Azərbaycan Milli Elmlər Akademiyası Fəlsəfə Ġnstitutu “Müasir fəlsəfə problemləri” Ģöbəsi

115-145). 

Ethical  and  aesthetic  ideas  are  reflected  in  Iona  Khelashvili‘s,  Nikoloz 

Baratashvili‘s,  Ilia  Chavchavadze‘s,  Niko  Nikoladze‘s  and  Vazha-

Pshavela‘s works (9, p. 282-358). 

In Georgia social-political and sociological thought was, mainly, formed in 

the second half of XIX century, in particular, in works by Giorgi Tsereteli, 

Anton Purtseladze, Egnate Ninoshvili, the Tergdaleulebi, and the members 

of ―Mesame Dasi‖ (9, p. 359-403). 

Philosophical  contacts  in  the  XIX  century  Georgia  are  characterized  by 

Georgian-Western and Georgian-Russian relations. During this period, we, 

mainly,  encounter  influence  of  world  outlooks  of  European  and  Russian 

scholars  on  works  of  Georgian  philosophers,  public  figures  and  writers. 

Thus, Niko Nikoladze‘s social-political position formed under the influence 

of western thinkers‘ and Nikolai Chernishevski‘s ideas. The same is true in 

case  of  Giorgi  Tsreteli  and  Anton  Purtseladze  (9,  p.  405-412).  Kant‘s, 

Muller‘s  and  Helmholtz‘s  ideas  influenced  Ivane  Tarkhnishvili‘s  position 

(9, p. 413-414). 

IV 

The XX century Georgian philosophy in comparison to the previous periods 

is  more  multi-aspect  and  fruitful.  This  is  connected  with  founding  Tbilisi 

State  University  (1918)  where  intense  and  regular  scientific  research  and 

studies  into  the  problems  of  philosophy  started.  Though  even  in  previous 

years, at the beginning of the century such Georgian scholars and figures as 

Varlam  Cherkezishvili,  Mikhako  Tsreteli,  Archil  Jorjadze,  Stalin,  Shalva 

Nutsubidze,  Dimitri  Uznadze,  Constantine  Kapaneli  and  others  produced 

interesting works in philosophy and social sciences (10, p. 14-68). 

Archil Jorjadze (1872-1913) actively opposed the Marxists and worked out 

an  original  and  interesting  theory  –  theory  of  common  ground  (10,  p.  26-

29). 

144 

 

Activities  of  Georgian  anarchists  who  were  guided  by  an  outstanding 

representative  of  the  world  anarchism  Varlam  Cherkezishvili  (1846-1925) 

were very important at this stage (10, p. 69-98; 27). 

An  event  of  a  great  importance  of  this  period  was  publishing  of  Shalva 

Nutsubidze‘s  (1888-1969)  work  on  Bolzano‘s  theory  of  science  (20)  in 

which  he  formulated  the  premises  of  his  original  theory  –  alethiological 

realism. Eventually this idea was developed in the monograph ―Elements of 

Alethiology. Part I. The Problem of Truth‖. Tbilisi, 1922. 

In  the  20s  of  the  century,  an  already  acknowledged  philosopher  Sh. 

Nutsubidze went to Germany to do scientific research. His two fundamental 

works ―Truth and the Structure of Cognition‖ (1926) and ―Philosophy and 

Wisdom‖  (1931)  were  published  there  (30).  Approximately  at  least  12 

reviews were published concerning these works in Germany and France in 

1926-1932  (6,  p.  21).  Famous  philosophers  Kurt  Gassen,  Bruno  Bauch, 

Alois Muller and others were among the reviewers. 

During this period Sergi Danelia (1888-1963) published important works on 

Antic philosophy (2) which were highly estimated by professionals, among 

them were scholars from Soviet Russia. 

Constantine  Bakradze  (1898-1970)  a  graduate  of  Tbilisi  State  university 

who  later  became  an  outstanding  Georgian  philosopher  was  sent  to 

Germany to perfect his knowledge in philosophy. 

C.  Bakradze  became  famous  for  his  fundamental  works  on  German 

classical philosophy, logic and history of European philosophy (1). 

It should be noted that in Soviet Georgia philosophical research was carried 

out  in  different  directions:  theoretical  philosophy,  history  of  philosophy, 

logic,  sociology,  ethics,  aesthetics,  scientific  atheism  (1;  p.  5;  11;  15;  18; 

25) … 

In  spite  of  ideological  pressure,  Georgian  philosophers,  in  main  under  the 

shield of history of philosophy, managed to produce valuable works which 

quite  often  corresponded  to  European  standards.  Such  were  Sh. 

Nutsubidze‘s,  C.  Bakradze‘s,  S.  Tsereteli‘s,  Z.  Kakabadze‘s,  O. 

Bakuradze‘s,  G.  Bandzeladze‘s,  M.  Mamardashvili‘s  works  which  were 

translated into Russian, Polish, German, Chinese, Japanese, Vietnamese and 

other languages. 

Courses embracing every  period in history of philosophy, sometimes even 

two or three courses dedicated to certain epochs were prepared in Georgia. 

A  History  of  Georgian  Philosophical  Thought  in  4  volumes  (I  edition  -

1996-2010;  II  edition-  2013)  was  prepared.  The  work  was  awarded  a 

national prize in science. 

In  philosophical  life  of  this  period  study  of  logical  problems  was  very 

145 

 

important  from  the  beginning  and  it  was  supported  by  a  centuries-old 

tradition  (Ioane  Petritsi,  Zurab  Shanshovani,  Solomon  Dodashvili). 

Propaedeutic courses in logic by Sh. Nutsubidze and C. Bakradze in the 40s 

were  followed  by  founding  strong  centers  of  formal  (C.  Bakradze)  and 

dialectical logics (Savle Tsereteli) (26). 

In 1950-1951 in the All-Union journal ―Вопросы философии‖ a discussion 

on  interrelation  of  formal  and  dialectical  logics  was  organized.  The 

character  of  the  discussion  was  determined  by  Georgian  philosophers  (C. 

Bakradze, S. Danelia, S. Tsereteli, L. Gokieli, N. Chavchavadze and others) 

(10, p. 405-414). 

