Топлу Азярбайъан Республикасы Президенти йанында
Yüklə 3,76 Mb. Pdf görüntüsü
|
- Bu səhifədəki naviqasiya:
- AGAYEV İSMAIL AYDIN THE PERSONALITY AND TIME RELATIONS IN THE H. JAVID’S TRAGEDY “KHAYYAM” SUMMARY
- АГАЕВ ИСМАИЛ АЙДЫН ОГЛЫ ОТНОШЕНИЯ ЛИЧНОСТИ И ВРЕМЕНИ В ТРАГЕДИИ Г. ДЖАВИДА «ХАЙЯМ» РЕЗЮМЕ
- Rəyçi: Cümənov Dəyanət filologiya üzrə fəlsəfə doktoru
- КЛАССИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА НА СТЫКЕ СОВРЕМЕННОСТИ Ключевые слова
- Filologiya məsələləri – №02, 2015
- Filologiya məsələləri – №02, 2016
|
ƏDƏBİYYAT 1. Əfəndiyev T. Hüseyn Cavidin ideyalar aləmi. Bakı, 1985. 2. Əlioğlu M. Hüseyn Cavidin romantizmi. Bakı, 1975. 3. Qarayev Y. Meyar şəxsiyyətdir. Bakı, 1988. 4.H.Cavid. Əsərləri. V cild. Bakı, 2005. 5.Məmmədov M. Acı fəryadlar, şirin arzular.Bakı, 1983
The aesthetic features, romantic thoughts with the help of the given identity are investigated in the article.Philosopher-poet Khayyam’s thoughts about life, human and time are explained here as needs of the contemporary period he lived. Khayyam’s revolt idea, domestic concern is the same with Javid’s and like – minded intellects’ concern and truth. H.Javid understood the tragical content of the environment he lived and he expressed his opinion to the experiences of time with this tragedy. Here also given that playwright tried to analyze not only east history, but also the period of complicated contradictions, current social environment, political and moral prinsiples.
ОТНОШЕНИЯ ЛИЧНОСТИ И ВРЕМЕНИ В ТРАГЕДИИ Г. ДЖАВИДА «ХАЙЯМ» РЕЗЮМЕ В этой статье исследуются художественные и эстетические аспекты и отношения личности и времени которые выдан с помощью романтическими идеями в трагедии «Хайям». Мысли о жизни философ-поет Хайяма, о людях и о времени объясняется с точки зрения периода он жил. Восстание идея внутренные беспокойство Хайяма и его единомышленников то же самое с беспокойствием и истиной Джавида и его современники. Г. Джавид воспринимал трагическое содержание окружающей среды и с этой трагедией выражал свое мнение на орыт времени. Драматург тут описывает историю востоко, кроме того видно что, он попытался проанализировать социальную сферу и период в сложный противоречия, политические и моральные принципы окружающей среды в которым жил Rəyçi: Cümənov Dəyanət filologiya üzrə fəlsəfə doktoru Filologiya məsələləri – №02, 2016
276 МАХИРА КУЛИЕВА Институт Литературы имени Низами НАНА, Доктор филологических наук, профессор Mahirahamid@mail.ru
Ключевые слова: божественная любовь, мирская любовь, вознесение, Аналхакк, погрешность, рухуллах
В средние века выбранный многими поэтами национальный и духовный путь самовыражения опирается на понятие eşq (эшг-любовь), в широком понимании слова считающегося высшим и крайним пределом любви. Эшг – это божественный свет, дается не учением, а Всевышним. Эшг представляет собой духовный ураган, порожденный душой во внутреннем мире. Что касается смысла слова «эшг»: первая буква - эйн – научное познание Хакк- Истины (Всевышнего), вторая буква - шин – любовь и притязание к Истине (Всевышнему), третья буква - гаф – близость с Истиной (Всевышним) (1, 72) Мирская (человеческая) любовь – эшг представляет собой милость Всевышнего сыну человеческому, расцениваемая в классической литературе как «беспредельная любовь», «величие государя любви», «бескрайнее здание», «плод любви, подаренный Всевышним». По мере подхода к современности в творчестве поэтов и писателей мирская любовь получает все большее распространение. Поскольку божественная любовь со временем впиталась в душу разумных и зрелых людей, сделала их путниками в караване, ведущем к истине, справедливости, уважению, чести и достоинству. Однако воспевание мирской любви вовсе не свободно от присущих классической традиции характерных особенностей. В воспевании современной любви возлюбленная-возлюбленный и их партнеры, изображаются символическими образами – мотылька и свечи, цветка и соловья. В творчестве Алиаги Вахида воспевание мирской любви проявляется в двух формах:
1. Воспевание любви используемыми в творчестве Физули и в классической литературе терминами (возлюбленная и возлюбленный, мотылек и свеча, цветок и соловей и пр.) 2. Оценка и раскрытие любви с использованием выражений и терминов Корана (рай, ад, тленный, суетный и др.). Рассмотрим творчество великого поэта-газельхана ХХ века Алиага Вахида: Bu eşq aləmini eşqə düşməyən bilməz, Bilərmi, yanmasa şəmin şərəfini pərvanə? (3, 62) Мир любви не поймет не бывший в нем, Может ли знать достоинства свечи не сгоравший в нем мотылек? В написанном на основе поэтического искусства истифхам (istifhəm – поэтический троп в классической восточной литературе, построенный на поэтическом вопросе)- этом двустишии поэт спрашивает, может ли, мотылек, не сгорая во славу свечи, быть приручена любовью? Это двустишие Алиаги Вахида написано под влиянием следующих строк Физули:
Filologiya məsələləri – №02, 2015
277 Əhli-qədrəm yanalı eşq oduna pərvanəvəş, Sürmeyi-çeşm eyləmişlər şəmlər xakistərim (2, 237) Я благодарствую, возгорая в огне любви подобно мотыльку. Свечи пеплом моим красят глаза свои подобно сюрме. Обратимся к другому образцу: Axır ağlatdın məni, biganələr gülsün mənə, Şəm tək yaxdın məni, pərvanələr gülsün mənə (3, 65) Наконец заставила ты заплакать меня, пусть равнодушные смеются надо мной, Как свечу сожгла меня, пусть мотыльки смеются надо мной У Физули: Ey Füzuli, yanıram kim, nə üçün ol üzü gül, Mənə yanar od olur, özgəyə şəmi məfhil (2, 222) Эй, Физули, сгораю я, почему эта цветаликая, Меня воспламеняет, а другим служит подсвечником Алиага Вахид жалуется на безразличие возлюбленной, на подверженность смеху равнодушных, и смеху мотыльков, в то время, когда сгорает как свеча. А в двустишии Физули написанном с обращением к самому себе, с Вахидом совпадает то, что в то время как поэт сгорает от любви к возлюбленной, возлюбленная словно мотылек вьется вокруг другого. Алиага Вахид выступает в роли представляющего эти двустишия Физули с точки зрения современности. Atəşi-rüxsarını gördü könül pərvanəsi, Gəl dolanım başına, yandırma bu pərvanəni (3, 100)
Məni rəşk oduna pərvanə tək, ey şəm, yandırma, Yetər, xurşidi-rüxsarın çıraği-bəzmi-əğyar et!(2, 94) Меня, словно мотылек огнем зависти, о свечка, не воспламеняй, Остановись, солнечным ликом не освещай сбор недоброжелателей! В обоих двустишиях как бы ни нравилось влюбленному сгорать в огне, находит отображение мысль о том, чтобы стать свободным от желания быть сожженым от красоты «солнечноликой» и «огненноликой». Словно между этими мыслями не прошли столетия, стихотворения написаны для дополнения друг друга. Просто в языке Алиаги Вахида по сравнению с Физули привязанность к народному языку (выражения в народе «Gəl dolanım başına» - «Да возьму все
В подавляющем большинстве газелей поэт, выступая на стыке классических наследственных традиций с народным творчеством, показывает свою индивидуальную манеру и стиль. Хотим подчеркнуть, что как бы Алиага Вахид и поэты XIX-XX столетия в целом не отображали общественно-политическую и культурную жизнь в своем творчестве, в той или иной форме их творчество было связано с классической литературой, классической теорией, с наукой того периода и, самое главное, Кораном, являющимся источником назидания, мудрости, наставления, его тематике и морали. Это соображение находит свое отображение и в книге А.Зейналова: … Он (он - Алиага Вахид – прим.автора), вопреки воле написав ряд идеологических статей, выдержав всякого рода лишения и невзгоды, старался сохранить классические традиции (4, 11) Filologiya məsələləri – №02, 2016
278 Aləmi-eşqdə qanuni-məhəbbət belədir: Bülbül həsrət gülə, pərvanə gərək odda yana!(3, 20) В мире любви закон любви таков: Соловей должен тосковать по цветку, мотылек - сгорать в огне!
