Литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках

255
 
первого, я 
налегке  переправился  через  реку  Андар-Аба  в  окрестностях  Души  и  расположился  под 
развесистым  чинаром.  С  другой  стороны  прибыл  Хусрау  шах  в  сопровождении  множества 
нарядно  и  пышно  одетых  людей.  Согласно  обряду  и  уставу,  он  еще  вдалеке  спешился  и 
подошел ко мне. Здороваясь, Хусрау шах преклонил колени три раза, отходя назад — тоже три 
раза;  осведомляясь  о  здоровье  и  поднося  подарки,  он  опять  встал  на  колени  один  раз.  Перед 
Джехангир мирзой и Мирза ханом он тоже преклонил колени. 
Таким образом, этот старый, толстый человечишко, который столько лет делал, что хотел, и 
из всех отличий царской власти только хутбы не читал от своего имени, двадцать пять-двадцать 
шесть раз подряд преклонял колени и ходил передо мной туда и назад. Он так устал, что едва не 
упал совсем. Несколько лет бекства и султанства совершенно слетели у него с носа. 
После  приветствий  и  поднесения  подарков  я  приказал  Хусрау  шаху  сесть.  Мы  просидели 
один или два гари, разговаривая и беседуя о том, о сем. При своей трусости и неблагодарности 
Хусрау шах был к тому же пустой и бестолковый болтун. В такое время, когда его верные и 
уважаемые  нукеры  у  него  на  глазах  отряд  за  отрядом  приходили  и  становились  моими 
нукерами, когда его дела до того расстроились, что этот человечишко, державший себя раньше, 
как  государь,  явился  ко  мне  в  таком  унижении,  против  воли  и  таким  образом  выражал  мне 
почтение, он высказал два диковинных суждения. Первое: когда я утешал его по поводу ухода 
его нукеров, он сказал: «Эти нукеры уже четыре раза уходили от меня таким образом и опять 
приходили». 
Во-вторых:  я  спросил  про  его  младшего  брата  Вали — когда  он  явится  и  в  каком  месте 
перейдет через Аму-Дарью, и Хусрау шах сказал: «Если найдется переправа, он должен явиться 
скоро, но когда вода прибывает, места переправ меняются. Есть пословица: «Вода унесла эту 
переправу». Бог вложил ему в уста такие слова, когда его власть и его нукеры уходили от него. 
Один или два гари 
256
 
спустя я сел на коня и оправился в лагерь, Хусрау шах тоже уехал к 
месту  своей  стоянки.  С  этого  дня  беки  и  нукеры  Хусрау  шаха,  большие  и  малые,  знатные  и 
худородные,  покидая  его,  начали,  отряд  за  отрядом,  переходить  ко  мне  со  своими  семьями  и 
скотом. На следующий день к полуденной или к предзакатной молитве, при нем не осталось ни 
одного человека. «Скажи, о боже мой, о властитель власти, ты даешь власть, кому хочешь; и 
отнимаешь  власть  у  кого  хочешь;  ты  возвышаешь,  кого  хочешь,  и  унижаешь,  кого  хочешь,  в 
руке твоей благо, и во всякой вещи ты властен 
257
». 
Дивен творец! Человек был повелителем двадцати или тридцати тысяч нукеров, и все земли, 
принадлежавшие Султану Махмуд мирзе, от Кахлуга — это место называют также Дарбанд-и 
Аханин — до гор Хиндукуша были ему подвластны, а один из его сборщиков по имени Хасан 
Барлас,  старый  человечишко,  грубо,  как  и  подобает  сборщику  налогов,  гонял  нас  с  места  на 
место от Илака до Уваджа. И вот в какие-нибудь полтора дня, без боя, без сопротивления, бог 
сделал  этого  властителя  столь  униженным,  бессильным  и  слабым  перед  таким  бедным  и 
беспомощным человеком, как я с моими двумя с половиной сотнями людей, что не осталось у 
него власти ни над нукерами, ни над имуществом, ни над собственной жизнью. 