In the 60s, against the background of the discussion between the supporters 

and  opponents  of  dialectical  logic  and  formal  logic,  Zurab  Mikeladze 

(1916-1993)  who  returned  from  exile,  founded  in  Georgia  an  independent 

direction of logic – mathematical logic. 

In  1946  within  the  structure  of  the  Academy  of  Sciences  of  Georgia  the 

Institute  of  Philosophy  was  established  and  a  new  stage  of  philosophical 

research  started  in  Georgia.  Since  then  research  in  different  directions  of 

philosophy  was  carried  out  according  to  systematic  and  scientifically 

founded plans. 

Philosophical  research  conducted  at  the  Institute  of  Philosophy  soon  gave 

results. Volumes of works executed at the Institute, as well as collections of 

articles  on  history  of  Georgian  philosophical  thought  and  philosophical 

anthropology were published. 

Collections of articles on actual issues of philosophy, manuals in history of 

philosophy,  etc.  were  published  in  result  of  cooperation  between  the 

Institute of Philosophy and Tbilisi State University. 

The 60s of the 20

th

 century witnessed the most important events in history 

of  Georgian  philosophy  when  non-Marxist  branches  of  philosophy  were 

established at the Institute of Philosophy in Soviet Georgia (3, p. 24-31). 

These  branches  were:  axiology  (the  value  theory),  philosophical 

anthropology  and  philosophy  of  culture.  The  process  was  not  smooth  and 

calm  since  the  pressure  of  Soviet  ideology  was  strong.  Complaints  were 

made, commissions were sent, check-ups - conducted and so on; as a result 

of all these acts, in 1973 existence of the Institute was called in question. 

Fortunately,  through  united  strivings  and  uncompromised  struggle  of 

Georgian philosophers everything  ended well. In parallel to it, in Georgian 

philosophy and in particular, at the Institute of Philosophy a new important 

and priority research subject emerged – it was a problem of man and issues 

associated with it: man as a philosophical problem, issues of alienation and 

technical  alienation,  culture  and  civilization,  the  problem  of  freedom  of 

146 

 

man etc (14). 

In  this  direction  successfully  worked  such  philosophers  as  Angia 

Bochorishvili  (1902-1982),  Venor  Kvachakhia  (1924-1982),  Zurab 

Kakabadze  (1926-1982),  Otar  Bakuradze  (1926-1986),  Gela  Bandzeladze 

(1927-1985), Merab Mamardashvili (1930-1990), Archil Begiashvili (1928-

1996), Niko Chavchavadze (1923-1997), Avtandil Popiashvili (1944-1998), 

Tamaz  Buachidze  (1930-2001),  Vakhtang  Erkomaishvili  (1932-2001) 

Edaurd Kodua (1931-2002), Guram Tevzadze (1932-2018) and others. 

Due  to  developing  non-Marxist  directions  of  philosophy  the  nation‘s 

philosophy came closer to our nation‘s spiritual life. 

It is so since just these directions study the essence of man, peculiarities of 

nation and national culture, the problem of freedom, etc. 

Translating philosophical works from foreign languages into Georgian had 

a great importance for development of national philosophy. The XX century 

Georgian philosophy stands out due to this aspect as well. Besides classical 

philosophical  heritage  (Plato,  Aristotle,  Descartes,  Leibnitz,  French 

Enlighteners,  Kant,  Hegel,  Schopenhauer  …),  works  by  Nietzsche, 

Cassirer, Heidegger and other philosophers were translated into Georgian. 

Since  1991  Georgia  is  an  independent  country,  therefore  philosophical 

research  and  work  in  the  sphere  of  philosophy  is  free  from  any  king  of 

ideological  pressure  and  demand  to  write  articles  to  order.  It  is  true  that 

systematic  research  is  not  any  more  conducted  in  philosophy  but  it  is  a 

feature  of  the  present  epoch  and  gradually  everything  will  return  to  its 

proper  place.  It  will  strengthen  national  philosophy  which  will  reach  new 

goals. 

In  conclusion  it  can  be  said  that  outlines  of  Georgian  national  philosophy 

clearly formed in XX century when the main ideas of European philosophy 

were  creatively  adopted  and  associated  to  traditional  Georgian  heritage  in 

philosophy as well as to contemporary Georgian philosophy. 

 

References: 

1.Bakradze Constantine. System and Method in Hegel‘s Philosophy. Tbilisi, 1936 

(in Georgian); History of Modern Philosophy. Tbilisi, 1969 (in Georgian);  Очерки 

по истории новейшей и современной буржуазной философии. Тбилиси, 1960; 

Проблема    диалектики  в  немецком  идеализме.  //К.  Бакрадзе,  Избранные 

философские труды.I. Тбилиси, 1981.    

2.Danelia  Segi.  World  Outlook  of  Xenophanis  of  Colophon.  Tbilisi,  1925  (in 

Georgian);  Soctares‘s  Philosophy.  Tbilisi,  1935  (in  Georgian);  Essays  on  Antic 

Philosophy.  Tbilisi,  1983  (in  Georgian);  Философские  исследования.  Тбилиси, 

1977. 

3.Makharadze Mikheil. Philosophical Sketches. Batumi, 2015 (in Georgian). 

147 

 

4.Essays  on  History  of  Philosophy.  Tbilisi  1993  (in  Georgian);  History  of 

Philosophy. Tbilisi 1962 (in Georgian); XX Century Bourgeois Philosophy. Tbilisi, 

1970 (in Georgian); Contemporary Bourgeois Philosophy. The 2

nd

 Half of the 20

th

 

Century. Tbilisi, 1988 (in Georgian). 

5.Nutsubidze  Shalva.  Elements  of  Alethiology.  Part  I.  The  Problem  of  Truth. 

Tbilisi, 1922 (in Georgian). 

6.Nutsubidze Shalva. Works, vol. I. Tbilisi, 1973 (in Georgian). 

7.A  history  of  Georgian  Philosophical  Thought  in  4  volumes.  Second  edition. 

Tbilisi, 2013, vol. I (in Georgian). 

8.A  history  of  Georgian  Philosophical  Thought  in  4  volumes.  Second  edition. 

Tbilisi, 2013, vol. II (in Georgian). 

9.A  history  of  Georgian  Philosophical  Thought  in  4  volumes.  Second  edition. 