Bu eşq aləmini eşqə düşməyən bilməz, Bilərmi, yanmasa şəmin şərəfini pərvanə?(3, 62) Этот мир любви не поймет в нем не бывший, Может ли знать достоинства свечи не сгоравший в нем мотылек? У Физули: Əhli-qədrəm yanalı eşq oduna pərvanəvəş, Sürmeyi-çeşm eyləmişlər şəmlər xakistərim (2, 237) Я благодарствую, возгорая в огне любви подобно мотыльку. Свечи пеплом моим красят глаза свои подобно сюрме.
Nə pərvanə doyar bir şöləyə, nə şəm bir ahə, Füzuli sanma kim, bənzər sənə aləmdə hər aşiq (2, 197) Мотылек не ненысытится одного языка пламени, свеча одного вздоха Физули, ни один возлюбленный не сравнится с тобой на белом свете.
Şəmi qürbilə təfaxür qılma, ey pərvanə kim, Xirməni-ömrün göyər bərqi-fənadən ənqərib (2, 84) О мотылек, не гордись близостью со свечой Скоро жизнь твоя погаснет одним воспламенением. Указанные двустишия лишний раз подтверждают высказанную выше мысль. 2. Алиага Вахид описывает любовь выражениями и терминами из Корана: Olsa hər kim sevgilim, hüsnü cəmalın qaili, Olmaz aləmdə, inan gülzari-cənnəti maili.
İndi ki, rəna gözəllər can alırmış naz ilə, Bilmirəm, tanrım neçin xəlq eyləmiş Əzrayili?! Раз красавицы-сердцеедки убивают кокетством, Не знаю, зачем Всевышний создал Азраила?!
Tutdu ol zülfi-pərişan dövri-ruyin yarımın, San bulud olmuş fələkdə tazə ayın hayili. Разбросанные волосы затмили круглый лик возлюбленной моей Подобно облакам, затмивших молодой месяц.
Cənnəti-əlanı sevməz, hurü qılman istəməz, Bu pərilər eşqinin hər kəs ki, olsa naili (3, 89) Не любит райские сады, не желает гуриев, Тот, кто вкусит любовь этих пэри. В первом двустишии поэт сранивает свою возлюбленную с раем Наим (Наим – одна из степеней Рая. Известно, что у рая семь степеней: самая высшая степень аль-Фирдавс. После аль-Фирдавса, по степени почётности идут джаннату-аднан, джаннату хульд, джаннат ан-наим, джаннату маьва, дар ас- Filologiya məsələləri – №02, 2015
279 салям, дар аль-джалаль – прим. автора), который выделен для людей с добрыми делами (Коран, сура Раад, 29-й аят, сура Хадж, 56-ой аят), во втором двустишии сравнивает возлюбленную с Азраилом (Азраил – ангел смерти), которая своим кокетством убивает возлюбленного, в третьем двустишии же подчеркивает отсутствие нужды в рае и его гуриях и ангелах, тех кто познал любовь пэри. Поэт в вышеуказанных образцах усиливает сущность современной любви терминами и выражениями, используемыми в классической традиции, сооружая между периодами литературы мост, и этим мастерски выдвигает на передний план свойственное обоим периодам художественное табло. Qiyamət macərasından məni qorxutma, ey zahid, Qiyamətdir mənə ol qaməti-rənayə baxdıqda.(3, 14)
Противопоставляющий два противположных значения одного слова – «qiyamət» (первое значение этого слова – конец света, судный день, второе -
порога Аллаха. Так как он видит судный день, лишь глядя на стан сердцеедки- красавицы. В первой строке поэт косвенно указывает и на аяты «Участь неверных – ад» (сура Раад, 35-ый аят) и «В тот день (в судный день) воля лишь Аллаха» (сура Хадж, 56-й аят). А «qiyamət» во второй строке представляет собой крик души перед красотой. Среди ведущих тем классической литературы особое место занимают верования о символичности духа и жизни Исы (Иисуса – прим. автора), вознесении Исы на небеса. «Дыхание Исы», будучи символом, нашло свое отображение и газелях Хагани и Саиба Тебризи. В творчестве Физули эта тема выражена поэтически со всей своей пестротой: Aşiqə şövqünlə can vermək ikən müşkül deyil, Çün Məsihi-vəqtsən, can vermək asandır sana. (2, 58) Возлюбленному не трудно отдать душу желанием твоим, Ты подобно Исе Месиху, жизнь отдать легко тебе. Или же:
Can bağışlardı ləbin izhari-göftar eləyib, Vurmadan İsa ləbi canbəxşlikdən dəm hənuz (2, 159) Губы твои даруют жизнь своим разговором, До того как, Иса дыханием не даровал жизнь. Если в этом двустишии Физули влюбленного приравнивает к Исе, во втором двустишии дар Божий (т.е. любовь) затемняет дарование жизни Исой (6, 197). Одним из путей донесения божественных истин Великого Аллаха до людей является занявшее важное место в исламской истории явление вознесения. Вознесение, являющееся одним из самых больших чудес пророка Мухаммеда, нашло достойное место не только в истории, мировой литературы, но и в творчестве самых важных и значительных писателей (7, 45) Физули в чудной форме, изысками красноречия написал каждую из традиционных тем Востока, среди которых значимое место занимает вознесение. Поэт, желая продемонстрировать преимущества пророка Мухаммеда, на основе предания о возвышении пророка Исы до четвертого уровня, сранивает этих двух Filologiya məsələləri – №02, 2016