В  тот  вечер,  когда  я  возвратился,  повидав  Хусрау  шаха,  ко  мне  пришел  Мирза  хан  и 
потребовал  мести  за  кровь  своих  братьев.  Некоторые  из  наших  людей  стояли  за  это.  И 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
104
действительно, по закону и обычаю следовало, чтобы такие люди понесли наказание, но так как 
мы  дали  обязательство,  то  вышел  приказ,  чтобы  Хусрау  шах  увез  с  собой  все,  что  он  может 
увезти.  Нагрузив  три-четыре  каравана  мулов  и  верблюдов  дорогими  камнями,  золотом, 
серебром  и  драгоценностями,  он  увез  все  это.  Мы  отправили  с  ним  Ширим  Тагая,  чтобы  тот 
проводил Хусрау шаха через Гури и Дехане в Хорасан, а сам пошел в Кахмерд и привел моих 
домочадцев за нами следом в Кабул. 
Снявшись с этой стоянки и направляясь в Кабул, мы пришли в Ходжа-Зейд и остановились 
там.  В  этот  день  добытчики  Узбека  под  начальством  Хамза бий  мангита  совершили  набег  на 
окрестности  Души.  Туда  были  посланы  Сейид  Касим  ишик-ага  и  Ахмед  Касим  Кухбур  с 
несколькими  йигитами.  Они  поехали,  здорово  поколотили  добытчиков,  отрезали  и  привезли 
несколько голов. 
На этой стоянке поделили кольчуги, находившиеся на оружейном складе Хусрау шаха. Там 
оказалось семьсот или восемьсот кольчуг, лат и конских доспехов — часть тех вещей, которые 
остались после Хусрау шаха. Кроме того, нам досталось много фарфора; больше там не было 
ничего, заслуживающего внимания.  
Сделав  четыре-пять  переходов  от  Ходжа-Зейда,  мы  пришли  в  Гур-Банд.  Когда  мы 
остановились  в  Уштур-Шахаре,  то  узнали,  что  Ширак  Аргун,  полновластный  бек  Мукима, 
ничего не ведая о нас, собрал войско и стоит на берегах реки Баран. Он намеревался помешать 
всякому, кто придет через Панджхир, пройти к Абд ар-Раззак мирзе, который в то время бежал 
из Кабула и находился среди афганцев Таркалани, в окрестностях Ламгана. 
Узнав об этом, мы в часы между двумя молитвами снялись с лагеря и, пройдя всю ночь, на 
заре перешли перевал Хупиан. Я еще никогда, ни разу не видел звезды Сухейла 
258
; 
когда мы 
поднялись  на  гору,  низко  на  южной  стороне  неба  виднелась  яркая  звезда.  Я  спросил: «Не 
Сухейл ли это?» — мне ответили: «Сухейл». Баки Чаганиани прочитал такой стих: 
Ты — Сухейл, докуда доходит твой свет, и где ты восходишь? 
Когда падает на кого-нибудь твое око, это признак счастья. 
Солнце поднялось на высоту копья, когда мы пришли в долину Санджид и остановились. 
Наши караульные йигиты, выехавшие вперед, и еще несколько йигитов встретились с Шираком 
под  Карабагом  в  окрестностях  Эгри-Яра  и  тотчас  же  схватились  врукопашную.  Ведя  легкий 
бой, пуская стрелы, они быстро двигались вперед. Ширака и еще семьдесят-восемьдесят или сто 
добрых йигитов сбили с коней и привели ко мне. Я подарил Шираку его кровь и он стал моим 
слугой. 
Когда  Хусрау  шах,  не  заботясь  о  своих  людях,  вышел  из  Кундуза,  направляясь  в  Кабул, 
подвластные  ему  племена  разделились  на  пять  или  шесть  отрядов.  Один  отряд  составляли 
бадахшанцы  [под  начальством]  Сидим  Али  дарбана  из  племени  Руста  Хазара,  который 
перевалив через Панджхир, вступил к нам в услужение на этой стоянке. Другой отряд — люди 
Юсуфа, сына Айуба, и Бахлула, сына Айуба, [тоже] пришли служить нам на этой стоянке. Еще 
один отряд, из Хутталана, состоял под началом Вали, младшего брата Хусрау шаха. Четвертый 
отряд составляли аймаки, обитавшие в области Йиланчак, Никудари 
259
, 
Кашкал и Кундуз; оба 
последние  отряда  пришли  через  Андар-Аб  и  намеревались  перевалить  Панджхир.  Аймаки 
оказались в Сар-Абе раньше; за ними пришел Вали. Аймаки заступили Вали дорогу, сразились с 
ним и победили его. Сам он бежал к узбекам; Шейбани хан приказал отрубить ему голову на 
Самаркандском базаре. Бывшие при нем нукеры и прислужники, ограбленные и обобранные, на 
той  же  стоянке,  пришли  служить  мне  вместе  с  аймаками.  Сейид  Юсуф  бек  Оглакчи  тоже 
пришел с ними. 