Tbilisi, 2013, vol. III (in Georgian). 

10.A  history  of  Georgian  Philosophical  Thought  in  4  volumes.  Second  edition. 

Tbilisi, 2013, vol. IV (in Georgian). 

11.Джиоев Отар. Природа исторической необходимости. Тбилиси, 1974. 

12. Додаев-Магарский С. И. (Додашвили Соломон). Курс философии. Логика. 

СПБ, 1827,ч.I. 

13. Иоанэ Петрици. Рассмотрение Платоновской философии и Прокла  

Диадоха. Москва, 1984. 

14. Какабадзе Зураб. Проблема „экзистенциального кризиса― и  

Трансцендентальная феноменология Э. Гуссерля. Тбилиси, 1966; Человек  

как философская проблема. Тбилиси, 1970. 

15. Каландаришвили Григол. Очерки по истории логики в Грузии. Тбилиси, 

1955. 

16. Кикодзе Герасиме. Основания опытной психологии. СПБ, 1858.  

17. Лосев Алексей. Эстетика Возрождения. Москва, 1978. 

18.  Мамардашвили  Мераб.  Классический  и  некласический  идеалы 

рациональности. Тбилиси, 1984; Картезианские размышления. Москва, 1993. 

19.  Марр  Николоз.  Вступительные  и  заключительные  строфы  „Витязя  в 

барсовой коже Шота Руставели―. СПб 1910. 

20.  Нуцубидзе  Шалва.  Больцано  и  теория  науки  //<<Вопросы  философии  и 

психологий>>. Т. I (116), т.II (117), 1913. 

21.  Нуцубидзе  Шалва.  Восточный  ренессанс  и  критика  европоцентризма. 

Вестник АН Грузинской ССР. Т. II, N 8, 1941.  

22. Нуцубидзе Шалва. История грузинской философии. Тбилиси, 1960. 

23. Нуцубидзе Шалва. Руставели и Восточный ренессанс. Тбилиси, 1947. 

24. Нуцубидзе Шалва. Тайна Псевдо-Дионисия Ареопагита. Тбилиси, 1942. 

25.Тевзадзе Гурам. Иммануил Кант. Тбилиси,1974.  

26. Церетели Савле. Диалектическая логика. Тбилиси,1971. 

27. Черкезов Варлам. Доктрины марксизма. Москва, 1905. 

28. Чилаев Эгор. Начертание права человека. СПБ, 1812. 

29.  Хидашели  Шалва.  Основные  мировоззренческие  направления  в 

феодальной Грузии. Тбилиси, 1962. 

148 

 

30. Nuzubidze Shalva: Wahrheit und Erkenntnisstruktur. Berlin und Leipzig.1926; 

Philosophie und Weisheit. Berlin und Konigsberg. 1931.  

31.  Honigmann  Ernest.  Pierre  I‘Ibe`rien  et  les  e`crits  du  Pseudo-Denys 

I‘Areo`pagite. Bruxelles. 1952.   

 

 

Мустафа Билалов  

 

О СТАТУСЕ ДАГЕСТАНСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ 

ФИЛОСОФИИ 

 

Насколько  корректен  сам  вопрос  о  национальной  философии? 

Сомнения  возникают  уже  на  этапе  осмысления  самого  статуса  этого 

термина,  поскольку  философия,  будучи  по  своей  сути  предельно 

абстрактной и всеобщей теоретической конструкцией, высшей формой 

рациональной 

коммуникации 

чужда 

регионализации 

и 

национализации.  Но  с  другой  стороны,  все  формы  общественного 

сознания,  в  том  числе,  самые  высокотеоретизированные  научные 

построения, как показывает история человеческого духа, несут в себе 

печать ментальных, психологических, климатических, соматических и 

т.п.  особенностей  субъектов  творчества.  Да  и  само  формирование 

философии  включает  множество  разнообразных  эмпирических 

фрагментов, 

нанизанных 

на 

общемировоззренческую 

канву, 

вследствие чего трехтысячелетняя история древней науки предстает в 

известных исторических ее типах, формах и направлениях. 

 И  если  в  таком  единстве  исторического  и  логического  подойти  к 

статусу  понятия  «национальная  философия»,  то  безусловно  его 

категориальное  право  на  бытие.  Другое  дело,  насколько  конкретные 

проявления  национальной  философии  состоятельны  с  точки  зрения 

философии  науки,  методологических  притязаний  самой  философии. 

Но  многое  здесь  познается  в  сравнении.    И  говоря  об  истоках  и 

становлении национальной философии в том или ином регионе мира, 

невозможно    отвлечься  от  генезиса  древнегреческой  философии.  

Однако  в  реальности  с  таким  образцом  не  сопоставима  ни  одна 

национальная  философия  даже  позднейшего  периода.    Классические 

характеристики  античной  культуры  позволяют  сделать  вывод: 

язычество  на  территории  Северного  Кавказа  и  Дагестана  как 

культурно-религиозное явление не отличалось философской глубиной, 

целостностью  и  значимостью  своего  влияния.  Никаких  письменных 

памятников,  имен  или  философски  значимых  идей  языческой 

149 

 

культуры не сохранилось. Тем не менее, как свидетельствует история 

Дагестана,  язычество  с  большим  трудом    веками  преодолевалось 

(наверное,  сохранив  свои  питательные  духовные  корни)  поочередно 

доминировавшими  монотеистическими  религиями  –  иудаизмом, 

христианством,  а  впоследствии  и  ныне  -  исламом.  Очевидно,  

региональная  культура  Дагестана    обогащена  этими  и  рядом  других 

исторически  значимых  цивилизаций    и  целостных  мировоззрений. 

Хотя  генетический  код  духовности  наших  этносов  разложить  по  его 

интеллектуальным  составляющим  не  представляется  возможным 

никакими  современными  принципами,  можно  констатировать: 

становление  национального  самосознания,  его  выжимки  в  виде 

философской  рефлексии  над  собственным  духом,  вековые  обычаи, 

ритуалы  и  традиции  обрели  контуры  исламской  культуры  с 

определенной метафизической глубиной.  