280 пророков. В следующем двустишии поэта, пророк Иса, воспарив на небеса, захотел дойти до вознесения пророка Мухаммеда, однако цели своей достигнуть не смог: Əzmi-çərx etdi Məsiha ki, bula meracın, Yetmədi mənzili-məqsudə təriqi-tələbi (2, 304)
В творчестве Алиаги Вахида поэтические моменты Физули один за одним нашли свое отображение, просто поэт использовал эти вопросы в качестве символа для демонстрации красоты и особенностей влюбленного и возлюбленной, в некотором роде пытался акцентировать поэтическую форму и содержание за счет этих используемых символов: Sən Məsiha nitqsən, əhya edərsən mürdələr, Kim, nədir İsa sənə həmtaliq etsin, dilbəra!(3, 27) Ты красноречива подобно Исе, воскрещаещь мертвых Красавица, кто Иса, чтобы быть тебе ровней. Причина и его результат этого двустишия, написанного на основе являющейся самой редкой формой восточной поэтической системы -
данной тематикой. В первой строке стыд Луны при виде лика красавицы, во второй строке же причина этой стыдливости – отражение им солнечного света лика красавицы (иными словами, свет Луны это ничто иное как отражение яркости солнечноликой красавицы) - сугубо почерком Физули было написано Вахидом. Словом «Həya» (застенчивость) поэт намекает на значения слова «Həyy» - живой. Так, быть застенчивым свойственно близким к Истине людям. А слово «Həyy» («Живой») указывает на благочестивых. Те, у кого душа жива любовью к Всевышнему никогда не умрут (1, 206). Что касается второго двустишия, поэт краткой метафорой идентифицирует любимую с речью Исы, несмотря на то, что Иса является Рухуллахом (Рухуллах - эпитет Коранического пророка Исы, в значении обладающий святым духом), поэт, видя в воображении своем присущие ему качества у своей любимой, в двустишии выдвигает на передний план отсутствие необходимости в пророке Исе.
Между классической традицией и современной литературой есть столетия. Но на протяжении этих столетий ни классическая литература не теряет своих преимуществ, ни современная литература не исследуется без него. Порой, анализируя литературу, мы ставим перед творчеством поэта такие преграды, как «один период», «общественно-политико-культурное положение». Мы также в своих исследованиях повествуем о «господствующей позиции времени». Но если творчество мастера слова привязано к корням, Корану, народному творчеству и оно изучается массово, эта традиция и богатые тематические пласты исчезнуть не могут. Просто в качестве начальной идеи на раннем этапе эти вопросы находят свое отображение в литературе более подробно, в последующие периоды – современной литературе же, в поэзии, символично, в рамках понятий и содержания. Filologiya məsələləri – №02, 2015
281 Подробность и лаконичность тем, а также их отображение в классической и современной литературе можно уподобить структуре Корана. Таким образом, приходим к выводу, что в классической литературе тема «Признание Исы как духа и символа жизни», намекает на содержание Корана и этим создает цельное табло пророка Исы. А у не вмещающего свое творчество ни в какие ограничения и рамки Алиаги Вахида же этот содержательный пласт о пророках символизированными выражениями переносится в литературу. Одним из самых вызывающих большой интерес сформировавшихся тем классической литературы является широко распространившееся в творчестве писателей и поэтов современной эпохи, столетиями заставляющее задуматься мыслящих и мудрых поэтов выражение «Аналхакк» («Я есть Истина») (8, 18) С.