Снявшись  с  этой  стоянки,  мы  стали  лагерем  на  поляне  Ак-Сарай,  возле  Карабага.  Люди 
Хусрау  шаха — это  народ,  привыкший  насильничать  и  самовольничать.  Они  стали  обижать 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
105
жителей [тех мест]. Наконец, один из храбрых нукеров Сидим Али дарбана утащил у кого-то 
кувшин  масла,  и  я  приказал  привести  его  ко  входу  в  мою  палатку  и  побить  палками.  Под 
палками он испустил дух. После такой острастки люди совсем присмирели. 
Находясь  на  этой  стоянке,  мы  держали  совет:  идти  нам  на  Кабул  тотчас  же  или  не  идти. 
Мнение Сейид Юсуф и еще некоторых было таково: зима близко, сейчас следует идти в Ламган, 
а дальше, если представится случай, действовать соответственно. 
[
Однако] Баки Чаганиани и еще кое-кто решили идти на Кабул. Мы снялись с места и, придя 
в Аба-Курук, остановились там. На этой стоянке моя матушка Ханум и родичи, оставшиеся в 
Кахмерде, пришли и соединились с нами, пережив большие опасности. 
Подробности  этого  таковы.  Я  послал  Ширим  Тагая  с  Хусрау  шахом,  чтобы  он  проводил 
Хусрау  шаха  доХорасана,  а  потом  пошел  и  привел  моих  родичей.  Прибыв  в  Дехане,  Ширим 
Тагай потерял над собой волю, и Хусрау шах с Ширимом пошли в Кахмерд. Сын сестры Хусрау 
шаха, Ахмед-и Касим, находился в Кахмерде. Хусрау шах подговорил Ахмед-и Касима и они 
стали  обижать  моих  родственников.  В  Кахмерде  было  много  моголов — нукеров  Баки 
Чаганиани с домочадцами. Они втайне сговорились с Ширим Тагаем и решили схватить Хусрау 
шаха  и  Ахмед-и  Касима.  Хусрау  шах  с  Ахмед-и  Касимом  бежали  через  ущелье  Аджар  в 
Хорасан. Причиной такой приязни [ко мне] моголов, видимо, было желание отойти от Хусрау 
шаха  и  Ахмед-и  Касима.  Люди,  находившиеся  при  моих  родичах,  избавившись  от  заботы  о 
Хусрау шахе, вышли из Аджара. Когда они пришли в Кахмерд, люди из племени Асиканчи 
260
, 
подняв  мятеж,  заступили  дорогу  и  ограбили  большинство  моих  домочадцев  и  людей, 
подвластных Баки беку. Сын Кул Баязида, Тизак, был тогда малолетний, он попал в плен и три 
или четыре года спустя пришел в Кабул. 
Наши домочадцы, ограбленные и обобранные, пройдя той же дорогой через Кипчак, что и 
мы, прибыли в Аба-Курук и присоединились к нам. Выступив оттуда и сделав один привал, мы 
посоветовались на поляне Чалак и решили начать осаду. Снявшись с лагеря, я сам и бывшие со 
мной люди из центрального отряда оставались между садом Хайдара Таки и усыпальницей Кул-
Баязида бакаула. Джехангир мирза с людьми правого крыла стал в нашем большом саду, Насир 
мирза и люди левого крыла стали на луговине за могилой Кутлук-Кадама.  
Наши  люди  постоянно  ходили  к  Мукиму  и  вели  с  ним  переговоры.  Иногда  Муким 
выставлял  оговорки,  иногда  говорил  неопределенно.  Это  происходило  в  большой  степени 
оттого, что, когда мы захватили Ширака, Муким тотчас же послал гонцов к его отцу и старшему 
брату. Надеясь на отца и брата Ширака, Муким и затягивал дело. 
Однажды вышел приказ людям главного отряда, правого крыла и левого крыла облачиться в 
кольчуги надеть на коней броню и подойти поближе [к городу], чтобы и оружие свое показать и 
жителей города устрашить. Джехангир мирза [во главе] правого крыла двинулся прямо вперед, 
улицами  и  садами.  Так  как  перед  центральным  отрядом  была  река,  то  я  подошел  с  людьми, 
стоявшими в центре, со стороны могилы Кутлук-Кадама и поднялся на пригорок перед холмом. 