Религия  ислама  открыла  дагестанцам  доступ  к  духовным  ценностям  

не  только  мусульманского  региона,  но  и  античной  и  в  целом 

европейской культуры. Предпочтительное распространение в регионе 

получила  мистическая  ветвь  ислама  –  суфизм.  Это  обусловлено,  на 

наш  взгляд,  несколькими  обстоятельствами,  решающим  из  которых 

является  следующее:  суфийская  разновидность  мусульманства, 

ставшая  впоследствии  традиционным  для  региона,  обладала 

наибольшим  адаптационным  ресурсом  к  природно-климатическим, 

этнопсихологическим и культурным факторам бытия местных этносов 

(См. об этом: 1).  

Так  или  иначе,  встает  вполне  правомерный  вопрос  о  существовании 

национальной  дагестанской  философии  и  о  ее  содержательных 

проявлениях.  Одним  из  настойчивых  исследователей,  категорично 

положительно  отвечающих  на  него  является  Магомед  Абдуллаевич 

Абдуллаев,  посвятивший  свое  творчество  осмыслению  духовной 

культуры  народов  Дагестана  с  древнейших  времен  до  наших  дней.  В 

основу  своей  методологии  он  кладет  положение  о  расширительном 

толковании   предмета истории философии, включая в него «не только 

философские,  логические,  эстетические,  этические,  но  и  социально-

политические  проблемы»  (2,  с.12).  Автор  аргументирует  свою 

позицию  тем,  что  философия  служит  «методологической  и 

общетеоретической основой … всей духовной культуры», а поскольку 

«в  духовной  жизни  горцев  господствовала  религиозная  идеология», 

постольку  это  «препятствовало  развитию  философского  мышления  и 

философской  мысли»  в  обстановке  отсутствия  письменности  у  ряда 

народов, «философских учреждений и периодики», а «народные массы 

150 

 

выражали  свои  мечты  и  стремления,  свое  отношение  к  социальной 

действительности  и  к  мирозданию  в  фольклоре,  а  передовые  люди  – 

преимущественно в поэзии» (2, с.13-14).  

 На наш взгляд, М.Абдуллаев не до конца последователен. Одно дело, 

что  философия  является  методологией  всей  духовной  культуры  в 

принципе,  вообще,  другое  дело,  что  такая  методология  появляется  в 

основном  в  трудах  наших  современников,  в  первую  очередь,  самого 

профессора  М.Абдуллаева.  Отсутствие  собственно  философских 

разработок,  хотя  философские  идеи  и  содержались  в  фольклоре,  

поэзии и религиозных взглядах, не позволяет, разумеется, говорить об 

истории философии (даже в ее расширительном понимании) региона.  

И даже при том, что на Северном Кавказе культивировался суфизм  – 

наиболее  насыщенная  философским  содержанием  ветвь  ислама,  в 

регионе  вплоть  до  ХХ  века  не  появились  зачатки  профессиональной 

философии. 

Вообще,  на  первый  взгляд,  кажется,  что  философское  проявление 

мусульманства  не  соответствует  масштабу  и  значимости  исламской 

религии  в  истории  человечества.  И  здесь  есть  над  чем  подумать: 

действительно  ли  правы    мыслители,    скептически  оценившие  вклад 

ислама  в  философию.  Ведь  то  же  христианство  породило  в  Новое 

время  эталоны  мысли  европейской  классической  философии.  Тогда 

как  мусульманская  философия  в  своих  известных  достижениях 

общечеловеческой  значимости  гораздо  скромнее  даже  в  период 

наивысшего расцвета в сердцевине арабской культуры, не говоря о ее 

периферийных  частях.  Возможно,  все  дело  в  малой  изученности 

духовного  ареала  мусульманской  культуры,  в  европоцентризме  в 

устоявшейся  гуманитарной  методологии  –  будем  надеяться, 

дальнейшее  развитие  национальных  философий  региона  внесет 

определенность в суть вопроса    и его прояснение.  

Какой-либо  значительной  философской  традиции  и  философской 

культуры  в  регионе  мусульманского  Кавказа  также  не  сложилось, 

разве  что  адаптированные  к  менталитету  наших  этносов  учения 

отдельных  суфийских  сект.    В  прошлые  века  вплоть  до  ХХ  века 

дагестанская  общественно-политическая  мысль  не  поднималась  до 

всеобщих  процессов,  она  изучала  и  пыталась  осмысливать  явления, 

связанные  со  спецификой  дагестанкой  культуры,  нравственности, 

традиции, религиозных вероучений без их сложных связей с мировой 

культурой.  Это  осмысление  осуществлялось  преимущественно  в 

фольклорной  и  поэтической  форме,  а  редкие  исключения  оставались 

на  уровне  отрывочного  дублирования  философских  концепций  и  их 

151 

 

посильного комментирования.  

Однако  процесс  вызревания  национальной  философии  в  регионе  все 

же  происходил  как  определенная  история  развития  самосознания 

народов  и  их  самоидентификации.  Тот  же  профессор  М.  Абдуллаев 

осуществил  скрупулезный  поиск  значимых  для  философского 

обобщения  взглядов  дагестанских  мыслителей.  Одним  из  довольно 

известных был  Мухаммад из Кудутли (1652-1717)  - ученый в области 

арабской  философии,  мусульманского  права,  логики,  философии,  по 

существу,  первый  учитель  дагестанских  ученых,  как  его  презентует 

М.Абдуллаев  (3).  Есть  предположения,  что  он  боролся  против 

схоластики  и  мракобесия,  придерживался  рационализма,  отвергал 

учение  о  божественном  предопределении  человеческой  судьбы, 

антропоморфное представление о Боге. Другой местный философ того 

времени - Дамадан-Эфенди из Мегеба, научная деятельность которого 

проходила  в  основном  в  Багдаде,  Дамаске  и  т.  п.,    занимался  также 

математикой,  физикой,    пропагандировал  астрономические  идеи 

Улугбека,  медицинские  -  Ибн-Сины,  изучал  оккультные  мистические 

науки,  увлекался  и  алхимией.  Опираясь  на  отдельные  идеи 

Аристотеля,  он  осмысливал  философские  вопросы  познания  и 

придерживался  мнения,  что  наука  и  религия  не  являются 

противниками, а наоборот, дополняют друг друга в овладении тайнами 

природы,  а  ислам    выступает  связывающей  и  интегрирующей  силой. 

