Tili, adabiyoti va folklori instituti, alisher navoiy nomidagi davlat adabiyot muzeyi, urganch davlat universiteti

хамсоведение
(написание пятериц) в узбекской классической 
литературе, берет свое начало не с XII века – с творчества Низами Гянджави 
и Амира Хусрава Дехлави, как это утверждают традиционно, а, надо 
полагать, еще раньше. Корни написания «пятикнижий» уходят далеко вглубь 
седой древности. Весь мир знает историю создания Пятерицы пророком 
Моисеем в XI-VI веках до н.э. Она состоит из книг «Бытие», «Исход», 
«Левиты», «Числа» и «Второзаконие». История мировой литературы хорошо 
знает «Пятикнижие» Конфуция, созданное 2500 лет тому назад: «Шицзин», 
«Шуцзин», «Ицзин», «Лицзи», «Чуньцю» [2]. Хотя в плане содержания и 
поэтического стиля нельзя ставить знак равенства между «Пятерицами» 
Моисея и Конфуция, с одной стороны, и «Пятерицами» Низами, Дехлави, 
Навои – с другой, как термин они узаконились в литературоведческой науке.
В истории мировой литературы много памятников, написанных по 
мотивам произведений фольклора, или «навеянных» сюжетами «Хамсы». 
Вспомним классические поэмы о Рустаме-Достана, (грузинская т.н. 
«Ростомиани»), Бахраме (т.н.Барамгуриани, Барамиани), Лейли и Меджнуне 
(Леил-Маджнуниани), Гороглы, Алпамыше, Робинзонаду, Петреиду, 
Джангариаду, Гэсэриаду, поэм об Иосифе Прекрасном и многие другие 
шедевры мировой классической поэзии. Все они настолько своеобразны, что 
называть их плагиатом или переводом – просто кощунство. 
Многие исследователи считают, что, например, Алишер Навои при 
создании своих поэм из «Хамсы» и «Языка птиц» подражал великим Низами, 
Джами, Фариддиддину Аттару. Они пишут так, что Навои выглядит поэтом 

---

510 
посредственным, подражателем, не являющимся оригинальным творцом.
Гарольд Лемб (Harold Lamb) в своем романе «Бабур – Тигр. Глава царства 
Великих моголов» (Нью-Йорк, 1961) пишет:
« Indeed Ali Shir was an incomparable person. He was not so much Sultan 
Husain’s minister as his friend. No other man has written so much and so well the 
Turki language. He also completed a divan in Persian, and some its verses are not 
bad, but most of them are poor. He imitated the book of the letters of Moulana 
Jami, collecting some of them and writing others himself, with the idea of 
furnishing every reader with a letter to suit his own need» [3]. 
Перевод: « Алишербек был человеком бесподобным. Он был 
министром при дворе своего верного друга Султана Хусейна, но никакое 
сравнение с ним неуместно. Нет такого человека, который написал бы на 
тюркском так много и так великолепно, он даже составил целый диван – 
сборник газелей на персидском языке. Отдельные стихи не так уж плохи.
 
Но 
большинство их выглядит неважно, серовато. Он зачастую подражал 
сочинениям великого Джами»[4].
На самом же деле, после Низами Гянджави написание пятериц в 
персидско-тюркозязычной литературе превратилось в добрую традицию. А в 
творчестве Алишера Навои эта традиция напоминала не столько 
личное
творческое соревнование между ним и Низами – Дехлави – Джами, сколько 
доброе состязание между персидским и тюркским языками, культурами и 
литературами. 
Здесь следует отметить особую заслугу Навои. Великий поэт, создав на 
тюркском – староузбекском – языке свою «Хамсу», представил миру не 
очередную, четвертую, пятерицу, это было не очередной четвертой 
практикой, а 
первым
образцом созидания оригинального труда, 
отличающегося своим величием, славой, новой интерпретацией идей и 
содержания известных ранее поэм. До сих пор история мировой литературы
не знала такой национально-литературной практики отваги и мужества. Об 
этом, о своем творческом методе Навои сам пишет: 
А подражать другим певцам – к чему? 
Дам волю изложенью своему. 
Коня гонять чужим коням вослед – 
Ни наслажденья, ни почета нет. 
На той лужайке, где не первый ты, 
Как соберешь ты лучшие цветы? 
Ведь не одна лужайка в цветнике, 
А ты не попрошайка в цветнике [5]. 
Здесь слышим эстетическое кредо, концепцию создания оригинального 
произведения, 
стремление 
избежать