Передовые [отряды] врага начали собираться у моста Кутлук-Кадама — в то время этого моста 
еще  не  было.  Йигиты  из  озорства  проскакали  до  самых  Ворот  кожевников.  Малочисленные 
отряды врага, не ожидая битвы, бежали в крепость. Многие жители Кабула вышли на высокую 
насыпь арка, чтобы посмотреть на бой. Поднимая на берегу густую пыль, враги спустились с 
насыпи вниз. На высоком холме между мостом и воротами, посреди дороги, выкопали много 
глубоких  ям  и  прикрыли  их  хворостом.  Султан  Кули  Чанак  и  некоторые  йигиты,  тесня  друг 
друга, падали на всем скаку. На правом крыле два-три йигита несколько раз дрались на саблях с 
врагами, выезжавшими из садов и с улиц. Так как приказа начинать бой не было, то они с тем и 
воротились. 
Жители  крепости  очень  растерялись.  Муким  через  беков  выразил  желание  прийти,  чтобы 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
106
мне  служить  и  сдать  Кабул.  При  посредстве  Баки  Чаганиани  он  пришел  и  вступил  ко  мне  в 
услужение. Мы обошлись с ним милостиво и ласково, и устранили из его души беспокойство и 
страх.  Было  решено,  что  на  следующий  день  Муким  со  всеми  своими  нукерами,  слугами, 
имуществом и пожитками выйдет из крепости и сдаст ее нам. [Моголы], подвластные Хусрау 
шаху,  были  люди,  привыкшие  своевольничать  и  грабить.  Чтобы  [благополучно]  вывести  из 
крепости  домочадцев  Мукима,  я  поручил  это  дело  Джехангир  мирзе  и  Насир  мирзе,  а  также 
знатным бекам и приближенным, которые должны были вывести из Кабула самого Мукима и 
зависящих от Мукима людей с таким имуществом и пожитками. Стоянку ему мы назначили в 
местности Тепа. 
Утром мирзы и беки отправились к воротам и увидели, что народ сильно бунтует и шумит. 
Они  послали  человека  сказать  мне: «Пока  вы  не  придете,  никто  не  сможет  сдержать  этих 
людей». В конце концов я поехал сам и приказал трех или четырех [бунтовщиков] застрелить, а 
одного  или  двух  разрубить  на  куски.  Шум  утих.  Муким  и  его  люди,  здравые  и  невредимые, 
вышли и водворились в Тепа. В конце месяца раби 
261
 
первого Аллах великий по своей милости 
и великодушию без боя и сражения подчинил и отдал мне царство и область Кабула и Газни. 
Область  Кабула  относится  к  четвертому  климату,  она  находится  посередине  обитаемой 
земли.  На  восток  от  нее  [лежат]  Ламганат,  Пуршавар,  Хаштнагар  и  некоторые  области 
Хиндустана. К западу находится горная страна, в которую входит Карнуд и Гур; теперь в этих 
горах обитают и ютятся племена Хазаре и Никудери. 
К  северу  [от  Кабула]  лежат  области  Кундуза  и  Андар-Аба;  отделенные  от  него  горами 
Хиндукуша, к югу — Фармул, Нагз, Банну и Афганистан. 
[
Область Кабула] — небольшая область; очертания ее продолговатые, вытянутые в длину с 
востока на запад. По краям и границам ее везде горы; крепость Кабула примыкает к горам. Так 
как  на  вершине  горы  над  крепостью  [один  из]  шахов  Кабула  возвел  постройку,  то  гору 
называют Шахи Кабул. Эта гора начинается от ущелья Даварин и кончается в ущельях Дех-и 
Якуб; окружность ее равна двум шери. Склоны этой горы сплошь покрыты садами. Во времена 
царствования моего дяди, Улуг бек мирзы, Ваис Атака, дядька Мирзы, провел на горе арык; все 
сады  на  склонах  горы  орошаются  этим  арыком.  В  конце  канала  находится  местность, 
называемая  Кул-Гина.  Это  уединенный  уголок,  великие  творились  там  беспутства!  Иногда 
шутки ради мы повторяли там, слегка изменив его, такой стих Ходжа Хафиза: 
Хорошее  было  время,  когда  мы  несколько  дней,  без  головы  и  без  ног,  
Жили в Кул-Гина, среди распутников! 