Шихиева в одной из своих статей пишет, что допускающие выражение «Аналхакк» поэты-мыслители обычно обращались к этому выражению по поводу Халладж Мансура и высказали разное отношение (8, 21) Исследовательница, большую часть научной деятельности посвятивший изучению Насими, его предшественников и последователей на основе надежных источников, а также правильному изложению выражения «Аналхакк» («Я есть Истина»), в статье ««Аналхакк» в трактовке Руми и Насими» пишет: «Автором этой метафоры в понимании «Я есть Аллах» является «Халладж Мансур» (8, 18) Одним из интересных моментов статьи является данное этому выражению разъяснение в трактате Джалаладдина Руми «Fihi məfih» - «Фихи ма фихи» («В нем то, что в нем»): «…«Аналхакк» это большое самоуничижение. Так как говорящий «Я раб» доказывает 2 существа: себя, и Аллаха. Но говорящий «Я есть Аллах» свел себя на нет, развеял по ветру. Скажет - «Я Аллах», то есть меня нет, есть лишь Он. Кроме Аллаха нет сущего, я ничто состоящее из ничего. В этом уже есть самоуничижение. И поэтому народ не поймет» (8, 18). При изучении «Избранных произведений» А.Вахида связь классического наследия с современным наследием привлекает внимание с различных сторон. Господство времени над всем не требует никакого доказательства. И в этом смысле стоящие перед литературой требования, отражение образа общестенно- политической жизни в художественной литературе, общая стилистика и теоретическая система литературы, и, безусловно, индивидуальная манера, тоже оказывают свое влиние на литературу. Однако несмотря на все это, подавляющее большинство традиционных сюжетов и в том числе «Аналхакк» все еще остаются в современной литературе. Просто отображение тем в литературе в определенной степени перекликается со временем, представляется с точки зрения нового подхода. В классическом наследии традиционные темы будучи неким началом записываются в подробностях, как мы отмечали, и для обеспечения закрепления мысли в той или иной форме обращаются к Корану, что служит правильному и ясному пониманию значения и содержания, и художественности, и данной мысли. Что касается современной литературы, темы, сформированные временем и высеченные в умах, не вникая ни в какие подробности, нашли свое отображение в литературе в символизированной форме. И этим, перед глазами оживает большая картина, одной стороной связанная с классической литературой, другим же – с современной литературой. Разъясним нашу мысль примерами, приводимыми из наследия Шейха Ибрагима Гюльшени Бардаи и Алиаги Вахида: Birdir iki söz vəhdətə nisbət,
Filologiya məsələləri – №02, 2016
282 Bu Gülşəniyi Həqq «qulhüvəllah» (9, 350) Эти два слова указывают Единого и Единственного Это Гюльшени и «куль хуаллаху ахад» (Куль хуаллаху ахад - Он есть Аллах Единый и Единственный)
Allaha zikr edərəm şövqi ilə yanaram, Deyənə inanıram «la ilahə illəllah» (9, 351) Помяну Аллаха, воспламенюсь Его желанием, Верю говорящему «ла илаха иллалах» (ла илаха иллалах - нет божества, кроме Аллаха) А Алиага Вахид пишет: Müxalif əhlinə baş əymə, sən də Mənsur ol, Həqiqət üstə çəkilsən də darə, yalvarma! (3, 19) Не склоняй перед голову перед противноком, и ты будь Мансуром, Если из-за «Истины» тебя казнят, не моли! Алиага Вахид, не используя выражений «нет божества кроме Аллаха» или же «Он Аллах», одним словом «Истина» указывает на Творца, а под словом «казнь» указывает на казнь Халладж Мансура и в то же время на все высказанные различные смысловые пласты и обяснения слова «Аналхакк», создает табло этого явления под ракурсом единства классической и современной литературы целиком. В отличие от мысли - «к выражению «Аналхакк» обращались по поводу самого Халладж Мансура» - в упомянутой статье С.Шыхыевой в журнале «Азербайджанское востоковедение», в творчестве Алиаги Вахида под выражением Мансур, полагаю, касались не только моментов Мансура по этому вопросу, а коснулись вопроса «Аналхакк» в целом, включая и Насими. Неоднократно рассматривая творчество А.Вахида наблюдаем, что наряду с именем Мансур, и слова «dar» (казнь), «zülf» (волосы) широко использовались в его творчестве в качестве символов, указывающих «аналхакк». С.Шыхыева, указывая на многозначность выражения «dar» (казнь), пишет: «Мансур был казнен волосом «həblülmətin» (пряжа, веревка…). Казнь Мансура спасает его от мучений потустороннего мира (8, 20). Эта мысль нашла свое отображение и у Алиаги Вахида: Eşq aləmi üşşaqə bir vadiyi-möhnətdir, Fərhadı salıb dağə, Mənsuru çəkib darə (3, 71)