Разумеется, 

если 

подобные 

идеи 

озвучивались 

и 

где-то 

фиксировались, то  не могли не оказать  социокультурного влияния на 

умонастроения дагестанцев.  

Это  вовсе  не  означает,  что  только  с  проникновением  элементов 

античной  науки  и  философии  интеллект  и  мышление  дагестанцев 

обретают  цивилизационный  уровень.  Надо  полагать,  архаическая 

познавательная  культура,  в  которую  вплетались  уже  элементы 

образно-логического  или  символического  мышления,  составляла 

основу общественного и обыденного сознания дагестанцев вплоть до 

XVIII  века.  Более  того,  названные  выше  ученые  и  философы,  скорее 

всего,  были  наслышаны  и  отчасти  знакомы  с  теми  научными 

знаниями,  витавшими  в  атмосфере  того  времени  в  основных 

культурных  центрах  Арабского  халифата.    Однако  для  становления 

философской  познавательной  культуры  особо  важна  рефлексия 

сознания,  когда  вполне  определенно  функционально  различаются 

внутринаучная 

методологическая 

рефлексия 

и 

философская 

рефлексия.  Такие  дифференцируемые  рефлексии,  вообще  сколько-

нибудь  значимые  философские  рефлексии  могли  вырабатываться 

152 

 

только  в  местах  научной  и  интеллектуальной  концентрации,  чего  на 

территории Дагестана не было.      

Европейский  импульс    общественно-политической  и  философской 

мысли  в  Дагестане  дало  его  вхождение  в  состав  России. 

Представление  о  более  или  менее  устойчивой    познавательной 

культуре, в рамках которой могла формироваться философская мысль 

этого  периода  и  которая  могла  быть  верхом  духовного  развития 

наиболее  образованных  и  мыслящих  дагестанцев,    дают  воззрения  и 

мыслительные подходы  Г. Алкадари.  

Гасан  Алкадари  (1834-1910)  самостоятельно  изучал  арабо-

мусульманскую и европейскую науку и философию, но философские 

взгляды  его  заимствованы    и  эклектичны.  Мир  и  все  сущее,  считал 

Алкадари,  сотворены  Богом:  Бог  продолжает  свое  существование  в 

природе  как  ее  активное  начало,  душа.  Бог  управляет  миром,  но 

позволяет  каждому  действовать  самостоятельно.  Идеи  эти  близки  к 

идеалистическому пантеизму. Бога нет нигде и нет места, где бы он не 

находился, подчеркивал дагестанский мыслитель. В гносеологических 

вопросах  Алкадари  придерживался  теории  «двойственной  истины». 

Материальное  познается органами чувств и мышлением, так возникла 

наука;  он  признавал  безграничные  возможности  человека  в  научном 

познании,  восхищался  достижениями  в  области  естественных  наук. 

Идеальные же сущности - воля, желание, душа, вера и т. д. - познаются 

разумом,  которым  управляет  Бог.  Богословие,  религия  и  наука 

дополняют друг друга. 

Философия  -  наука  об  универсальном,  о    всеобщем,  вечном  с 

достаточно  сложным  и  развернутым  категориальным  аппаратом.    Ее 

проблемы  и  качественные  перемены  соответственны  качественным 

новациям  самой  действительности.    Для  изучения  национально 

специфичной 

философии 

важен 

учет 

соответствующих 

социокультурных 

обстоятельств. 

Становление 

дагестанской 

философии начиналось в составе восточной философии - традиционно  

антропоцентричной,  имевшей  этический  характер,  преимущественно 

иррационалистической  и  мистической.  Она  проповедовала  идеалы 

коллективизма,  духовности,  пассивной  созерцательности.  Западная 

философия, 

как 

известно, 

 

во 

многом 

противоположна, 

космоцентрична,  изначально  связана  с    изучением  и  объяснением  

мироздания  -  как  устроен  мир,  как  его  познать  и  перестроить.  Она 

тесно связана с наукой, естествознанием, рационалистична и привела 

европейскую  культуру  к  идеалам  индивидуализма,  приоритета  

материальных  ценностей,  выдвижению  на  первый  план  утилитарных 

153 

 

интересов  и  потребностей  человека.  Она  деятельна  и  во  многом 

агрессивна  по  отношению  к  природе.  Дагестанский  дух,  хотя  и 

порожден  Востоком,  веками  существовал  в  культуре,  порожденной 

противоречивыми  столкновениями    этих  двух  мировых  философских 

тенденций.  

На  фоне  перехода  Европы  к  неклассическому  естествознанию, 

известных  представителей  которого  в  то  время  имела  и    российская 

наука,  Дагестан  оставался  довольно  отсталой  в  науке  и  светском 

образовании  периферией  Российской  империи.  Ведущая  роль  в 

осмыслении  истории  и  культуры,  как  выше  отмечалось,    отводилась 

фольклору  и  поэзии.  Поэтическая  форма,  которая,  кстати,  и  поныне 

господствует  в  дагестанской  литературе,  имеет  своим  содержанием 

чувственный  образ  и  конкретную  реальность,  предстает  ранней 

стадией национального самосознания и зарождающейся философии. И 

это  неудивительно  -  все  исторически  первые  формы  философии 

вырастали из мифа, эпоса и религии. 

 Первая  половина  ХХ  века  явила  миру  нескольких  дагестанцев  - 

масштабных  личностей  -  Уллубий  Буйнакский,  Махач  Дахадаев, 

Гайдар Баммат,    Алибек Тахо-Годи,    Халил    Фаталиев…  Не  всем  им 

удалось  реализовать  заложенный  природой  и  образованием 

интеллектуальный потенциал, многие молодыми отдали свои жизни за 

будущее  дагестанских  народов.  Одним  из  выдающихся  мыслителей 

региона  был    Джелалутдин  Асельдерович  Коркмасов  (1877-1939)  - 

человек  цельного  и  независимого,  в  то  же  время    раскованного  и 

восприимчивого ума. Его научно-философское мышление было емко, 

сообразно  его  основательному  и  разностороннему  образованию.  На 

собеседников  производили  впечатление  не  столько  его  обширные 

знания,  или  умение  убеждать,  аргументировать  свою  точку  зрения,  

сколько поражала, как вспоминал профессор Расул Магомедов, «сама 

манера  мыслить,  всегда  широкий  подход,  неожиданно  масштабные 

сопоставления…». Постоянно заботясь об «умственной национальной 

жизни»,  основным  фактором  которой,  по  его  словам,  является 

литература,  которая  для  него  была  не  только  сферой  творческого 

формирования,  но  еще  и  предметом  профессионального  интереса,  Д. 