К югу от крепости и к востоку от Шах-и Кабула находится большое озеро; окружность его 
около одного шери. От горы Шах-и Кабул в сторону Кабула текут три небольших ручья; два из 
них находятся в окрестностях Кул-Гина. Возле одного ручья стоит мазар Ходжи-Шаму, возле 
другого находится кадамгах 
262
 
Ходжи-Хизра; оба эти места являются местом гуляния жителей 
Кабула.  Еще  один  ручей  протекает  напротив  мазара  Ходжи  Абд  ас-Самада,  его  называют 
Ходжа-и Рушнаи. 
От горы Шах-и Кабул отходит выступ, называемый Укабейн. Кроме Укабейна там есть еще 
один небольшой отрог. Арк кабульской крепости стоит на этой горе, большое укрепление 
возвышается к северу от арка. Арк стоит на удивительно высоком месте с хорошим воздухом; 
он возвышается над упомянутым озером и тремя полянами, носящими названия: Сиях-Санг, 
Сунак-Курган и Чалак, все они простираются у подножия арка. Эти поляны, когда они зеленые, 
выглядят очень красиво. Летом в Кабуле нередко дует северный ветер, его называют «ветром из 
Парвана». К северу от арка есть дома с окнами, там очень хороший воздух. 
Мулла  Мухаммед  Талиб  Муаммаи  сочинил  такой  стих  в  похвалу  кабульскому  арку, 
посвятив его Ба-ди' аз-Заман мирзе: 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
107
Пей вино в арке Кабула — пускай чаши вокруг, одну за другой.  
Ибо там и гора, и река, и город, и степь. 
Хиндустанец то, что вне Хиндустана, называет Хорасаном, так же как арабы [всё], что вне 
Аравии,  называют  Аджам.  На  пути  между  Хиндустаном  и  Хорасаном  стоят  два  торговых 
города:  один — Кабул,  другой — Кандахар.  Караваны  из  Ферганы,  Туркестана,  Самарканда, 
Бухары,  Балха,  Хисара  и  Бадахшана  приходят  в  Кабул;  караваны  из  Хорасана  приходят  в 
Кандахар.  Кабульская  область  лежит  посредине  между  Хиндустаном  и  Хорасаном;  это  очень 
хороший  торговый  рынок.  Если  бы  купцы  пошли  в  Хитай  или  в  Рум 
263
, 
то  наторговали  бы 
столько же. Каждый год в Кабул пригоняют семь, восемь или десять тысяч коней; из нижнего 
Хиндустана приводят караваны десять, пятнадцать или двадцать тысяч купцов. Из Хиндустана 
доставляют рабов, белые ткани, сахар, сахарный песок и лекарственные зелья. Многие купцы не 
довольствуются при торговле прибылью в тридцать на десять или сорок на десять 
264
. 
В  Кабуле  можно  найти  товар  из  Хорасана,  Ирака,  Рума  это  как  бы  торговая  гавань 
Хиндустана. 
Жаркая и холодная полосы области Кабула [расположены] близко друг от друга. Из Кабула 
можно  за  один  день  пройти  в  такое  место  где  никогда  не  идет  снег;  за  два  часа  дойдешь  до 
такого  места  где  снега  никогда  не  становится  меньше,  хотя  иногда  бывает  и  такое  лето,  что 
снега  [и  там]  не  остается.  Плодов  из  жаркой  и  холодной  полосы  в  местах,  прилегающих  к 
Кабулу, множество. Из плодов из жаркой и из холодной полосы в Кабуле и ближних селениях 
бывает много винограда, гранатов, урюка, яблок, айвы, груш, персиков, слив, ягоды, миндаля, 
орехов.  Я  приказал  привезти  туда  и  посадить  вишневые  саженцы;  выросла  хорошая  вишня, 
деревья и теперь еще разрастаются. 
Плоды  жаркой  полосы — это  например,  апельсины,  померанцы,  и  сахарный  тростник, 
который  привозят  из  Ламгана;  я  приказал  доставить  сахарный  тростник  в  Кабул  и  посеять. 
Кедровые орехи привозят из Ниджрау. С гор, окружающих Кабул, идет много меду, и там есть 
пасеки, с гор, окружающих Газни, меда не доставляют. Кабульский ревень хорош, айва и сливы 
там тоже прекрасные, огурцы — отличные. 
Есть там особый сорт винограда аб-и ангур называется; очень хороший виноград, из него 
делают  пьяные  вина.  Вино  со  склонов  горы  Ходжа - Хавенд-Са'ид  славится  крепостью; 
впрочем, теперь я его хвалю только следуя мнению других. 
Сладость вина знает только пьяный,  
Какая радость от него трезвому? 