Любовь, оцененная как долина страданий, объединяет в себе всех влюбленных. Вахид, различая объединенные под понятием «eşq» («любовь») - «эшк» влюбленных, отражает отчуждение Фархада и казнь Мансура поэтическим тропом «təfriq» («тафриг» - различение, поэтический троп в восточной
божественную любовь в лице Мансура. И этим, поэт с легкостью от божественной любви переходит к человеческой- мирской любви, если с одной стороны показывает их связь, с другой стороны, различая их, противоставит лицом к лицу. И это естественно. Жизнь устроена на дополняющей одна другую любви. Filologiya məsələləri – №02, 2015
283 Порой Алиага Вахид, уподобля любовь Мансуру, пишет: Eşq əhlini təbiət özü imtahan edib, Məcnunu dərdi hicr ilə, Mənsuru dar ilə –(3, 53)
И в двустишии человеческая любовь противопоставляется с божественной любовью, отмечается необоходимость прохождения через жизненное испытание каждого влюбленного. Одним из значимых черт творчества А.Вахида является то, что большую любовь – божественную любовь индивидуализировав с человеческой любовью, иногда же, большую любовь, противопоставляет их другу другу. Из этой части можем прийти к выводу о том, что А.Вахид как поэт- газельхан, не удовлетворившись тем, что является продолжателем школы Физули и поэтом, обеспечивающим жизнь газели в самобытной форме, воспользовался в своем творчестве из многих классических поэтов. Выразим нашу мысль словами самого поэта: «…я песчинка земли ног великих Физули». «Лейли и Меджнун» относится к бессмертным произведениям мировой литературы, воспевающим высокую, священную и великую любовь. «Лейли и Меджнун» со дня создания засверкал в нашей поэзии как солнце. Написанные после него все глубокомысленные, философски наполненные стихотворения, различные газели выражающие вечные трепетания человеческого духа и бесконечные переживания любви, получили свет у этого солнца (10, 8-9). В газелях Физули уделил много места «Лейли и Меджнун»у, даже величие своей любви оценил, сравнив себя с образом Меджнуна. Məndə Məcnundan füzun aşiqlik istedadı var, Aşiqi-sadiq mənəm, Məcnunun ancaq adı var (2, 139) У меня таланта любить намного больше чем у Меджнуна Верный влюбленный лишь я, У Меджнуна есть лишь имя Эта тема, занимающая важное место в газелях Вахида, с точки зрения содержания составляет идентичность с Физули. Поэт пишет: Mənim aşiqliyim, Məcnundan artıqdır, bilir aləm, Onu yad eyləməz hər kim məni-rüsvayə baxdıqda (3, 15)
Или же:
Məni zənn etməyin Məcnundan əskik, Mən ondan yüksəyəm əfsanələrdə (3, 44) Не считайте меня ущербней Меджнуна, В легендах я выше него. Любовь является светом, красотой великого Аллаха. Истинной любовью является именно любовь к Великому Аллаху (11,490) Говоря словами Сираджеддина Гаджи: «Только любовь к великому Аллаху является настоящей любовью. Влюбленный в него человек любит созданных ради создателя» (12, 7). Согласно Физули, любовь является одним из великих богатств для человека. Как для достижения каждого счастья труд и трудности необходимы, так не легко достичь встречи с возлюбленной: Yarəb, bəlayi-eşq ilə qıl aşina məni, Bir dəm bəlayi-eşqdən etmə cüda məni (2, 25)
Filologiya məsələləri – №02, 2016
284 Страданиям любви, господь, всецело посвящай меня, С любовной мукой ни на миг, молю, не разлучай меня (перевод А.Старостина) Эту мысль Физули, наслаждающегося бедами и невзгодами любви, ставящего тоску от любви выше счастья, Алиага Вахид в своем творчестве расценивал как перенесение любящими на пути этой любви тысячи напастей: Məni sevən gərək eşqində min bəla çəksin, Keçirdə xoş gününü möhnətü məlalım ilə (3, 52) Любящий меня в любви своей тысячи бед испытать должен, Поменять приятные дни в печали обо мне. В литературе Юсиф (Юсиф – Иосиф Прекрасный, библейско-коранический образ, сын Иакова (Якуба)) является символом красоты и чистоты, духовной высоты. Красота Юсифа в литературе используется как клишерованная метафора. Каждый мастер слова по-своему пользуется этой тематикой. Не случайно, что в Коране она называется самой красивой киссой (кисса - жанр классической восточной литературы с религиозно-нравоучительным содержанием) (Сура Юсиф, аят 3). В стихотворениях классиков тематика киссы Юсифа в основном была представлена поэтическим тропом «təlmih» - талмих (талмих-поэтический троп классической восточной литературы, построенный на тонком намеке на известное сказание, предание и т.