Коркмасов безусловно культивировал и свой ум. Став одной из самых 

заметных «культурных единиц» своего времени, он  нес в себе то, что 

сразу    и  основательно  определяет  ее  содержание  –  «очень  умный 

человек»,    «интеллектуал»…  Так  неизменно  отзывались  о  нем  те,  из 

непосредственно с ним общавшихся, кто был в состоянии оценить его 

интеллектуальный потенциал. В терминологии сегодняшнего времени 

154 

 

он был способен мыслить вслух в режиме он-лайн… 

Мощная  волна  социальных  перемен,  эпицентром  которых  в  Новое 

время  стал  европейский Запад, докатилась  до  северокавказских  гор к 

началу ХХ века и востребовала в  общественно-политической жизни и 

«дагестанскую  интеллигенцию  европейского  типа»,  определившую 

впоследствии  содержание  и  специфику  такого  исторически-

конкретного  духовного  образования,  как  дагестанский  национальный 

ум. Он лег в основу стыкующихся западных и восточных философских 

идей  в  генезисе  дагестанской  философии.  Методичный  и 

синтетический  склад  ума  того  же  Коркмасова  позволял  ему 

оперировать  не  только  огромным  количеством  эмпирического  и 

фактологического материала, но и категориями экономики, политики, 

культуры, этноса, за которыми  целый пласт философcкого сознания. 

В то же время он обладал характерными   представителям точных наук 

логичностью и рационализмом, способностью проникать в суть вещей 

и  приводить  их  в  систему,  хотя  изначальный  огонь  его  души  питала 

энергия  защиты  интересов  трудового  народа  и  дух  революционера 

предопределил  его  судьбу.  Не  зря  его  любимыми  авторами  были 

Шекспир и Байрон, Тургенев и Писарев, Дидро и Конт, Кропоткин…- 

те,  кто  призывал  к  обновлению,  социальному  переустройству,  к 

социализму… 

Революционная  деятельность  Коркмасова  зарождается  на  родине, 

Дагестане,  в  Москве  она  уже  захватывает    целиком,  а  в  Париже, 

пожалуй,  становится  судьбой.  Страна  материализма  и  атеизма  - 

Франция,  где  он    жил  продолжительное  время,  учеба  в  Сорбонне  и 

долгие часы в библиотеках, «роскошь» живого общения с французами, 

которых отличают восприимчивость, подвижность ума, воображение, 

остроумие,  не  только  формировали  его  идейно-политическое 

мировоззрение,  но  и  дополняли    природные  восточные  истоки  его 

стиля  мышления  новыми  смыслами.  Не  думаю,  что  он  становится 

тогда  или  даже  впоследствии  ортодоксальным  марксистом,  скорее, 

философско-материалистический  взгляд  на  природу    в  его 

мировоззрении  сочетается,  говоря  современным  научным  языком,  с 

цивилизационным  подходом  к  пониманию    истории  и  общества, 

который  в  социальных  детерминантах    развития  социума  отдает 

приоритет  культуре,  этническим,  ментальным,  религиозным  и  т.п. 

конкретно-историческим  нематериальным  субстратам.  Косвенным 

подтверждением 

тому 

является 

первоначальное 

неприятие 

Октябрьской  революции,  ставка  на  крестьянство  как  на  основного 

субъекта  социальных  преобразований  в  Дагестане,  учет  значимости 

155 

 

религиозного фактора в общественном развитии и т.п.  

Если вести речь о философии как методологии религии, то  другой в 

философском плане значительной фигурой Дагестана нового периода 

предстает  Гайдар  Баммат  (1889-1965)  –  видный  политический  и 

общественный деятель, ученый, писатель, публицист. Г. Баммат имел 

вполне  устоявшиеся  и  зрелые  в  теоретическом  плане  взгляды  на 

будущее  российской  цивилизации,  на  будущее  Кавказа.  Здесь  его 

аргументы,  близкие  к  социал-демократическим,  были  весьма 

авторитетны  –  он  имел  своих  сторонников.  Отойдя  от  политической 

активности  в  течение  полувека  Г.  Баммат  философски  осмысливал 

значительные  события  и  социальные  явления  дагестанской  и 

северокавказской истории и действительности. 

Его знаменитый труд «Лики Ислама» по свидетельству современников 

мастерски,  с  глубоким  знанием  вопроса  освещает  «все  аспекты 

ислама:  учение,  распространение,  культура,  наука,  литература, 

искусство, влияние Востока на Запад, причины упадка и пробуждение 

мусульманских народов». Оценки отставания исламской цивилизации 

Г.  Бамматом  и  сейчас  актуальны:  «интеллектуальный  либерализм  и 

склонность  к  экспериментированию,  характеризовавшие  начало 

мусульманской  цивилизации,  уступили  место  догматическим 

спекуляциям,  взятым  на  вооружение  чисто  формалистической 

ортодоксией.  Критический  дух  был  подавлен.  Теологические  и 

юридические  учения,  доведенные  до  крайности,  вытесняли  из  школ 

чисто  научные  дисциплины  для  того,  чтобы  стать  главным  и  даже 

единственным  занятием  мусульманских  ученых»  (4).  Г.  Баммат 

проявил  себя  не  только как блестящий  знаток  истории  религии,  но и 

как  ее  философ,  усмотревший    в  замене  духа  свободной  дискуссии 

ребяческим  мистицизмом,  культом  святых  и  могил,  искусно 

используемых  муллами,  превращение  святых  городов  Мекки  и 

Медины  в  прискорбное  зрелище  порока  и  беспорядка  во  время 

ежегодного паломничества. Не преуменьшая ценность грекоримского 

реалистического  сознания,    рационализма  и  строгих  логических 

методов,  Г.  Баммат  был  против  преувеличения  их  роли  в  культуре, 

притязания на совершенство греческой цивилизации. Как актуальны и 

значимы  эти  методологически  значимые  ремарки  для  современной 

культуры!

