых пациентов с избыточной массой тела и ожирением показало, что максимально укзанный показатель поднимался до значений 6 и 8. Причём выявлено негативное влияние на величину относительного риска у молодых таких факторов, не входящих в оценочную систему, как сахарный диабет, ЛПНП, ТГ, а также плохая переносимость физических нагрузок. Вместе с тем, установлено, что ЛПВП и низкая резистентность к стрессовым ситуациям не ассоциировались с повышением относительного СС риска.

Выводы

1. 
   В группе молодых пациентов метаболического профиля из всех анализируемых метаболических факторов риска наиболее часто встречалась гипертриглицеридемия, на втором месте гипергликемия (80%), затем нарушение уровня ХС ЛПВП – 75%, далее - артериальная гипертония - 70%.
   
2. 
   Значительная часть активного контингента с разнообразными метаболическими проблемами отличаются достаточно высоким относительным СС риском несмотря на молодой возраст.
   
3. 
   Пациенты метаболического профиля даже в молодом возрасте должны подвергаться оценке суммарного СС риска с целью своевременного определения соответствующей группы диспансерного наблюдения и проведения современных программ кардиоваскулярной профилактики.