д. – прим.автора ): продажа Юсифа на невольничьем рынке; его красота; достижение им имущества и знати. Согласно киссе, жена падишаха влюбляется в своего раба. Это становится темой для пересудов, притцей во языцех, ходят сплетни и порицают Зулейху. Hər zəban bir tiğdir guya Züleyxa qətlinə, Yusifi almaqda əhli-eşq bazar eyləğəc (2, 98) Каждый язык подобно мечу для казни Зулейхи, Купив Юсифа на базаре влюбленных Физули первым двустишием указал на 31 аят суры Юсиф с содержанием - (женщины увидев Юсифа) … воскликнули «Аллах! Это не человек. Это некий ангел, что дорог (Аллаху)!» В творчестве Физули нашли свое отражение все вышеперечисленные эпизоды, связанные с Юсифом. В художественном наследии Вахида широкое место занимают восхваление Юсифа, его красота: Mənə vəsf eyləmə, zahid, bu qədri Yusifin vəsfin Ki, haşa Yusifi-Kənan ola bu hüsnü zibadə (3, 39)
В другой своей газели Алиага Вахид поэтически описал любовь Юсифа к Зулейхе, и сцену засаживания Зулейхой Юсифа в тюрьму. Yusif də Züleyxanı məhəbbətlə sevirdi, Saldırdı Züleyxa onu zindanə, tələsmə (3, 58)
Алиага Вахид, поэтически описывая определенные моменты киссы, как Лейли и Меджнуна, так и Юсифа с Зулейхой, порой расценивает эту мирскую любовь как самую высокую, недостижимую вершину любви, а иногда, например, событие в вышеуказанном двустишии, записывает в такой форме, словно пытается продемонстрировать его бедственные стороны более наглядно. Filologiya məsələləri – №02, 2015
285 В первом случае поэт выступает прожившим полную любви жизнь, во втором случае – в качестве влюбленного, утешающего себя из-за того, что не обрел полной любви жизни. Слово является мерилом поэзии, оценивающим его критерием. Поэзия Физули потому свежа и нова, что эта поэзия словом постоянно углубляется в смысловые глубины.(13, 91) В Коране слово оценивается выражением «la ilahə illallah» - «ля илаха илаллах» (нет божества кроме Аллаха), являющимся символическим догматом Таухида (Таухид – один из основных и фундаментальных догматов Ислама,
оценивается прекрасным деревом (финиковым деревом) с «крепко стоящими на земле корнями, возвышающимися в небеса ветвями» (Сура Ибрахим, аят 24). Это, если с одной стороны указывает на беконечность слова, с другой же стороны является указнием на достижение в результате некоей истины следующих за выражением «ля илаха илаллах», то есть многочисленных этапах дервишества и мистицизма, и духовного и физического приобщения с данной истиной к таухиду. (1, 184) Именующий себя «я песчинка земли ног выдающихся Физули» Вахид, оставшись верным, наряду с гениальным Физули, традициям многих других классиков, не забыл оценить и «слово». Мухаммед Физули призывает уберечь достоинство слова от позора. Нижеследующее двустишие, написанное в одной из форм «хитаб»а – (хитаб - поэтический троп, построенный на художественном
им пользоваться: Gər çox istərsən, Füzuli, izzətin, az et sözü Kim, çox olmaqdan qılıbdır çox əzizi xar söz (2, 67) Физули, если хочешь уважения, меньше говори Что, многих уважаемых опозорило многословие. Что касается Вахида, и он с одноименным видом обращения обращаясь к себе, призывает не забывать слова, не затягивать разговор, и этим уберечь слово от вреда. Vahid, tuli-kəlam eyləmə çox saxla dilin, Sözü az et, olasan, bəlkə, zərərdən xali (3, 88) Вахид, не многословь, придержи язык Уменьши слова свои, может избежишь потерь Несмотря на проживание в различной общественно-политико-культурной жизни, цели и намерения обоих поэтов заключаются в обеспечении ценности «слова», выражении малыми словами глубоких мыслей. В этом смысле проследим смысловые оттенки одного и того же слова – слова «xəta» (ошибка) - в литературе средних веков и современного периода: В кита (кита - монорифмическая жанровая форма в восточной поэзии) Физули говорится: Ey xətaləfzilə Quranın şükuhun sındıran, Möcizi-ayəti-Qurandan həzər qılmazmısan? – Эй своим ошибочным словом поломавший величие Корана, Не пугает ли тебя волшебство аятов Корана?