 

 В числе родоначальников национальной философии Дагестана особое 

место  принадлежит  имени  Халила  Магомедовича  Фаталиева, 

известного  ученого,  педагога  и  общественного  деятеля  Дагестана. 

Родился    в  ауле  Кудали  Гунибского  района  в  Дагестане,  с  отличием 

156 

 

окончил  физический  факультет  МГУ,  стал  там  же  кандидатом  и 

доктором 

физико-математических 

наук, 

был 

директором 

Дагестанского  государственного  педагогического  института,    вторым 

секретарем  Дагестанского  обкома  КПСС,  заведующим  кафедрой 

философии  естественных  факультетов  МГУ.  И  все  это  за  44  года 

жизни, оборвавшейся в 1959 году авиакатастрофой. 

Одним из первых философских статей Х.Фаталиева была  работа   «К 

вопросу  о  кризисе  механицизма»,  в  которой    Х.Фаталиев  смело 

окунулся в философское осмысление ходячего в научном сообществе 

чуть ли не полвека тогда выражения «Кризис в физике».  В ряде работ 

Х.  Фаталиев  раскрывает  противоречие  между  механистической 

картиной  мира  и  вновь  открытыми  фактами,  которые  опровергали 

механистические представления о неделимости атома, о неизменности 

химических элементов, о постоянстве массы, об абсолютности массы 

и  времени  (5,  с.238-239).  Открытия  конца  XIX    начала  XX  веков 

позволили  создать  новую  естественнонаучную  и  философскую 

картину  мира,  для  чего  необходимо  было  объяснить  связь  массы  и 

энергии,  дискретность  и  непрерывность  явлений,  корпускулярно-

волновой  характер  явлений  и  т.п.  с  вытекающими  отсюда  новыми 

логико-гносеологическими принципами. Материя, субстанция, бытие, 

пространство,  время,  бесконечность  и  другие  понятия  онтологии 

подверглись  новому  толкованию,  что    заинтересовало  и  физика 

Х.Фаталиева.   

Следующая  работа  «К  вопросу  о  естественнонаучных  предпосылках 

возникновения  диалектического  материализма»  вышла,  когда  Халил 

Магомедович  стал  первым  заведующим,  созданной  в  1953  в 

Московском  университете    кафедры  философии  естественных 

факультетов. Ныне эта кафедра носит название кафедры философии и 

методологии 

науки 

философского 

факультета 

МГУ, 

 

ее  

руководителями  в  разное  время    являлись  известные  ученые-

обществоведы 

Г.В. Платонов, 

С.Т. Мелюхин, 

В.И. Купцов, 

М.А. Розов, А.В. Кезин, А.В. Панин. С конца 2002 года и по настоящее 

время  заведующий  кафедрой  -  профессор  Валерий  Григорьевич 

Кузнецов.  Название  вышеупомянутой  работы  Х.Фаталиева  говорит 

само  за  себя  –  но,  несмотря  на  хрестоматийный  для  марксистской 

философии  характер,  в  ней  автор    демонстрирует  компетентное 

владение  современной  ему  ситуацией  в  естественных  науках. 

Пригодились  познания,  полученные  в  период  работы  над 

кандидатской  и  докторской  диссертациями  -  исследования  по 

созданию  оригинальной  и  новой    методики  измерения  свободного 

157 

 

пробега  электронов  в  плазме  и  нового  компенсационного  способа 

измерения  скорости  дрейфа  электронов  в  плазме,  а  также 

самостоятельно  полученные  выводы  об  управлении  параметрами 

плазмы  с  помощью  внешнего  магнитного  поля.  Тот  факт,  что 

физические  исследования  Х.Фаталиева  восполнили  отсутствие 

достоверных экспериментальных и теоретических данных по влиянию 

внешнего  магнитного  поля  на  ионизационные  процессы  в  плазме 

газового  разряда  –  свидетельство  его  творческой  способности 

аргументировано  обосновывать  роль  естествознания  в  развитии 

диалектического материализма.  

Работы  Х.Фаталиева  «Естественные  науки  в  жизни  общества», 

«Естественные 

науки 

и 

производство» 

- 

свидетельство 

значительного  роста  философской  культуры  и  расширения  научно-

исследовательского 

диапазона 

40-летнего 

ученого. 

Они 

демонстрируют  осмысление  Х.Фаталиевым  проблем  новой  сферы 

философии  –  социальной  философии.  Рост  философской  культуры, 

организаторские  способности,  широкий  диапазон  общественно-

политической активности ученого снискали ему уважение коллег по 

научному  сообществу.  Он  не  только  публиковался  в  ведущих 

отечественных  естественнонаучных  и  философских  журналах,  но 

был  членом  редколлегии  научных  журналов  «Природа»,  «Вестник 

высшей  школы»,  «Вестник  МГУ»,  «Вопросы  философии»,  был 

членом  Ученого  совета  философского  факультета  МГУ,  Института 

философии АН СССР, членом экспертной комиссии ВАК. 

Х.Фаталиев  был,  прежде  всего,  философом-метафизиком,  импульс 

которому  дала  физика.  Как  известно,  по  творчеству  Аристотеля, 

название  Метафизика    получило    изучение  того,  что  лежит  за 

пределами  физических  явлений,  в  их  основании.  Речь  шла,  говоря 

современным  языком,  о  философских  проблемах  физики.  Этот 

смысл  термина  и  остался  в  общем  сознании.  После  двух 

диссертаций:  кандидатской  диссертации  «К  вопросу  об  изучении 

эффектов  слабого  магнитного  поля  в  плазме  газового  разряда»,  и 

докторской  диссертации  «К  истории  борьбы  за  диалектический 

материализм  в  советской  физике»  очевиден  вектор  научных 

изысканий  Халила  Магомедовича  Фаталиева  к  метафизическим 

проблемам,  когда  исследователь    выходит  за  границы  опыта  в 

познании физических процессов, углубляется в  «первофилософию». 

Философа  на  таком  этапе    творчества  называют  метафизиком  -  

занимающимся  вопросами,  выходящими  за  пределы  опыта.  Правда, 

мне  могут  возразить,  что    метафизиками    также    стали  называть 

158 

 

философов  после  Гегеля,  имея  в  виду  антиподов  диалектиков.  Но 

согласитесь,  что  такое  переиначивание  метафизики  было 

несправедливым,  тем  более  что  Аристотель  вовсе  не  был 

антидиалектиком. 