Злаки в Кабуле нехороши, но если семена хорасанские, то, в общем, они всходят недурно. 
Воздух  там  очень  приятный,  такого  хорошего  воздуха,  как  в  Кабуле,  сколько  известно,  нет 
больше  нигде  в  мире.  Летом  по  ночам  нельзя  ложиться  без  шубы;  зимою,  хотя  снега  падает 
очень  много,  чрезмерных  холодов  не  бывает.  Самарканд  и  Тебриз  тоже  славятся  хорошим 
воздухом, но там бывает уже слишком холодно. 
В  окрестностях  Кабула  находятся  четыре  хорошие  поляны.  В  северо-восточной  стороне 
лежит поляна Сунак-Курган, от Кабула до нее будет два куруха, хорошая это поляна. Трава ее 
полезна коням, комаров там немного. 
К северо-западу лежит поляна Чалак, в одном курухе от Кабула. Это большая поляна, летом 
комары сильно беспокоят там коней. 
К западу находится поляна Дарарин и еще две — Тепа и Куш-Надир, если считать так, то 
выходит  всего  пять  полян.  Каждая  из  них  отстоит  от  Кабула  на  один  шери;  это  небольшие 
поляны, но трава их очень полезна коням, комаров там нет. Среди кабульских полян нет таких, 
как эти две поляны. 
К  востоку  [от  Кабула]  лежит  поляна  Сиях-Санг;  между  Воротами  кожевников  и  этой 

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме 
 
 
Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках 
 
108
поляной  находится  могила  Кутлук-Кадам.  Так  как  летом  там  много  комаров,  то  эту  поляну 
редко огораживают. К луговине Сиях-Санг прилегает еще поляна Суст-Камари; по такому счету 
вокруг Кабула будет шесть полян, но [особенно] известны четыре поляны. 
Область Кабула — неприступная область; врагу проникнуть в нее трудно. Между Балхом, 
Кундузом и Бадахшаном, с одной стороны, и Кабулом — с другой, лежат горы Хиндукуша; с 
этих  гор  ведут  семь  дорог.  Три  дороги  проходят  через  Панджхир;  выше  всех  лежит  перевал 
Хавак, ниже — Тул, еще ниже — Базарак 
265
. 
Из этих трех перевалов самый удобный Тул, но 
дорога через него немного длиннее; вероятно, по этой причине его и называют Тул. 
Самый прямой путь — через Базарак; Тул и Базарак ведут вниз, в Сар-Аб. Жители Сар-Аба 
называют  перевал  Базарак  Паранди,  так  как  этот  перевал  ведет  к  деревне  Паранди.  Есть  еще 
дорога  через  Парван.  Так  как  между  большим  перевалом  и  Парваном  имеется  еще  семь 
перевалов, то их называют Хафт-Бача. Со стороны Андар-Аба идут две дороги, они сходятся у 
большого  перевала  и  через  Хафт-Бача  ведут  в  Парван.  Это  очень  трудная  дорога.  Еще  три 
дороги идут от Гур-Банда; ближайший путь к парванской дороге лежит через перевал Янги-Юл 
— 
он ведет в Валиан и Хинджан. Другая дорога проходит через перевал Кипчак; она ведет к 
месту слияния рек Кизил-Су и Андар-Аб. Эта дорога тоже хорошая. 
Еще  одна  дорога — через  перевал  Шиберту 
266
. 
Летом,  когда  вода  поднимается, 
[
путешественники], пройдя перевал Шиберту, идут через Бамиан и Сайган, а зимой идут через 
Аб-Дара. 
Зимой  на  четыре-пять  месяцев  все  дороги  закрыты,  кроме  дороги  через  Шиберту;  пройдя 
этот  перевал,  идут  через  Аб-Дара.  Летом,  когда  вода  прибывает,  положение  на  этих  дорогах 
такое же, как зимой, ибо дороги в руслах рек, вследствие высокой воды, непроходимы; если, не 
идя вброд, вздумают пройти горами, то переход труден. Три или четыре месяца осенью, когда 
снега мало и вода стоит низко, — [лучшее] время идти этими дорогами. В горах и в ущельях 
попадается немало нечестивых разбойников. 
Дорога со стороны Хорасана идет через Кандахар; эта дорога ровная и на ней нет перевалов.  
Со  стороны  Хиндустана  идут  четыре  дороги.  Одна  дорога  идет  через  Ламганат.  На  этой 
дороге в Хайберских горах