Этим двустишием поэт указывает на единую и неизменную структуру Корана после смерти пророка Мухаммада, на речитацию Корана, на правила, соблюдаемые до, во время и после речитации Корана, на соблюдение аята «когда Filologiya məsələləri – №02, 2016
286 хочешь читать Коран, уповай на милость Аллаха», которая обеспечивает душевное спокойствие влюбленных во Всевышнего. Под понятием «Xətaləfz» (ошибочное слово), чувствуется приглашение спокойным, медленным речитативом читать Коран, которое считается самым высшим поклонением Всевышнему, не торопиться и быть далеким от грубых и малых ошибок». В творчестве Физули использовались и такие значения слово «xəta» - как совершить ошибку, заблудиться, солгать, оклеветать: Füzuli, aşiqə onlar ki, derlər tərki-eşq eylə, Deməzlərmi xəta, təğyir qıl hökmi-qəza eylə.(2, 128) Физули, они говорят влюбленному, отрекись от любви Не ошибаются ли они, противься этому. Хотя Физули в двустишии и обращался к себе, настоящая его цель заключается в пробуждении народа от спячки. В некотором роде поэт противоречивым образом противопоставляет слово «прощающий», являющееся одним из 99 имен Аллаха, с виновным, пытающимся уповать на Всевышнего. Как применялось используемое и в классическом, и в современном творчестве в своих разнообразных значениях «xəta» (ошибка) в творчестве А.Вахида? Ol ahugözlü məni qorxuram xətaya sala Ki, fitnəsilə çox aşiqləri güdaza verib.(3, 31) Газелеглазая, боюсь, меня в ошибку ввергнет Кознями своими многих в жертву отдала (3, 31) Məst çeşmindir baxan çini-şəri-zülf içrə, Ya ki, ey ayinərux, ahu Xətadan görünür (3, 300)
Xəta etdim, könül verdim vəfasız nazənin yarə, Bu cüzi eşqimiz, Vahid, dönüb bir dastan oldu (3, 308)
Поэт в первом двустишии боится впасть в грех из-за козни газелеглазой красавицы. Во втором двустишии это слово – «Xəta» - было использовано в значении места, в третьем двустишии в значении «ошибки». Следовательно, в современной литературе наряду со всеми значениями слова широко используется и значение «совершить грех». Во вступлении к «Избранным произведениям» А.Вахида под названием «Вахид нашей поэзии» (в данном случае слово «вахид» имеет смысл еще и единственный – прим. автора.) С.Кулиева пишет: «В ряде газелей А.Вахида есть такие двустишия о среде, судьбе, жизни народа, которые можно включить в ряд мудрых выражений, которое может быть признано значимым для всех периодов» (3, 9). Поэт писал: Aciz xəta qılırsa, ətayə ümidi var, Heç yerdə yox xilas yolu zülmkar üçün…(3, 9) Если беспомощный совершит ошибку, есть надежда на прощение, Нигде нет пути спасения для угнетателя… Filologiya məsələləri – №02, 2015
287 Поскольку Алиага Вахид был продолжателем поэтических традиций, свойственных Физули в современную эпоху, хотим несколько раскрыть вышесказанное. Так, если в первой строке нашло свое отображение традиционная тема – мысль о «рабе», «ошибке» и «прощении», во второй строке эта мысль еще более усовершенствуется мудрым выражением. А это с точки зрения и содержания, и поэтики усиливает смысл двустишия. Изучая «Избранные произведения» Вахида становимся свидетелями того, что большинство его взглядов были обоснованы поучениями, афоризмами, мудрыми выражениями и пословицами: Torpaq dolsun çeşminə, torpaq satan namərdlərin, Mərd odur ki, düşmənə can versə, torpaq verməsin…
Yüklə 3,76 Mb. Dostları ilə paylaş:
|