Однако  Х.Фаталиев  сконцентрировался  на  ядре  философии  – 

метафизике.  В  работах  «Диалектический  материализм  и  вопросы 

естествознания», 

«Неопозитивизм 

и 

некоторые 

проблемы 

естествознания»,    «Угрожает  ли  Вселенной  тепловая  смерть?» 

метафизические  размышления  философа  углубляются.  При  этом 

параллельно  осуществляется  убедительная  критика  позитивистских 

идей.  Как  писал  Г.  В.  Платонов,  он  подверг  «критике  претензии 

позитивизма  на  роль  философии  естествознания»  (6,  с.43).                                                                                                          

История  всех  этапов  позитивизма  начинается  с  лозунга  «Долой 

метафизику!», хотя при этом на Западе неопозитивизм был достаточно 

солидным  и  компетентным  изучением  метафизических  проблем. 

Рассел  внѐс  неоценимый  вклад  в  математическую  лоику,    Шлик  – 

физику, Витгенштейн – логику и философские основания математики, 

Поппер  изучал математику и теоретическую физику, Кун – физику и 

т.п. 

Творчество  Х.Фаталиева  примечательно  и  тем,  что  он  творил  на 

границе классической и неклассической науки и философии. Нещадно 

критикуя классическую философию, ключевой составляющей которой 

являлась  метафизика,  позитивизм  сделал  ставку  на  опытное 

естествознание,  отрицая    трансцендентальное,  внеположное  факту. 

Однако эта односторонность не только исказила и упростила предмет 

философии.  Различие  метафизика  от  позитивиста  очень  точно 

разъясняется после  осмысления онтологии. Вот что пишет основатель 

и лидер Франкфуртской школы М. Хоркхаймер: «в отличие от науки 

онтология,  сердце  традиционной  философии,  пытается  вывести 

сущность,  содержание  и  форму  вещей  из  определенных 

универсальных идей, которые разум (как он считает) находит в самом 

себе.  Но  структуру  Вселенной  нельзя  извлечь  ни  из  каких  первых 

принципов,  которые  мы  открываем  в  своем  сознании.  Нет  никаких 

оснований  полагать,  что  более  абстрактные  качества  вещи  должны 

считаться  первичными  или  сущностными»  (7,  с.206).    С  этим, 

наверное,  согласится  и  позитивист,  и  метафизик.    Но  поскольку 

Хоркхаймер  не  пользовался  термином  «метафизик»,  дальше 

рассуждаю  я:  метафизик  преодолевает  эмпиризм  позитивиста  и 

доводит  опытное  естествознание  до  теоретического,  а  затем  и  до 

философского осмысления, эту интенцию продемонстрировал в своем 

159 

 

научном  творчестве  Х.Фаталиев.  «Подмена  философских  категорий 

естественнонаучными представлениями о них приводит к тому, что в 

периоды крутой ломки последних ставится под сомнение объективное 

значение философских категорий» (8, с. 284), - писал Х.Фаталиев. Для 

многих  философов  метафизика  является  синонимом  философии  в 

целом 

и 

в 

сегодняшнем 

обиходном 

словоупотреблении 

«метафизического» как синонима «идеального», «сверхчувственного», 

лежащего  за  пределами  явленного.  Это  обобщение  метафизики  до 

философии  исказило,  на  наш  взгляд,  и  содержание  онтологии,  под 

которой стали понимать не только ключевые проблемы метафизики  - 

учение  о  бытии  как  таковом.  Когда  онтология  отождествляется  с 

метафизикой, 

или 

 

онтология 

рассматривается 

как 

ее 

основополагающая  часть,  как  метафизика  бытия  –  это  в  духе 

Аристотеля. Но тот смысл (о котором говорит Хоркхаймер) и который 

действительно  присоединен  к  аристотелевскому  смыслу  онтологии 

историей философии, подлежит критике, справедливо имевшей место 

и  со  стороны  позитивизма,  и  со  стороны  диалектического 

материализма.  

С середины 70-х по 90-е я был аспирантом и докторантом на кафедре 

философии  МГПУ,  которой  долгие  годы  руководил  Владимир 

Спиридонович Готт, которого я считаю одним из своих философских 

наставников. Несколько лет назад философское сообщество отмечало 

его  100-летие.  Он  имел  базовое  физическое  образование  (именно 

базовое  естественнонаучное,  а  не  философское)    и  был  одним  из 

первых,  кто  своим  профессионализмом  и  глубоким  пониманием 

философского  смысла  новейших  естественнонаучных  открытий 

способствовал  взаимопродуктивному  союзу  естествоиспытателей  и 

философов.  Неоднократно  Владимир  Спиридонович  вспоминал 

добрым  словом  и сожалением  о  рано  ушедшем  Халил Магомедовиче 

Фаталиеве.  Их  объединяло  метафизическое  прошлое.  В.  Готт 

осмысливал  не  только  философские  проблемы  естествознания,  но 

занимался  общенаучными  категориями,  продолжением  разработки 

естественнонаучных  категорий,  строил  своеобразный  мост  к 

философскому  категориальному  аппарату.    По  существу  речь  шла  о 

вхождении в области  философии на основе общенаучного мышления.   

Активно  и  плодотворно  с  середины  ХХ  века  творили  в  области 

философских  проблем  естествознания  и  другие  соратники  Х.  М. 

Фаталиева,  о  которых  он  высоко  отзывался  в  своих  трудах  – 

Б.М.Кедров,  М.  Э.  Омельяновский  и  многие  другие  философы-

метафизики.  

160 

 

Вторая  половина  XIX  века  и  весь  ХХ  век  прошли  в  борьбе  Ницше, 

Гуссерля, Хайдеггера вплоть до постмодернизма против классической 

метафизики,  в  основном,  против  онтологии,  правда,  как  нам 

представляется, 

понятой 

в 

ее 

ограниченном 

смысле, 

не 

подкрепленным метафизикой. «Может быть, лучше, чем любой другой 

философ эту фундаментальную слабость онтологии понимал Ницше»